он или серьезно? – Пойдем чинить твою дверь?
Роман поднялся с места, помыл посуду, а я все так же сидела за столом и глупо улыбалась. Позабыв обо всем на свете. О службе, о родителях, о Босике, о бывшем… Обо всем, кроме того волшебства, которое случилось утром.
Неужели я влюбилась?
У Калинина был чемодан с инструментами – нет, не так: у него был целый чемоданище.
– Пойдешь помогать или останешься здесь? – обезоруживающе улыбнулся капитан уже на пороге своей квартиры, и я как слепой теленок пошла за ним следом.
Деревянная дверь была сорвана с петель и валялась аккурат внутри квартиры.
– А если бы она открывалась правильно? В сторону подъезда ты бы смог её выбить? – задумавшись, произнесла я вслух.
– Не знаю, принцесса… это моя первая выбитая дверь, – щелкнул меня по носу Калинин. – И давай все исправим поскорее, чтобы об этом не знал больше никто, кроме нас.
– А Вика?
Роман отошел от меня и присел на корточки, осматривая старый кусок дерева.
– Слушай, она же полностью из дерева состоит. Даже не дсп, все-таки раньше не воровали так сильно, как сейчас, – усмехнулся сам себе капитан и продолжил: – Вика не в счет. Вика наш человек.
– Наш, значит… – тихо протянула я и ничего не смогла сделать с улыбкой, она, наверное, протянулась от уха до уха. Калинин же, напротив, больше не обращал на меня внимания, что-то там вымерял, выпиливал, прибивал, а затем и прикручивал.
Я лишь наблюдала за его вдумчивым, серьезным выражением лица, и мне нравилось. Нравилось то, что он может быть и таким тоже. Уверенным и взрослым мужчиной, который так хорошо целуется.
Когда дверь стояла на своем месте, мне стало как-то не по себе. Я не хотела оставаться в своей квартире. Одна.
– Спасибо! – улыбнулась ему, стараясь не показать, как на самом деле расстроена. По мне, так лучше бы эта дверь валялась и дальше.
– Обращайся, если что починить в этом раздрае надо… – Он скептически оглядел мою квартиру. – Только больше так не делай.
– Ты о чем?
– Не ори, как будто тебя убивают. Знаешь, у меня синяк на руке обязательно к вечеру появится.
Я подошла к нему и через ткань футболки провела рукой по плечу, затем ниже, касаясь его теплой бронзовой кожи.
– У меня есть гепариновая мазь, она хорошо помогает от синяков.
Слова вырвались быстрее, чем я о них подумала.
– Мазь? – нахмурился капитан и выгнул одну бровь. Это же надо так исхитриться, у меня получается поднимать лишь обе. – А я думал, что ты, как самая настоящая феечка, вылечишь меня без помощи медикаментов.
Я надавила большим пальцем на слегка покрасневшую и припухшую кожу. Через пару часов и правда появится синяк.
– Ауч! – шикнул Калинин.
Я сжала его руку крепче, ощущение твердости было таким приятным.
– Понял. Понял. С тобой не забалуешь. Ты, оказывается, злючка еще та, Ворон.
– Прости.
Я разжала руку и пошла вглубь квартиры, аптечка лежала на полках стенки. Перед тем как взять её, я ненадолго приложила ладони к щекам, те горели по-сумасшедшему.
Что же со мной такое творится? Я всего два месяца назад собиралась замуж за другого, а сейчас и вспоминать про Слесаренко тошно – не оттого, что скучаю, а потому, что мне противно. Противно, что я потратила на такого никчемного человека несколько лет своей жизни. И, кажется, была даже влюблена в него. Я так думала. Почти все эти два года я думала, что это была любовь.
Только вот разве можно так быстро разлюбить? Правильно, нельзя. А это значит… Это значит…
Я протянула мазь Калинину и, соприкоснувшись с ним кончиками пальцев, опять забыла обо всем на свете. Мысли улетели куда-то в небытие. Здесь и сейчас оставались лишь его светлые голубые глаза, пухлые губы с таким ярким, словно нарисованным, бантиком на них и теплые пальцы. Мир сузился настолько, что не было больше ничего. Только Рома и я… Я и Рома.
Я смотрела на него и ждала.
Он не двигался слишком долго, и если бы Рома не заворожил меня своим взглядом, то я, возможно, шагнула бы в его сторону сама или затребовала бы поцелуя самым наглым и беспардонным образом.
Но слова не шли, губы не хотели открываться. А Калинин все смотрел, смотрел и не двигался.
– Спасибо, Настя, – тихо, с отчетливой хрипотцой наконец-то произнес он, и я разжала пальцы, чтобы он беспрепятственно смог забрать мазь.
– Не за что, – с трудом ответила ему. Собраться было сложно. Особенно когда мозг просто визжал нецензурщину лишь с парой культурных слов: “Целуй меня, целуй!”
Затем была целая минута неловкого молчания.
– Ну я пойду? – слегка запнувшись в словах, сказал Роман.
Да куда делась его прежняя уверенность? Мы оба словно в подростков превратились и стояли тут как два барана, уставившиеся на новые ворота.
– Иди, – кивнула ему.
Неужели он ждал моего разрешения? А если бы я сказала «нельзя»? Он бы остался?
Я настолько была обескуражена увиденным – такой контраст в его поведении, – что вспомнила про Босюсика, лишь закрыв дверь.
Сначала хотела тут же побежать следом за мужчиной и затребовать вернуть своего питомца обратно, но затем вовремя остановила себя.
Калинину нужно обдумать случившееся, а мне привести себя в порядок. А Босс… ну ему понравилось спать с Романом, значит, он не будет против побыть поводом для новой встречи.
А еще была флешка с сериалом, который мне не очень-то хотелось смотреть. Но… Чего не сделаешь ради будущего мужа! Правильно! Многое! Сериал – это так… Пшик.
Я зашла в ванную, побрызгала на горящие щеки холодной водой – нужно как-то приводить себя в чувство.
А когда я увидела свою подушку, то мне опять стало плохо. Я быстро сняла наволочку и кинула её на пол, вместе с простыней и пододеяльником… нет! Я на этом больше спать не буду.
И только когда все постельное белье было уже в коридоре под дверью, до меня дошло, что у меня нет мусорных мешков, даже обычных целлофановых пакетов и тех нет.
Да что же это такое!
Пнула груду белья и передумала его выкидывать. Лучше отнесу к Калинину стирать. Будет еще один повод для встречи! Точно, именно так и сделаю.
Когда я при полной боевой готовности, а именно с вымытыми и накрученными распущенными волосами, с тоном на лице, выделенными скулами, подведенными глазами и губами пришла к мужчине своей мечты, того не оказалось дома. Вот так просто: мне никто не открыл дверь.
Я расстроилась.
Сильно.
Ведь то, что он
