посочувствовала, и, как всегда, предложила рвануть куда — нибудь на море, чтобы развеять грусть — тоску.
— Лучшее средство забыть старый роман — завести новый! Клин клином, подруга!
Но я не разделяла её позицию.
Слишком глубоко под кожу за эти несколько месяцев проникнул Сашка, слишком глубоко на этот раз было задето моё сердце.
Этой ночью я долго не могла уснуть, долго ворочалась с боку на бок, картинки наших бурных отношений, кадрами сменялись в моей голове, я никак не могла их прогнать. Смахивая непрошенные слёзы, вспоминала тот чудесный момент, когда обнявшись мы стояли на самой вершине вулкана. ***
В аэропорт я поехала одна — родители никогда не провожали меня, предпочитая прощаться дома, да и мне самой так было морально легче с ними расставаться.
Встала в длинную очередь на регистрацию. Времени было с запасом, поэтому с нетерпением ждала момента, когда смогу освободиться и выпить кофе. Наконец, моя очередь подошла, я положила паспорт на стойку.
— Летите одна? — спросила девушка.
— Да, одна. Можно мне место у иллюминатора?
— Да, конечно.
— Мы летим вдвоём, девушка. Два места рядом, пожалуйста, — улышала я знакомый до боли голос и, в ту же секунду, поверх моего плеча мелькнула сильная рука, протягивая паспорт.
— Сашка! — выдохнула я, резко разворачиваясь.
Дыхание перехватило, а сердце застучало так, что казалось, вырвется сейчас наружу и улетит вперёд меня в Санкт — Петербург.
Буткевичус улыбался своей неотразимой улыбкой. От шока я не могла вымолвить ни слова.
— Но как... Что ты... — наконец, я пришла в себя.
— Все вопросы потом, Петрова. Я же обещал, что мы с тобой полетим в Питер, забыла?
Сумасшедшая радость волной накрыла меня с головой, начисто смывая всю душевную боль прошедшего месяца.
Девушка за стойкой регистрации протянула посадочные талоны и пожелала отличного полёта.
От пережитого шока, ноги плохо слушались, Сашка видя моё состояние, крепко взял меня за руку и повёл в сторону таможенного контроля.
...Мы сидели в кофейне друг на против друга, и глядя друг другу в глаза, молчали. Ни один из нас никак не решался начать разговор.
— Рад снова видеть тебя, Петрова, — первый заговорил Сашка.
— И я...
— Я очень скучал по тебе, куколка, — лицо Буткевичуса было предельно серьёзным.
— И я... Очень скучала.
— Я правда не называл её так. Никого не называл, только тебя.
— Знаю. Теперь знаю, — прошептала я.
— Я удалил все папки, кроме твоей — она оказалась самой содержательной, — лёгкая улыбка тронула его губы, но через секунду Сашка вновь стал серьёзным. — Это просто фотки, Оксан, просто фотки и всё. Я привык всё систематизировать, это привычка, понимаешь? По папкам, по полкам...
Я усмехнулась, вспомнив, какой Сашка был педант. Помолчав, я задала вопрос, который так долго терзал меня.
— А остров, Саш? Вулкан? Те же места, те же отели, рестораны со мной, как и с ней...
Тяжело вздохнув, Сашка протянул обе руки и взял мои ладони в свои.
— Пойми, мы, мужики, по — другому устроены. То, чему придают такое значение женщины, для нас не значит ровным счётом ничего. Мы не такие романтичные, как вы, мы не рефлексим, вспоминая где, как и с кем мы когда — то находились. Это просто места, просто отели, просто рестораны, в которых мне было комфортно. Вот и всё. Когда я в первый раз стоял на вершине Халласана, я думал о тебе. Мне хотелось, чтобы ты была рядом со мной в тот момент, и видишь, моя мечта осуществилась. Я не собирался подниматься на вулкан с Кариной, да она и сама бы на это никогда не согласилась. Слишком изнеженная, слишком избалованная родителями, — весь мир должен крутиться вокруг неё, — Буткевичус усмехнулся и крепче сжал мои пальцы. — Только вот я крутиться не стал. Единственная девушка, которая имела и имеет для меня значение — ты. Всегда была только ты: в моём сердце, в моей жизни; я даже не жил никогда ни с кем до тебя. Но я охренеть, Оксанка, как разозлился, когда ты накинулась на меня со своими обвинениями! За моей спиной встретилась с этой стервой, не поговорив сперва со мной. Но зато сразу и безоговорочно поверила во все её сказки. Я был такой уставший тогда, всю неделю пахал как папа Карло, но непереставая думал о тебе, как дурак, скорей скорей летел к свой любимой девочке с цветами — и на тебе, приехал, называется, сюрприз... Мне было обидно, Оксан.
Слёзы расскаяния потекли по моим щекам. Я действительно оказалась такой непроходимой дурой!
— Не плачь, куколка моя, — Саша обхватил моё лицо и большими пальцами вытер слёзы с моих щёк. — Потом, я всё же очень пожалел, что не объяснился с тобой.
— Где ты был весь этот месяц? — всхлипнув спросила я.
— Пришлось вернуться во Владивосток, мы там запустили новый сложный объект, отец Карины помогал мне с этим делом — хороший мужик, в отличие от своей дочурки... Только вчера вернулся. Успел. Лилька почти каждый день мне докладывала, как ты, чем занимаешься... — Сашка хитро улыбался.
— Вот же коза! А мне ни слова! — воскликнула я.
— Ну, вообще — то, она не только твоя подруга, но и моя тоже.
— Вот прилетим, я ей устрою! Знает же, как я мучилась весь этот месяц!
— Не ругай её. Я сам просил Лилю ничего тебе не говорить.
Я что — то буркнула в ответ.
Саша убрал руки, и наклонившись, поднял свой рюкзак.
— Закрой глаза.
От удивления я широко распахнула глаза.
— Я просил тебя закрыть, а не делать их ещё шире, — засмеялся Буткевичус.
Я закрыла их. Моё сердце трепетало как птичка, пойманная в силки.
— Открывай!
Открыв глаза, увидела, что Саша держит в руках красную бархатную коробочку. Безумной красоты кольцо блеснуло перед моими ошеломлёнными глазами. Ахнув, я прижала ладонь ко рту.
Сашка отнял мою правую руку, и одел кольцо на безымянный палец. Колечко село идеально.
— Теперь ты моя невеста, любимая! И обещаю научиться улыбаться по — особенному, только для тебя одной!
*** Мы поднимались по трапу. Я шла впереди. Внезапно сильная ладонь шлёпнула меня прямо по ягодице.
— Ах! Сашка, люди же вокруг! — зашипела я.
— Как насчёт горячего секса в туалете самолёта, а, куколка
