прекратить сопротивление — она слышала, как громко бьется его сердце рядом с ее грудью.
— Здесь нас не увидят, если только кому-то не взбредет в голову выйти из дома. Еще только светает, а они будут спать до тех пор, пока не выдохнут из себя весь алкоголь. Так что не жди спасения. Сейчас тебя никто не спасет.
Он опустил ее на ноги и жадным взглядом впился в ее тело под прозрачной ночной рубашкой.
— Да, — прошептал он с глубоким вздохом, пожирая ее глазами. — Да, ты поставишь мужчину на колени, если вот так будешь позировать перед камерой.
— Отпусти меня! Я хочу уйти в дом. — Габи повернулась, но он схватил ее, прижал к себе, задрожав от прикосновения ее теплого, мягкого тела.
Марк подхватил руками ее волосы и медленно склонился над ней, ища губами ее губы.
— Габи! — нежно позвал он, раскрывая ее губы с такой нежностью, что сразу сломил все ее сопротивление. — Габи, открой рот и дай мне то, чего мы оба хотим! Так давно хотим!
Слишком давно! Долгие, долгие годы! Слезы застилали ей глаза, когда она смежила веки и раскрыла губы. Она чувствовала мягкое касание его языка — точно лепесток проник в ее рот. Он осторожно, ласково обхватил ладонями ее лицо и поднял его. Удивительно, почему он вдруг стал так нежен?
Дыхание его участилось, из горла вырвался тихий стон. Он все плотнее прижимал свои губы к ее губам, все шире раскрывая их, все глубже проникая языком в ее рот. Из горла Габи вырвался бессильный вздох, необъяснимое блаженство охватило ее. Она ощущала тепло его тела, мягко накатывали на берег волны прибоя, свежий ветерок холодил кожу. Из горла Габи вырвался тихий стон, она обхватила его руками, вонзила ногти в его тело.
Марк стал спускать с ее плеч ночную рубашку, и Габи вскрикнула, когда его ладони легли на ее обнаженные груди.
— Сними их, — охрипшим голосом шепнул Марк, опуская ее руки к своим плавкам.
— Нет-нет!
— Сними! — приказал он, и его язык снова проник в нежную темень ее рта, коснулся ее языка, обволок его. Бедра его тесно прижались к ее телу, чтобы она почувствовала, поняла, как сильно его желание.
— Не надо! Это нехорошо! — простонала она, стараясь оттолкнуть его.
— Нет, хорошо! — возразил он. — Для нас с тобой это всегда было хорошо. Сними с меня плавки, Габи, и мы ляжем в полосу прибоя и отдадимся друг другу.
— Нет, не могу!
Руки его скользили по ее телу, гладили его, нежно, с благоговением касались ее грудей. Марк откинул голову, чтобы посмотреть на ее груди, глазами увидеть, как они высоки и упруги.
— Ты прекрасна! — прошептал он, держа ее груди в своих руках, наслаждаясь их упругой теплотой. — Твои груди пьянят меня. Тебе ведь всегда нравилось, когда я так ласкал тебя. Ведь нравилось, сладкая моя? Помнишь, ты лежала в моих объятиях и постанывала, когда я целовал их и приникал губами к твоим соскам? Ты выгибалась дугой и просила: еще, еще!
— Мне было семнадцать лет, — еле выговорила Габи и стихла. Его большие теплые руки излучали какую-то магическую силу, она не могла отвести от них глаз.
— Быть с тобой рядом, трогать тебя — это волнует не меньше, чем секс. Ты всегда любила, когда я ласкал тебя. Ты никогда меня не отталкивала, никогда.
— Я была без ума от тебя, — засмеялась она сквозь слезы. — Обожала тебя. Стоило тебе захотеть, и я отдалась бы тебе, не раздумывая ни минуты. Вот насколько я потеряла голову!
Она хотела оттолкнуть его, но он схватил ее руки и прижал к своей груди. Провел ногтями по своей коже.
— Никогда, ни с кем у меня не было такого — едва мы прикасаемся друг к другу, как начинается волшебство! Мы умрем, Габи, если я возьму тебя. — Голос Марка дрожал от волнения. — Мы не сможем остановиться, мы не вынесем наслаждения.
— Марк, прошу тебя, я не лгу… — еле шевеля губами, проговорила Габи. Горло у нее пересохло, тело охватило неудержимое желание. — Я все еще… девушка.
— Ладно, ладно, притворяйся, вот и хорошо, — прошептал он, склоняясь над ее грудями. Он нежно потерся о них носом, стал слегка покусывать зубами, отдаваясь любовной игре, сводя ее с ума. Руки его сжали ее бедра, прижимая их к своим напрягшимся чреслам.
— Марк!.. — Габи задрожала.
— Ш-ш-ш… — нежно шептал он. Губы снова приникли к ее рту. Габи почувствовала, что он отпустил ее, а когда снова притянул ее к себе, она поняла, что он совсем голый. — Ах, Марк! — всхлипнула она и страстно прижалась к нему, обвив руками его бронзовую мускулистую спину. Тело его пахло солью, когда она дрожащими губами стала целовать его шею и плечи. Слившись с ним в объятиях, она снова почувствовала себя сильной.
— Габи, Габи! — с дрожью в голосе прошептал Марк и осторожно положил ее на самую кромку песка, в набегающие мелкие волны, а сам встал на колени, наклонился над ней, окончательно стянул с нее ночную рубашку и стал ласкать ее живот, ноги, а вспенивающийся прибой ласкал ей спину. Марк восхищенна смотрел на плавные изгибы ее тела.
— Мечта! — глухо, словно вдруг охрипшим голосом сказал Марк. — Я так долго мечтал об этом. И вот ты здесь. И я могу обнимать и ласкать тебя…
Он скользнул рядом с ней в прибой, держа руками ее за талию, глядя ей в глаза.
— Ш-ш-ш, — прошептал он, когда дрогнули ее бедра, оттого что он лег на нее. — Не спеши, — пробормотал он, ложно истолковав ее движение. — Мы просто полежим вот так немного, почувствуем друг друга. Ты такая мягкая, девочка моя! Как будто лежишь на бархате. Поцелуй меня, Габи. Помнишь, как мы с тобой целовались и как ты начинала дрожать, когда поцелуи становились все жарче и жарче?
Губы его прикоснулись к ее губам. Она почувствовала, как он крушит своим тяжелым телом ее груди, хотя он и упер локти в песок, стараясь уменьшить свою тяжесть. Волосы на его груди мягко щекотали Габи, легкой волной накатывал прибой. Ощущение счастья наполнило ее. Она так долго и так сильно тосковала по нему, и вот он с
