Вот только я нихрена не понимаю. Хотя еще неделю назад все было ясно: заключить фиктивный брак, присвоить ненужные Алисе компании, развестись. Четко. Быстро. Безэмоционально. Почти как Цезарь со своим “Пришел. Увидел. Победил”.
Вот только что-то пошло не так. Мы еще даже к первому пункту не подошли, а блестящий план полетел в тартарары. О чем я, вообще, думал, когда сам себя убедил, что все будет “безэмоционально”. Хотя по сути, именно эмоции и преобладали, когда в голову пришла эта гениальная идея. Если бы я не увидел ее сына, то спокойно отдал Алисе свой голос и глазом не моргнул. Подумаешь, репутация… Она у меня и так не самая чистая, а люди все равно толпами несут мне свое бабло.
Но мне хотелось наказать принцесску. Снова. Аж скулы сводит от этих мыслей. Если так и дальше пойдет, то львиная доля прибыли от этой сделки пойдет на оплату счетов стоматолога, потому что я сжимаю зубы так сильно,. что они скоро превратятся в крошку.
Всю душу она мне извела. Вот вроде понимаю, что все осталось давно в прошлом: и любовь, и ошибки, и все игры. Но ничего поделать с собой не могу. Когда дело касается Алисы, мозг просто отключается.
— Я не могу забыть, — с удивлением понимаю, что произношу это вслух. — То что она сделала в прошлом. Постоянно об этом думаю. О ней. О них.
— Знаешь в чем твоя проблема, чувак? — спрашивает Булавин.
— Уверен, ты мне сейчас об этом расскажешь, — усмехаюсь. Я никогда не рассказывал Алексу о том, что между нами произошло. Дарья за все эти годы, наверняка, собрала по крупицам более менее подробную картинку и не удивлюсь, если долгими зимними вечерами эти двое обсуждали мою личную жизнь. Но всю правду,уверен, не знал никто. И тем не менее, Булавин сейчас на полном серьезе вздыхает и заявляет:
— Ты не понимаешь, что у всего есть цена. В том числе и у любви. За все нужно платить, Скалаев. За что-то деньгами, а за что-то своими эмоциями, гневом, ревностью, временем… Без этого любовь не была бы такой ценной. И редкой.
— Я считаю, что уже заплатил сполна, — огрызаюсь на этого диванного философа. — Эмоции? Меня до сих пор выворачивает изнутри когда вспоминаю о прошлом. Гнев? Он меня никогда и не покидал. Причем, я даже не уверен на кого больше злюсь — на нее или на себя. Ревностью? Эту тему лучше даже не начинать… Временем? Я шесть лет подыхал от мыслей о ней в то время как она успела поставить жирный крест на прошлом и даже родить ребенка.
— У Алисы есть ребенок?
Господи, как он своим заводом управляет с такой впечатлительностью-то? Так и вижу как он вот так таращит глаза на подчиненных и хватаясь за сердце спрашивает как они, родненькие, могли накосячить с поставками.
— Сын. На две недели старше Арины. То есть срок ты примерно можешь прикинуть.
— Могу, — мечтательно улыбается Булавин и что-то мне подсказывает, что думает он сейчас не о зачатии Тимура, а о том как им с Дарьей снесло башню друг от друга до такой степени, что они сами забыли о предохранении. — Так вот почему она тогда перевелась в Питер.
— Она не перевелась. Собиралась, судя по всему, но беременность внесла свои коррективы.
— Это все, конечно, прекрасно, но… Вы тогда уже не встречались, — напоминает он.
— Я в курсе, — перебиваю его до того как он мне припомнит, что я использовал Дарью чтобы вызвать ревность Алисы. — Но когда я узнал о ребенке, я был уверен, что это мой сын. Да боже мой! Хватит таращить глаза, Булавин! Да, у меня были для этого основания… Но ребенок не мой.
— И поэтому ты злишься? — Алекс слишком буквально воспринял мой призыв перестать таращить глаза и теперь подозрительно щурится. — Потому что все эти годы она не хранила верность тебе в то время как ты каждую неделю менял баб?
— Не поэтому. Если бы ее сыну было четыре года… Если бы срок хоть немного сдвинулся… Но по всему выходит, что она забеременела еще тогда, когда…
Как последний кретин я запинаюсь на полуслове, не в силах выразить свои мысли. В груди щемит, а бешеный пульс в ушах заглушает собственные мысли.
— Когда ты все еще считал ее своей, — заключает за меня Булавин.
— Да, черт возьми! — срываюсь на него. — Да!
— А сейчас? — как ни в чем ни бывало интересуется он.
— Что сейчас?
— Сейчас ты ее считаешь своей?
