— На метро будет быстрее, — тихо говорю я среди ревущей толпы. Я поворачиваюсь к нему.
— Но я хочу отвезти тебя.
— Мы не успеем вовремя из-за… — я останавливаюсь, когда мне приходит в голову, что с Джесси за рулем я, вероятно, успею. Он явно думает о том же, потому что его бровь слегка приподнята.
Я не могу сказать ему, куда иду. У него случится припадок. Быстро напрягаю уставший мозг и придумываю только один вариант. Попрошу его высадить меня за углом от клиники. Рядом есть несколько жилых объектов. Он не поймет.
Я вздыхаю.
— Где твоя машина?
Облегчение, которое омывает его лицо, очевидно, и это обостряет чувство вины. Хотя, почему я чувствую себя виноватой, — выше моего понимания. Джесси медленно тянется ко мне и нежно берет за руку, затем не спеша ведет обратно к отелю и на стоянку. Парковщик достает ключи и вручает их Джесси, и он отпускает меня только тогда, когда мы подходим к машине, чтобы я могла сесть.
Выезжая на Пикадилли, он ведет машину уважительно по отношению к другим участникам дорожного движения и осторожно переключает передачи. Стиль вождения соответствует его настроению: сдержанный.
— Куда мне ехать? — спрашивает он, включая стереосистему, и из динамиков звучит «Islands» The ХХ. Даже музыка пассивная и спокойная.
Сканирую мозг в поисках ближайшего к доктору адреса, и на ум приходит только одно.
— Люксембургский сад. Хаммерсмит, — отвечаю я, глядя в окно.
— Хорошо, — тихо откликается он.
Я знаю, что он смотрит на меня. Я должна повернуться и бросить ему вызов, побудить объясниться, но мое уныние берет верх. Лучше бы ему не принимать это за покорность. Я не сдамся. Мне просто нужно добраться до врача, но без Джесси, и исправить мое ужасное положение.
***
Он въезжает в Люксембургский сад и медленно едет по обсаженной деревьями улице.
— Останови здесь. — Я указываю налево, и он съезжает на обочину. Теперь я молюсь, чтобы он не ошивался поблизости. — Спасибо. — Я открываю дверь.
— Не за что, — бурчит он.
Знаю, если повернусь и посмотрю на него, то увижу, как его шестеренки вращаются со скоростью миллион миль в час, а хмурая морщинка отражает беспокойство на прекрасном лице, поэтому я этого не делаю. Я выхожу из машины.
— Ты поужинаешь со мной сегодня вечером? — спрашивает он настойчиво, будто понимает, что его шанс вот-вот ускользнет.
Сделав глубокий вдох, поворачиваюсь обратно к машине.
— Ты просил десять минут, и я дала их тебе. Но ты так ничего и не сказал.
Оставляю позади отчаявшееся, обиженное лицо и перехожу дорогу, но внезапно резко останавливаюсь, когда мне приходит в голову, что я не могу зайти ни в один из домов. Мне нужно пройти, по крайней мере, полмили, а это невозможно, когда Джесси сидит в машине у обочины. Открыв сумочку, притворяюсь, что ищу что-то, мысленно молясь, чтобы он уехал. Прислушиваюсь к рычанию или же мурлыканью мотора, и после того, что кажется вечностью, звук, наконец-то, достигает моих ушей. Это мурлыканье. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как его машина исчезает на обсаженной деревьями улице, тогда я возвращаюсь тем же путем, которым мы приехали, и направляюсь к Брук-Грин. Меня тошнит, но я списываю это на нервы. Не уверена, как собираюсь подойти к этой теме. После многочисленных визитов к семейному врачу, поиска таблеток на замену и лекций, которые я каждый раз получала от нее, я столкнусь с допросом и еще более суровым разговором о небрежности. Она подумает, что я любительница искать приключений на свою голову. Вероятно, так оно и есть.
Зарегистрировавшись, беру со стола в приемной журнал и двадцать минут провожу, притворяясь, что читаю его. Я ерзаю и одергиваю одежду в попытке расслабится. Мне, правда, плохо, и когда я, словно в знак предзнаменования, натыкаюсь на статью, где излагаются аргументы «за» и «против» прерывания беременности, мое тошнотворное состояние только ухудшается. От отчаяния с губ срывается смешок.
— Что-то забавное?
