- Не я, а бабушка, - отвечаю. - Хотя мне тоже нравятся.
- У меня мать коллекционирует посуду из гжели: тарелочки там всякие, блюдца. Фанатка, короче.
- Как здорово, - улыбаюсь я. - А ты, может быть, есть хочешь? Могу предложить рагу с мясом.
- Нет-нет, спасибо, - мотает головой Никита. - Чая вполне достаточно.
Мы сидим друг напротив друга, обсуждая искусство. Парень хорошо разбирается в живописи и рассказывает увлекательную историю о том, как в школе они с классом ездили в Санкт-Петербург и посещали Эрмитаж.
Находясь рядом с Никитой, я почти не волнуюсь. То есть волнуюсь, конечно, но совсем не так, как с Денисом. С Сафроновым мне определенно проще, его взгляд не выворачивает душу, да и ведет он себя гораздо менее вызывающе.
Закончив чаепитие, мы пешком отправляемся на заброшенную набережную, а когда достигаем пункта назначения, я радостно хлопаю в ладоши. Тут почти никого нет, и видно, что набережная находиться в запустении: зелень разрослась слишком буйно, дорога вся в колдобинах, а скамейки выглядят обветшалыми.
Но, несмотря на это, место полно поэтического очарования. Есть что-то притягательное в тихом уединении от всего мира, в мягких перешептывания густой листвы и в неярком закатном солнце, которое отражается в Никитиных глазах.
Держась за руки, мы медленно бредем вдоль берега, а затем садимся на покосившуюся, но все же довольно устойчивую лавочку.
- Ты очень красивая, Рит, - негромко говорит он, нежно перебирая мои пальцы.
- Спасибо, - улыбаюсь я, откидывая с лица волосы.
Никита подсаживается чуть ближе и взволнованно покусывает губы. Наверное, он и правда сейчас меня поцелует.
Несколько мгновений парень мнется, не осмеливаясь на отважный поступок, и я решаю ему немного помочь. Прикрываю глаза и подаю лицо чуть вперед. Никита тут же разгадывает мои сигналы и наконец касается своими губами моих.
Наш поцелуй напоминает море в момент штиля: тихий, неторопливый, размеренный. Нет в нем умопомрачительной страсти, стихийных эмоций и сладостного нетерпения. Но процесс все равно довольной приятный. Расслабляющий и успокаивающий.
Мы с Никитой гуляем до самого вечера, а затем он провожает меня домой. На прощанье опять целует, и я ухожу от него с легкой душой. Как же все-таки здорово кому-то нравится, быть желанной, получать цветы и внимание. Всю жизнь мечтала о таких вот отношениях: настоящих и спокойных.
* * *
Вчера был просто ужасный день! Пришла на работу в послеобеденную смену и была вынуждена обслуживать не кого-то там, а Дениса и всю его ненавистную компанию!
Они как назло сели за мой столик, а когда я попыталась поменяться с другой официанткой, меня услышала управляющая и заявила, что я веду себя непрофессионально и что гостей за своими столами я должна обслуживать сама.
Денис был вместе со своей длинноногой блондинкой, которая во время заказа из меня все соки выжала! "Это не хочу, это не буду," - так и подмывало зарядить ей меню по башке, чтобы выбить из нее всю дурь, но я лишь вежливо улыбалась, потому что в целом работа в кафе мне нравится и лишаться ее совсем не хочется.
После того случая, когда Денис нагнал меня в коридоре и сказал, что я круто выступила, я и так сбита с толку. Он вдруг резко вспомнил о моем существовании и пытается быть милым, но зачем?
А ситуация в кафе запутала меня еще больше. Рейман был единственным, кто вел себя уважительно, даже вступился за меня перед своей девушкой, а в конце оставил просто неприлично большие чайвые. Такие, которые я получаю за неделю работы от всех клиентов вместе взятых.
Его поведение в последнее время не на шутку меня тревожит. Помимо всех этих событий, он еще и смотрит на меня как-то странно: слишком внимательно, слишком пристально. Будто взглядом хочет пристрелить... Или раздеть. Даже не знаю, что было бы лучше.
В любом случае его повышенное внимание меня совсем не радует. Наоборот, я чувствую проникающее под самую кожу смущение и дикое волнение, которое сковывает меня по рукам и ногам каждый раз, когда он на меня глядит. Я бы хотела иметь какой-нибудь щит, чтобы отгородиться от его испепеляющих глаз, чтобы жить спокойно. Или чтобы он просто игнорировал меня, как в первые дни учебы, а не вот это вот все...
