этой удушающей коробке, но так отчаянно хочу домой, что просто ложу голову на грудь мужчины и вдыхаю его запах всю дорогу. Меня это немного успокаивает, хотя я чувствую, как вся дрожу, пока машина не останавливается, а Вадик не выносит меня из нее. На воздухе становится легче, а Вадик беспокойно вглядывается в мое лицо:- Лекс, ты меня пугаешь. Мне кажется, мы поторопились, может быть, стоит вернуться в больницу?Я почти выкрикиваю в ответ: «нет», а он кивает и несет меня в свой дом. Я тяжело выдыхаю, радуясь, что он меня послушал.- Ты же знаешь, что я могу идти сама? - Замечаю, пока он с невозмутимым видом движется к лифту.- Да, - отвечает он, но не отпускает, а я не сопротивляюсь.Хочет нести, пусть несет. Уже дома он помогает раздеться и принять душ. Я могу это сделать сама, но Вадику, видимо, очень важно сейчас прикасаться ко мне, чтобы знать, что я еще жива. Он что-то шепчет неразборчивое, пока намыливает меня мочалкой, но из-за шума воды я не слышу, но и не расспрашиваю, если бы он хотел сказать, сказал бы. Я просто отдаюсь его рукам, наконец-то, расслабляясь.***- Как ты себя чувствуешь? – Спрашивает Вадик, прекращая на мгновение свою сладкую пытку.- Просто невероятно, - шепчу, жмурясь от нежных прикосновений мужчины, - если ты так постоянно будешь меня будить, я никогда не уйду.- И не надо, Лекс, - отвечает он, не прекращая своей ласки.Идеальное утро, проносится в моей голове прежде, чем все внятные мысли исчезают под напором его языка.Чуть позже я все же хочу уехать к себе, и там «зализывать раны», но Вадик попросту не разрешил, да, именно не разрешил, заявил, что мы ведь еще раньше решили, что пара, а, значит, живем у него. Я не сопротивляюсь, он прав, авария не изменила наши отношения, только меня…Последующие дни Вадик носился со мной, ухаживал, не давал брать ничего тяжелого в руки, наблюдал за каждым движением. С одной стороны приятно, я с другой… не знаю, странно, непривычно, неожиданно. А еще он готовил, ладно там омлеты или картошку, это просто, но Вадик даже делал супы, и очень даже вкусные, а я была просто шокирована его талантам.- Я холостяк, Лекс, если сам о себе не позабочусь, этого никто не сделает, - пожимает плечами он как ни в чем не бывало.- А почему не нанял домработницу?- Честно, мама бы не поняла, - отвечает внимательно, смотря за моей реакцией.Я давлю смешок. Неожиданно.- Ты близок с ней?- Не так, как хотел бы, а ты со своей?- Нет, - отвечаю грустно. Он понимающе проводит по моей голове.Вот и встретились два одиночества, думаю про себя, все же он оказался не таким, как я о нем думала, совсем не таким. За маской бабника скрывался настоящий мужчина, готовый на все ради своей женщины, и хоть он не говорил о своих чувствах, я понимаю, что все происходит по-настоящему, что причиной тому не спор между нами. И он показывает это каждый день, окутывая меня своей заботой, защищая от всего и от Грозы в том числе:- Он тебя не побеспокоит, - сказал он как-то, когда я все же решилась спросить.Я не хотела перекладывать на него всю ответственность, но раз уже так вышло, а он говорил не беспокоиться, мне было интересно.- Но я же проиграла, а он не тот человек, который бы так просто отказался.- Все решено, - отрезал он, закрывая тему.Он не хотел больше говорить, а я не настояла, слишком категоричным было его лицо, да и чувствовала себя виноватой за все проблемы, которые ему принесла.Что же касаемо гонок, о них теперь и речи быть не могло, с ними покончено, ведь когда я нашла в интернете запись с моей аварией, все, о чем могла думать, что больше ни за что не сяду за руль. Да что там говорить, я вообще теперь боялась ездить.Когда мы сели в машину, чтобы отправиться в гипермаркет неподалёку, а я, настояв на том, что еду сзади, села на сиденье, меня начало всю трясти, ладони потели, лоб покрылся испариной, я уже хотела выбраться из этой коробки, но автомобиль тронулся с места, отрезая путь для отступления. Я не слабая, шептала себе, я справлюсь, успокаивала себя, делая дыхательную гимнастику, а чтобы Вадик не заметил, что что-то не так, я отвернулась к окну, делая вид, что наблюдаю за мелькающим пейзажем. Сама же вытирала выступившие слезы, ведь чувствовала только гул в ушах и свои крики: «тормоза не работают».Гонки… Я ведь жила ими слишком долго, сначала просто как зритель, а потом как водитель. Автомобиль был моей средой, но сейчас я чувствовала лишь удушливый страх вместо эйфории. Когда мы подъезжали к пункту назначения, о чем и сказал Вадик, перед нами выскочила машина, а Вадик редко затормозил, меня немного кинуло вперёд и я, не сдержавшись, выблевала все, что съела за день. Это было ужасно, противно и неудобно, но Вадик не кричал: «Фу, какая мерзость», а, свернув с дороги, остановился. Быстро выбежал из машины, открыл мою дверь и оказался возле меня с откуда-то взявшейся бутылкой воды. Вытянул меня из автомобиля за руку, сплескивая воду на мое лицо и давая выпить несколько глотков, лишь после спрашивая.- Ты как?- Ужасно, - ответила я, чувствуя, как по лицу стекают соленые капли.Я сначала не поняла, а когда мой взгляд размыло, а из груди раздался характерный хныкающий звук, осознала... Я плакала, сейчас, на виду у любопытных прохожих, в присутствии своего мужчины. Я всегда была сильной, всегда, а сейчас просто разваливалась на части, ведь теперь я потеряла то, чем жила.- Я не могу больше, - сказала я, немного успокоившись.- Что не можешь, Лекс? – Непонимающе спросил он.- Ездить, - ответила, смотря на машину позади себя.- Это из-за этого, да? – Задумчиво спросил, намекая на мое состояние.- Да.- Может, все-таки поедем в больницу.- Нет, Вадик, пожалуйста, я хочу домой, - он кивнул и, позвонив по телефону, вызвал такси. Я и в такси не хотела садиться, но все же села, обнимая мужчину рядом. Выбора-то не было. Он гладил меня по голове, успокаивая и шепча.- Все будет хорошо, Лекс, ты сильная.Но я себя таковой не чувствовала, превратившись из гонщицы во что-то, чего никогда раньше не понимала. Человека, ставшего ездить исключительно на заднем сиденье, либо вообще идущего пешком. У меня больше ничего не осталось, навалилась какая-то апатия вперемешку
