— На-а-асть, — противно заскулил кто-то в отдаленных уголках моего сознания. — Злишься? В молчанку теперь играть будешь со мной? Ну черт с тобой, давай поиграем.
Оглянулась через плечо и тут же выпала в осадок, увидев в дверном проеме ошибку своей безрассудной молодости.
— А ты чего тут делаешь? Или забыл как дверь открывается? — выпалила я шокировано.
Не ожидала, что Ярослав все еще у меня в квартире топчется. И даже рубашку до сих пор не удосужился застегнуть.
Да он и не собирался никуда уходить...
Ярослав несмело вошел в комнату, прикрыл дверь и устало откинулся на нее спиной и затылком.
Если бы я с точностью не знала причину скорби, отпечатанной на его посеревшем лице, подумала бы, что у него кто-то сдох.
Хотелось непременно выразить ему свои соболезнования.
И я наверное могла бы прочитать в его глазах сожаление и раскаяние, но что-то как-то все не удавалось. Почерк был неразборчивым.
— Ты не права, — начал было он извиняющимся тоном.
— Насчет чего? — без единой эмоции спросила, но внутри я уже готовилась отстаивать свои права.
— Насчет того, что у судьбы скверное чувство юмора. Да и я тоже был не прав.
— По поводу? — оживилась.
Это уже становилось интересным.
— По поводу того, что обвинил тебя во всяком. Я не должен был.
От такого поворота событий даже Маруська пришла в шок. Выплюнула грудь и задрала головку, чтобы проверить не подменили ли нашего папашу.
Однако я старалась держаться невозмутимо, набросила на себя важности с тонну. Я поправила полы халата и, спрятав "молочную ферму", гордо спросила:
— И все?
Ярослав резко оттолкнулся от двери и в секунду оказался напротив нас.
Взгляд устремился на меня, следом опустился на дочь, но что самое главное — его уже не перекашивало от вида младенца. Напротив, ему было любопытно. Он смотрел на Маруську как на дорогущий экспонат, к которому запрещено было дотрагиваться по причине его хрупкости.
— Да я во всем был не прав! Я виноват перед тобой! Мне охренеть как стыдно за свои прошлые поступки! И, если честно, я сейчас вообще не понимаю, что мне делать. Пойми меня правильно, я же дезориентирован. Час назад я и подумать не мог о том, что у меня есть ребенок, которому девять месяцев уже! Ты поставь себя на мое место. Как мне еще нужно было реагировать на такую новость?! Естественно, я вспылил, наговорил всякой чуши, — возбужденно тараторил он, глядя на меня обезумившими глазами.
Я находилась под большим впечатлением от такого эмоционального монолога. Смотрела на него изумленно и все ждала, когда же над его головой появится светящийся нимб.
Просто Ярослав из той породы мужиков, которые и под дулом пистолета не решились бы признать свою вину, а тут выдал так, что мне захотелось искупать Ярослава в овациях и рукоплескать ему с криками: "я хочу от тебя ребенка!"
— Ты не вспылил. Ты просто испугался. Ты струсил, Ярослав, — сказала я как можно мягче, на что Ярослав энергично закивал.
— Да, мне пипец как страшно, но.... — осекся он, уйдя в раздумья. Вновь глянул на дочурку. С какой-то теплотой, что ли.
— "Но"?
Ярослав присел на кровати рядышком со мной. Он был несколько зажат. Все его движения казались заторможенными, неуклюжими.
— Но я привыкну к новому статусу. Дай мне немного времени. Хорошо? — многообещающе заглянул в мои глаза, осторожно накрыл ладонью плечо, помассировал. А мне так уютно вдруг стало, словно его ладонь была создана именно для таких вот утешающих поглаживаний.
— Не поняла. Это ты сейчас себя отцом моей дочери назвал? — недоумевала я.
— Да, именно так я и хотел сказать, — по-доброму он усмехнулся и склонился над дочерью. — Только не твоей, а нашей.
С каждой произнесенным им фразой я все больше и больше начинала сомневаться в своей адекватности. Складывалось впечатление будто я брежу во сне, а миленький Ярослав, внезапно поменявший свое мнение, — не что иное, как иллюзия.