Я замираю в кресле, когда на меня обрушивается знакомый голос Джесси, а затем захлопываю журнал.
— Ты меня преследуешь? — спрашиваю я, в полном шоке поворачиваясь к нему.
— Детка, лгунья из тебя дрянная, — мягко констатирует он.
Он прав, я чертовски хреновая лгунья, и мне придется поработать над этим, если я собираюсь остаться с этим мужчиной. Если собираюсь остаться? Неужели я действительно только что так подумала?
— Ты собираешься рассказать мне, почему пришла к доктору и почему солгала мне об этом? — он кладет руку на мое голое колено и медленно гладит, пристально наблюдая за мной.
Я бросаю журнал обратно на стол. От этого мужчины никуда не деться.
— Обычный осмотр, — бормочу я своему колену, пытаясь высвободиться из его хватки.
— Осмотр? — его тон значительно меняется. Он больше не мягкий и успокаивающий. В нем проскальзывает гнев.
Чувствую, как его рука напрягается. Он не может указывать мне, когда посещать врача.
— Да,
— Тебе не кажется, что мы должны делать это вместе?
Вместе? В шоке ударяю по нему сердитым взглядом, обнаруживая, что меня приветствует любопытные зеленые глаза. Я изучаю его лицо, так же, как он изучает мое, а его ладонь движется по моему колену. Я отдергиваю ногу.
— Это как когда ты решил попытаться меня обрюхатить? Такое «вместе»?
— Нет, — тихо отвечает он, отворачиваясь от меня.
Я разглядываю его идеальный профиль, не желая сдаваться и отворачиваться. Как смело с его стороны, и теперь мое уныние полностью исчезло, на его место вернулся прежний гнев, только на этот раз намного сильнее.
— Ты даже не можешь посмотреть на меня, да? Знаешь, что поступил неправильно. Я молю Бога, чтобы я не забеременела, Джесси, потому что я бы не пожелала того дерьма, через которое ты заставил меня пройти, даже злейшему врагу, не говоря уже о моем ребенке.
Он выглядит потрясенным. Его глаза прищурены, волосы на висках увлажнились от усилившегося потоотделения.
— Я знаю, что ты беременна, и знаю, как все будет.
— О? — я даже не пытаюсь сдержать смех. — И как же?
Его лицо смягчается, и мое сердце замирает, когда он дотягивается до моей щеки и нежно гладит. Я слегка приоткрываю губы, и его большой палец пробегает по нижней губе, лаская, пока Джесси наблюдает за своим движением.
— Идеально, — шепчет он, переводя взгляд на меня.
Наши взгляды на короткое время остаются прикованы друг к другу, но я вырываюсь из его чар, когда меня зовут по имени, и быстро возвращаюсь в настоящее, к тому, где нахожусь и почему. Гнев возвращается также быстро. Ничего идеального не будет. Возможно, для него, но для меня все обернется пыткой. Я не собираюсь обрекать себя на это. Я встаю, отчего одна его рука падает с моего колена, а другая — с моей щеки, но, к моему полному шоку, Джесси тоже быстро поднимается. О, нет! Со мной он не пойдет. Это будет достаточно унизительно, и без того, чтобы мой невротический Лорд добавил что-то в это запутанное уравнение. У доктора Монро, скорее всего, найдется, что мне сказать о моей просьбе прервать беременность и без дополнительной информации о том, что я замужем. Мне бы пришлось слишком много чего объяснять. А я этого не хочу. Кроме того, если я беременна, Джесси не должен об этом узнать. Он никогда не позволит мне избавиться от его ребенка, и мне противно думать о том, на что он пойдет, чтобы остановить меня. Ради чего-то такого важного, я могу контролировать свою ущербную способность лгать. Выбора нет. Это единственный способ.
— Не смей! — я скриплю зубами, и он отшатывается. — Сядь!
Указываю на кресло и изображаю самое угрожающее лицо, какое только могу. Это тяжело. Меня может стошнить в любой момент. Мне ужасно плохо и очень жарко.
К моему полнейшему шоку, он благоразумно опускается обратно на место, выражение его лица ошеломленное моей внезапной вспышкой. Я поворачиваюсь и оставляю его с таким видом, словно ему дали пощечину, и, сделав глубокий, ободряющий вдох, вхожу в кабинет врача.