— Разумеется нет, — нахально вру. — У нее своя жизнь, мы давно уже чужие люди.
— Но мужчины в ее жизни нет, — утверждает он.
— С чего ты взял? Карты раскинул?
— Потому что был бы у нее мужик, она бы на это не подписалась, — он кивает в сторону панорамных окон своей гостиной, в которой прожигает стол наш брачный договор.
Я лишь молча пожимаю плечами, делая вид, что имя Айсен мне сегодня утром послышалось. И пусть внутренности перемалывает мясорубкой, я четко для себя решил, что не буду давать ребятам задание наводить справки о нем. Булавин прав. Не похоже, чтобы у Алисы в жизни был мужчина, а копаться в ее прошлом и грязном белье у меня нет ни малейшего желания. Как в принципе, нет у меня на это и права.** Дорогие мои, я недавно добавила в раздел о себе ссылку на мой канал в телеграм с анонсами глав, новостями и уютным чатом, где каждый день бедный Марат попадает под раздачу))) продублирую и здесь: https://t.me/elina_vitinaВэлком!
Глава 27
Марат дал мне ровно сутки передышки и вот, когда я мечусь по квартире в поисках нужной одежды, в дверь звонит курьер. В его руках — три бумажных пакета с логотипами известных брендов и несмотря на то, что ни записки, ни какой-либо другой информации о заказчике нет, я прекрасно понимаю кто за этим стоит.
А сообщение, которое приходит на мой телефон, едва за курьером закрывается дверь, лишь подтверждает мою догадку: заеду за тобой в 18.00, нужно сделать пару фото в ресторане для журналистов.
Я откладываю пакеты в сторону, даже не трудясь заглянуть в их содержимое. Не то чтобы я боялась увидеть там слишком откровенный наряд, при всех наших проблемах, Марату бы не пришло в голову одевать меня как девицу легкого поведения на публике, Но у меня совершенно нет на это времени. Вчера я сразу после встречи с четой Булавиных поехала на дачу. После всего увиденного мне еще больше хотелось поскорее обнять сына. И как и всегда, время с ним пошло мне на пользу.
То что в сердце Марата не нашлось и капли любви для нашего сына — хуже для него же самого. Это он никогда не узнает какой Тимур добрый и умный мальчик, как много он знает о технике и, кажется, в свои пять вполне способен собрать рабочий КАМАЗ, потому что даже во сне бормочет названия деталей грузовика.
А вот Тимур от отсутствия отца никак не пострадает. Потому что я сделаю все что в моих силах, чтобы дать ему родительскую любовь за нас двоих. Эти мысли не давали мне покоя пол ночи, пока я будто в трансе сидела у его кровати. Набегавшись на свежем воздухе целый день, он заснул уже после второй сказки, а я же не могла найти в себе силы встать и отправиться на свой диван. Продолжала гладить его по темным волосам и будто мантру повторяла, что всегда буду любить его.
Правда, из-за этих чрезмерных сантиментов, утром я проспала и едва успела вбежать в отходящий автобус, поэтому дома у меня не было времени даже выпить кофе, я лишь лихорадочно бросаю в сумку сменную форму и выбегаю на работу. Второй день прогула я точно не могу себе позволить.
В последний момент хватаю пакеты, доставленные курьером, и только запрыгнув в маршрутку набираю Марату ответное сообщение о том, что освобожусь лишь в 18.30 и следом скидываю адрес спортзала. Пусть заранее подготовится к тому, что несмотря на брендовые шмотки, его спутница сегодня будет без укладки и нормального макияжа. Благо душ там есть и хоть за этот аспект ему краснеть не придется.
Закончив последнюю тренировку, я выхожу из душевой и достаю, наконец, содержимое бумажных пакетов. Не то чтобы у меня за целый день не нашлось на это свободной минутки, я даже на обед сходила в столовую неподалеку, но новые вещи все это время пролежали нетронутыми в моем шкафчике. Прекрасно понимаю, что таким показательным равнодушием я обманываю в первую очередь себя, но ничего не могу с этим поделать. Если эмоциями я так и не научилась управлять, то хотя бы действия я могу контролировать. Вот и сейчас, под протяжный свист своей коллеги Юли, я достаю из пакета элегантное кремовое платье и делаю вид, что меня не разрывают на части эмоции. Потому что это платье — практически точная копия того, что я надевала почти восемь лет назад на свой день рождения. И пусть тот поход в театр не был свиданием в прямом значении этого слова, в моей памяти он навсегда остался таковым, а постановка “Ромео и Джульетты” стала почти судьбоносной. Кто знает, возможно если бы я тогда выбрала менее трагичную пьесу, наша история получила бы свой заслуженный хэппи энд…