Я протянула руку к нему и дотронулась до его щеки. Пошлепала по ней, потыкала, пожмякала. Следом пальцами зарылась в его влажных волосах. Прихватив у корней, оттянула их слегка.
— Ты чего делаешь? — настороженно спросил, смотря на меня как на умалишенную.
— Проверяю, реален ли ты.
Уголки губ дрогнули, но он подавил улыбку.
Вместо того, чтобы высмеять меня, он перехватил мою ладонь и положил на свою.
На фоне его лапищи, моя ручонка казалась совсем крохотной, но я ощущала приятные покалывания от соприкосновения с его разгоряченной кожей.
Мне было щекотно, и мурашки бежали врассыпную, когда он пальцем выводил на моей ладошке буквы, из которых складывалось слово "прости"... или "дура".
Я толком не поняла, потому что находилась в одурманенном состоянии, где не могла поверить, что такие вредные и несносные люди вроде Бестужева, склонны так быстро менять свое мнение без морального давления и прессинга со стороны.
— Ну и как? Остались еще какие-нибудь сомнения? Или предоставить тебе более весомые доказательства? — произнес он ласковым шепотом, который усыплял мою бдительность и пробуждал интерес.
— Надо бы поехать в больничку, — промямлила я заторможено.
— Зачем?
— Проверить, нет ли у тебя сотрясения мозга. Головой ты будь здоров шмякнулся. Вон шишка какая! Это будет неоспоримым доказательством.
— Поверь, шишка тут ни при чем. Я в полном порядке. Да, мои мысли сбивчивы сейчас. Возможно, я несу чушь, но эта чушь искренняя и осознанная. Я готов взять на себя всю ответственность.
Выхватила ладонь, взяла на руки уже порядком заскучавшую Марусю и передала ее Ярославу со словами:
— Тогда держи свою ответственность. Только смотри не надорвись.
Ярослав опешил на долю секунды. Держа малышку на вытянутых руках, он поднялся на ноги. В глазах проглядывался страх и полнейшее непонимание происходящего.
Можно было бы еще поспорить кто из них двоих был более беспомощным младенцем.
Но стоило отдать Ярославу должное — он героически держался, стараясь не свалиться в обморок.
— Приветики, Мария Ярославовна. Тут такое дело... Мы с твоей мамой полтора года назад немного порезвились. Так... ничего особенного, но через девять месяц на свет появилась ты, — даже и здесь он умудрился ляпнуть лишнее. — Мы же с тобой подружимся?
Дочь в ответ схватила его за нос, прокрутила, сделав ему "сливу".
Ярослав сумел побороть волнение, и уже в следующую секунду прижал дочь к груди, устроив ее головку на своем плече. А Маруся икнула и срыгнула на него, отчего тот вытянулся в неподвижной позе и начал принюхиваться.
— Это что сейчас было? Мне мокро и пахнет как-то странно, — покосился он на свое плечо, на что мне стало дико смешно.
— А это Маруська поставила тебе печать согласия. Будем считать, что твоя кандидатура одобрена ею, — спешно вытирала слюнявчиком молочную жижу, стекающую по его рубашке.
— А ты? Ты одобрила мою кандидатуру?
Ой, да что же это такое?
Как-то все так быстро закрутилось. Неожиданно. У меня на этом фоне головокружение началось и давление подскочило.
Я прочистила горло, ощущая на себе его пытливый взгляд. Растерялась. Потупила глаза в пол.
— Не я тут решаю, а Маруська. Она у нас главная. Впредь все вопросы будут проходить через нее, — деловито заверила.
— Отлично! Тогда как Маруся Ярославовна смотрит на то, чтобы переехать к папе домой? — выдал он, отчего я поперхнулась и замерла по стойке смирно.
— У-а-у, — балакала дочь на языке сказочных принцесс, удобно устроившись в папских объятиях.
— Ты слышала? По-моему, она в восторге от этой идеи! — заявил Ярослав с плутовской улыбкой.
И пяти минут не прошло после воссоединения дочери с отцом, а они уже спелись!
— У тебя точно крыша поехала, — буркнула я, медленно покачивая головой.
— Собирай все самое необходимое, — начал подгонять меня, посмотрев на наручные часы. — Надеюсь, сегодня работают транспортные службы.