Последней парой у нас физкультура. Мы с Белкиной нарезаем круги по залу, обсуждая мое последние свидание с Никитой, на котором он подарил мне плюшевого медведя.
- Какой Сафронов все-таки душка, - мечтательно тянет Ксюша. - А мой бывший, Алтуфьев, за все месяцы, что мы встречались, кроме непонятной копилки и скромного веника чахлых гортензий, ничего не удосужился подарить!
- А чем плохи копилка и гортензии? - удивляюсь я.
- Да на кой черт мне копилка? - восклицает Белкина. - Я же не десятилетка, чтобы монетки собирать!
- Ну плюшевый медведь тоже не ахти какой практичный подарок, - замечаю я.
- Да, но это хотя бы романтично! - возражает подруга. - А копилка в виде жабы - это просто издевательство какое-то!
- Смирнова, Белкина! - прерывает нас голос физрука. - Вы языками чесать сюда пришли или заниматься?!
- Заниматься, конечно, Виктор Палыч, - лучезарно улыбается Ксюшка.
- Смирнова, ты кудри-то собери, чай не в парикмахерскую пришла! Мешаться же будут!
И только сейчас я замечаю, что волосы у меня действительно распущены. Машинально проверяю запястья в поисках резинки, но там пусто.
- Виктор Павлович, я в раздевалке резинку оставила, можно сбегать?
Физрук коротко кивает, и я направляюсь в коридор. Почти достигаю нужной мне двери, когда, проходя мимо небольшого одноместного туалета, слышу приглушенные голоса. Я собираюсь как ни в чем не бывало прошмыгнуть мимо, но вдруг совершенно точно понимаю, кому они принадлежат. Это Денис и Вика Колесникова.
Клянусь, я абсолютно не хочу подслушивать, ведь это так невоспитанно, но ноги просто отказываются нести меня дальше. Я буквально приросла к полу. Стою и боюсь вздохнуть.
- Вик, ну ты че, прямо в толчке хочешь?
- А что такого? Ты в последнее время какой-то вялый. Может, секс в общественном месте тебя взбодрит?
Доносится какое-то невнятное копошение, и к моим щекам приливает жар. Что же я, буду стоять и слушать, как Колесникова ублажает Дениса? Стыд-то какой! Правда стыдно должно быть им, а краснею я. И где здесь справедливость?
Я уже хочу уйти, но из туалета опять раздаются голоса:
- Рей, ну ты чего? Уже который день без настроения...
- Я что-то устал, Вик... Давай потом, ладно?
Ну почему? Почему я по-прежнему грею уши?! Ведь учила же меня бабушка, что подслушивать нехорошо!
- Это из-за нее, да?! - голос Вики подскакивает на несколько октав, и я явственно различаю в нем недовольство. - Из-за этой овечки Смирновой?!
- Ну при чем тут она? - глухо отзывается Денис.
- А при том, что я вижу, как ты на нее слюни пускаешь! - восклицает Колесникова. - Рей, ты че серьезно положил глаз на это чучело?
Я вновь слышу шевеление и понимаю, что надо делать ноги. Причем как можно быстрее. Молниеносно срываюсь с места, а за спиной раздается звук распахнутой двери туалета.
"Только бы они меня не заметили! Пожалуйста!" - про себя молюсь я, стараясь максимально бесшумно проникнуть в раздевалку. Оказавшись внутри, я тяжело выдыхаю, пытаясь переварить услышанное. Что же это все значит? Неужели я действительно нравлюсь Денису?
Однако не проходит и минуты, как дверь в раздевалку открывается и на пороге показывается взбешенная Колесникова. Ее узкие ноздри гневно раздуваются, а глаза метают молнии.
- Ты, - шипит она, тыча в меня пальцем. - Ты подслушивала!
- Делать мне больше нечего, - мотаю головой я. - Я за резинкой сюда пришла.
Я отчаянно пытаюсь не показывать ей свою панику, но голос предательски дрожит.
- Слушай сюда, деревенщина, - приближаясь ко мне, злобно говорит она. - Рей - мой, поняла?! Если узнаю, что ты крутишь с ним шашни, выцарапаю глаза и оболью кислотой. Это не шутка.
