мной.
Мои губы растягиваются в легкой улыбке.
— Нет, — взяв оба ее запястья в одну руку, я вытягиваю их над ее головой и быстро связываю их галстуком. Шелк будет испорчен, но стоит увидеть его и вспомнить, как она выглядела связанной и готовой для меня.
— Кензо… — она поднимает голову к связанным рукам. Я не скучаю по выражению опасения на ее лице.
Я прикасаюсь пальцем к ее губе, заставляя ее замолчать. Путешествуя по ее телу, я помещаю пальцы прямо под резинку ее леггинсов и тяну их вниз по ее ногам, отбрасывая их в угол комнаты.
Эвелин скрестила ноги, закрывая от моего взгляда свою красиво выбритую пизду. Я шлепаю ее по внутренней стороне бедра, и она задыхается, ее ноги автоматически раздвигаются.
— Никогда не прячься от меня.
Она слегка ерзает на кровати, испытывая явный дискомфорт из-за того, что находится передо мной частично обнаженной. Я провожу пальцами по ее гладкой пизде, ухмыляясь тому, какая она мокрая. Моя маленькая петарда любит, чтобы ею доминировали.
Подняв руку, я срываю тонкую блузку с ее тела, ткань легко рвется под моей грубой силой. Ее глаза округлились, зрачки расширились, а рот слегка приоткрылся от шока.
— Бля, эти сиськи прекрасны, — шепчу я, позволяя свободной руке щипать и играть с ее сосками, переходя от одного к другому, пока они оба не станут твердыми маленькими пиками. Эвелин выгибается в моих прикосновениях, с ее губ срывается тихое всхлипывание. — Такая отзывчивая, искорка. Такая хорошая девочка.
Я отпускаю ее руки и откидываюсь назад, давая ей возможность встать. Откинувшись к изголовью кровати, я хватаю подушку и протягиваю ей. Ее брови нахмурились, когда она взяла его и вопросительно посмотрела на меня.
— Поднимись и ляг на эту подушку, — приказываю я ей, вставая. — Тогда ложись на них и подставь мне свою задницу для наказания.
— Что? — какое-то время она смотрит на меня с недоверием. — Ты не можешь… Я…
— Могу, — уверяю я ее, расстегивая рубашку. — Есть много других вещей, которые мы могли бы сделать этим утром вместе, но ты решила устроить истерику и уйти. Ты решила, что сбить меня с толку в лифте — хорошая идея.
Ее губы изгибаются в усмешке.
— Ну и что? Каждый раз, когда я делаю что-то, что тебе не нравится, ты собираешься меня наказать?
Я наклоняюсь, кладу руки по обе стороны от нее на кровати и прижимаюсь к ее лицу в нескольких дюймах.
— Нет, детка, — говорю я ей. — Ты можешь делать то, что мне не нравится, сколько хочешь. Ты можешь не соглашаться со мной сколько хочешь. Но чего ты не сделаешь, так это неуважения ко мне, и ты сделала именно это. А теперь положи подушку себе под живот и подставь мне свою задницу. Потому что, если мне придется положить тебя себе на колени, последствия тебе не понравятся.
Стягивая с себя пиджак, я бросаю его на пол возле изножья кровати. Моя нижняя рубашка следует за ней. Я снимаю туфли и стягиваю носки. Эви все еще не двинулась с места. Она бросает на меня быстрые взгляды, но ее взгляд продолжает скользить по моей обнаженной груди. Она почти бессознательно облизывает нижнюю губу, осматривая мое тело. Я много работал, чтобы прийти в форму, стараясь сохранять ее подтянутой. Это не просто для галочки.
Когда я стою в одних черных штанах, моя рука тянется к поясу. Ее горло дергается, когда она наблюдает, как кожа со свистом скользит сквозь отверстия.
— Ты сказал, что никогда не причинишь мне вреда, — напоминает она мне, крепко прижимая подушку, которую я ей дал, к ее груди, как будто она могла защитить ее от меня. Спойлер: не сможет.
— Это не причинит тебе вреда, искорка. Уверяю тебя. Здесь ты научишься уважению. Непослушных девочек, которые плохо себя ведут, шлепают.
Ее плечи расправляются, а позвоночник выпрямляется.
— Я не какая-то маленькая девочка, которую можно отшлепать, Кензо. Я твоя жена.
Мои губы кривятся в лукавой улыбке, когда я смотрю на нее, мою новую жену.
— Да, и я твой муж, — напоминаю я ей тихим и авторитетным голосом. — Муж, который научит тебя уважению. Ты переступила черту, а даже больших девочек шлепают, если они плохо себя ведут.
Металлический звон моего ремня, когда я складываю его в руке, заставляет ее подпрыгнуть, и я не могу не ухмыльнуться ее реакции.
— Сейчас, — я даю ей еще один шанс, мой тон твердый. — Ложись на подушку и прими свое наказание. Тогда мы сможем перейти к более приятным вещам. Или мне придется затолкнуть тебя к себе на колени и оставить тебя болезненной, мокрой и жаждущей?
Я смотрю, как она кусает нижнюю губу, обдумывая возможные варианты. Она всегда так делает, пытается найти выход из любой ситуации. Это одна из вещей, которые мне в ней нравятся. Она носит свои эмоции на рукаве, чтобы все могли их увидеть, если они удосуживаются обратить на это внимание. Медленно она опускает подбородок и поворачивается, чтобы сесть на кровать. Ей требуется некоторое время, чтобы привести себя в порядок, но как только она это делает… черт, это зрелище.
Я становлюсь рядом с ней на колени, провожу кончиками пальцев по ее спине, пытаясь немного успокоить ее беспокойство. От моего прикосновения пробегают мурашки, и мне приходится крепко сжимать челюсти, чтобы контролировать первобытное желание внутри меня, которое не хочет ничего, кроме как взять ее прямо здесь и сейчас. Но я знаю лучше. Она все еще девственница. Мне мучительно тяжело осознавать, что я буду единственным, кто когда-либо был внутри нее. Господи, от одной этой мысли у меня чуть не кончилось в штанах, как у подростка на выпускном.
Я протягиваю руку к ее голове и осторожно помещаю ремень в ее поле зрения. Моя рука скользит по ее спине, пока не достигает ее упругой задницы. Кончики пальцев впиваются в мягкую плоть, пытаясь хоть немного ослабить собственное возбуждение, зная, что она будет у меня, но не раньше, чем она будет готова и не раньше, чем она усвоит урок.
Быстрым и натренированным движением я опустил руку и легко шлепнул ее гладкую, слегка загорелую задницу. Она вздрагивает от удивления, затем расслабляется, осознавая нежную природу моих прикосновений. Но эти первые удары — только начало, призванное подготовить ее к будущему настоящему наказанию.
— Раздвинь мне ноги, искорка, — подтянув одну ногу к себе, я наблюдаю, как ее спина выгибается, а бедра поднимаются выше, открывая моим глазам ее блестящее возбуждение. С небольшой корректировкой я прекрасно вижу ее гладкие
