Не сказал, — Дамир кивает.
— Я так и подумала, — почему-то в моем голосе слышна горечь.
— Я хотел вначале увидеться с сыном.
— Чтобы что? — я усмехаюсь. — Принять решение, достоин ли он твоего имени?
Дамир сжимает челюсти, но ничего не отвечает, отчего меня начинает трясти. Неужели… это правда?
— Чушь не неси, — наконец, говорит он. — Я бы принял его любого.
Я усмехаюсь, потому что не верю. Он приехал сюда втайне ото всех, в частности от жены, которая не может забеременеть. С одной стороны, я могу его понять. Он хотел спокойно увидеться с сыном, а с истеричкой-женой этого сделать невозможно, а с другой… я злюсь. За всё, что сегодня случилось. За жест доброты с этой гречкой, за выговор, который получила в ресторане, за то, что ушел разговаривать со своей женой, не попрощавшись с Кириллом перед сном.
— Всего доброго, Дамир, — произношу, гордо вскинув голову и, не выдержав, добавляю: — Теперь можешь рассказать жене о сыне.
— Да блядь, — он взрывается и делает шаг ко мне. — Откуда ты взяла этот бред?
Я пожимаю плечами. Сама не знаю. Просто вдруг появилась мысль, что он устроил смотрины. Пришел узнать, здоровым ли родился его сын. И теперь эту мысль никак не получается вытравить из головы.
— Как же с тобой сложно, Варвара, — рычит он, а затем толкает меня к стене.
Прижимает к ней спиной и нависает сверху. Я отворачиваюсь, когда он пытается меня поцеловать. Подставляю щеку, а потом отталкиваю его от себя и вытираю кожу, которой он коснулся губами, тыльной стороной ладони.
— Доброй ночи, — говорю, сглотнув внезапно образовавшийся ком.
Киваю на дверь.
— Тебя жена ждет, — напоминаю то ли ему, то ли себе.
Дамир
— Что ты только что сказал?! — с истеричными нотками в голосе переспросила Наташа.
Дамир прикрыл глаза и устало потер переносицу. Он предполагал, что будет именно так, но скрывать дальше не было смысла. Она бы все равно узнала, да и как скрыть наличие сына? Это ведь не любовница, которую можно отвезти на квартиру и приезжать, когда удобно. Ребенок это совершенно другое. Да и не хотел он его прятать.
— Я должен повторить?
Наташа сделала глубокий вдох, взмахнула руками, но… так ничего и не сказала. Выдохнула, руки опустила, а затем села в кресло напротив его стола. И заплакала. Вот лучше бы истерику устроила, честное слово. Он был готов. Даже слова приготовил, чтобы ее прекратить и остаться правым, но… не получилось. Из всех доступных эмоций Наташа выбрала слезы. А что он мог против слез сделать? Никакие слова на нее не подействуют. Извиняться, обнимать ее и утешать? Так вроде и не виновен он ни в чем. Так получилось, что у него уже есть сын. Сам узнал недавно.
— Ты… — она замолчала, посмотрела на него заплаканными глазами и снова заревела, вытирая слезы со щек.
Манипуляторша.
Раньше у нее получалось. Наташа действительно многого добивалась, стоило ей расплакаться. Личную машину, водителя, возможность ездить одной за границу. Поначалу его это волновало. Дамир не из тех, кто легко отпустит женщину в другую страну с подругами. Она принадлежала ему. Его жена. Та, которую он выбрал. Как можно было смириться с тем, что она хотела свободы? Он не мирился. Долго запрещал, но она выплакала свой отдых, а потом ему стало безразлично.
Сейчас Дамир не мог сказать, когда это случилось. Просто в один момент она требовала, он кивал. Соглашался со всем. Как-то не было причин отказывать. Чувства, что она его, больше не было. Соответственно его не нервировали доклады охраны, фотографии, на которых Наташу кто-то обнимал. Он, конечно, требовал от нее ответа, но слушал его вполуха. Равнодушно.
Случайно? Хорошо. Даже не знаю кто это? Отлично.
Он многое пропускал мимо внимания. А ведь было время, когда он со злостью мог впечатать Наташу в стену и отодрать до звезд перед глазами. Просто потому что она позволила кому-то постороннему на нее смотреть. Потому что заигрывала. О том, чтобы к ней прикоснулись, и речи быть не могло.
Когда их отношения развалились? Точнее, не так…
Когда ему стало насрать на то, что кто-то лапал его жену.
Дамир поморщился. Отвернулся. Видеть ее слезы не мог уже не на эмоциональном. На физическом уровне. Вдруг захотелось прикрикнуть на нее и выставить за дверь, чтобы успокоилась и пришла поговорить потом.
Остановило только то, что она его жена. Не девка с улицы, а законная супруга. Не уважать ее, означало бы не уважать себя. Впрочем, сейчас как никогда вспоминались фотографии с чужими руками на ее талии…
— Откуда он взялся? — в слезах спросила она.
— Так сложилось, — он пожал плечами. — Он взрослый уже. Четыре года. Я узнал пару дней назад.
— И что, ты сразу поверил, что он твой?
Она усмехнулась и быстро вытерла слезы. Выровняла спину и задрала голову вверх. Почувствовала точку, на которую можно надавить. Дамиру было жаль, но давить нельзя. Кирилл его сын, он в этом ни на минуту не сомневался. Детские фотографии — один в один. Да и он был уверен, что Варя с радостью бы выставила его идиотом и сказала, что Кирилл — не его. Впрочем, она так и сделала. Пока он не припер ее к стенке.
— Послушай, таких детей у тебя сотни может быть, — Наташа улыбнулась. — Ты с этой мамашей разговаривал? Может быть стоило ее припугнуть или…
Вот хорошо, что она сидела в недосягаемости, иначе Дамир за себя не ручался. Он как-то молниеносно представил, как пытается припугнуть Варвару. В красках представил процесс и сжал кулаки до хруста.
— Никто ее не тронет, — произнес это таким тоном, что если Наташа и хотела возразить, не посмела бы.
Но взгляд удивления от нее он получил. Да что и говорить. Дамир и сам был удивлен желанию защитить Варвару. Возможно, сыграло роль то, что она — мать его сына. Женщина, которая не смотря на то, как он с ней когда-то поступил, родила его ребенка. Она ведь знала, от кого беременна. И все равно выносила его. Прошла сквозь муки и родила ему наследника.
Хотя бы за это ее стоило уважать и оберегать. И он был готов. Злость ушла, когда он увидел сына. Не полностью,
