Я не уверена, что это — простое замечание или оскорбление, но шквал ощущений, вызванных его прикосновением, слишком велик, и я сую наши руки под кран, чтобы ополоснуть их.
— Давай перевяжем тебя, — говорю я, отстраняясь.
Ник наблюдает за тем, как я высушиваю полотенцем его руки и запястья, с настороженным выражением лица. Закончив бинтовать его правую руку, я киваю ему на левую, и он кладет ее передо мной на стойку.
Мы долго молчим, прежде чем я откладываю полотенце в сторону и, осматривая ожоги на поверхности, провожу ногтем по рисунку на его предплечье, погрузившись в раздумья.
Я никогда раньше не прикасалась к Нику так открыто и не могла устоять перед искушением потрогать татуировки, которые запомнила еще издалека, гадая, какова на ощупь его кожа. Теплая она или прохладная, рельефная или гладкая.
— Кто лечил твои раны… той ночью? — Его неожиданный вопрос заставляет меня поднять голову, и я замечаю, что его взгляд остановился на глубоком шраме, рассеченном вдоль моей ключицы.
Я сглатываю внезапную боль.
— Твоя мать.
Это, кажется, удивляет его, его брови сходятся над угольными глазами, но он кивает в знак согласия. Больше он ничего не говорит, отступая назад и наконец-то освобождая меня от своей напряженной хватки.
За прошедшие годы Эленор сделала для меня немало материнских вещей. В частности, она тайком привезла меня к врачу, чтобы я могла сделать противозачаточный укол от менструальных болей — тема, которую я никогда не смогла бы обсудить с моим папой.
Вдохнув полной грудью, я начинаю складывать полотенце. Перевязанной рукой Ник обхватывает мое запястье. Прежде чем толчок тревоги успевает долететь до моего сердца, он закатывает рукав моей рубашки мне на предплечье.
На его лицо падает тень, и ярость разгорается темным пламенем в его глазах. Его большой палец проводит по черно-синей коже моего запястья, очерчивая контур синяка.
Он придвигается ко мне вплотную и возвышается надо мной, сжимая нежно-фиолетовое пятно.
— Что случилось? — спрашивает он, его тон такой же грубый, как и пальцы, впивающиеся в мою кожу.
Я качаю головой, и любой разумный ответ на мгновение выбивает меня из колеи. Обычно я стараюсь не травмировать себя во время тренировок с канном, чтобы не оставлять улик, но после инцидента в бассейне я была… обеспокоена, и сегодня я была невнимательной.
Ник поднимает мою руку, его взгляд пылает, когда он смотрит на меня.
— Кто это с тобой сделал? — требует он.
— Это был несчастный случай, — это все, что я успеваю сказать, прежде чем он отпускает мою руку и выбегает из комнаты.
Черт. Я одергиваю рукав и следую за ним, его решительные шаги гулко разносятся по коридору.
Ник находит Вито возле кухни и в считанные секунды прижимает его к стене.
Вцепившись руками в воротник моего телохранителя, Ник выпытывает у него ответы, и двое мужчин борются друг с другом. В моих жилах разгорается паника, и я судорожно оглядываюсь по сторонам в поисках Данте.
Где он?
Черт. Черт.
Я достаю телефон, руки дрожат, когда я пытаюсь отправить Данте сообщение с просьбой о помощи. Звук ударов плоти о плоть громче моего хаотичного дыхания, и я бросаю телефон и решаю взять канну из своей комнаты, чтобы показать Нику, как произошла травма. Как я сглупила и ударилась запястьем, занимаясь таким глупым делом, как обучение бою с оружием, чтобы лучше защищаться в брачную ночь… Что угодно, лишь бы он прекратил нападать на Вито.
— Он ничего не сделал, Ник. — Я бегу к нему, пытаясь найти путь между двумя ссорящимися мужчинами. Ник наносит еще один удар по лицу Вито, и кровь застилает воздух. Я хватаюсь за волосы. — Прекрати. Я могу доказать…
В комнату входит Данте и направляется к потасовке, чтобы вмешаться.
Один вздох облегчения останавливает мое колотящееся сердце, а затем я вижу блестящую вспышку стали.
Воздух задерживается в легких. Все звуки поглощаются бешеным темпом сердцебиения, заполняющим мои уши, когда я наблюдаю, как Ник вгоняет лезвие в шею Вито.
Ник поворачивает нож, перерезая спинной мозг Вито, а затем одним движением вынимает его. Мой телохранитель сползает на пол. Его руки бесполезно болтаются, глаза открыты и ничего не видят, так как смерть быстро настигает его.
Время ускоряется, и Данте хватает Ника, поворачивает его лицом вперед и ловко уклоняется от удара крючковатого ножа Ника.
В тот же миг Ника выбивает из рук пистолет Данте. Я наблюдаю, как тот катится по мраморному полу.
Ник хватает Данте за горло.
— Ты причинил ей боль? — Данте вцепился в руку Ника и застонал.
— Какого черта? Нет… — Пылающий взгляд Ника задевает меня, когда он смотрит в мою сторону.
— Он, блять, трогал тебя? — прорычал он.
Я качаю головой.
— Боже, нет. Ник… прекрати это…
Рычание вырывается из Ника, когда он впечатывает кулак в бок Данте, а затем наносит еще один безжалостный удар по лицу, отправляя Данте на пол. Он стоит над ним, вздымая грудь, перебинтованные руки сжаты в кулаки, готовые выбить жизнь из его тела.
Я делаю шаг к пистолету и замираю на месте, когда на меня устремляются огненные глаза Ника. Я перестаю двигаться.
— Пожалуйста, Ник… Никто не причинит мне вреда.
Когда его разум, кажется, очищается от убийственной дымки, он возвращает свое внимание к моему телохранителю.
— Мне все равно, что ты не прикоснулся к ней, ты не смог ее защитить. — Он перешагивает через него и останавливается перед безжизненным телом Вито. Вытащив из куртки оружие, он встает и приставляет ствол пистолета ко лбу Данте. — Кассатто назначил меня ответственным за тебя, — он смотрит на меня, прежде чем снова прицелиться в Данте, — так что услуги твоего телохранителя больше не требуются. — Он выпускает патрон, и звук эхом разносится по дому с призрачной законченностью.
— Подожди… — успеваю я и подхожу ближе. Я смотрю на Вито, на охранника, который был со мной с тех пор, как я себя помню. Я сглатываю, встретившись взглядом с черными глазами Ника. — Ладно. Ладно. Я признаю правду.
Ник поднимает подбородок, черты лица сведены жестокостью.
— Расскажи мне, как у тебя появился этот синяк, Бриа.
Переведя взгляд на мертвое тело Вито, я делаю выбор в пользу спасения Данте.
— Это был Вито, — говорю я, найдя взгляд Ника. — Но он не хотел этого. Это было в бильярдной. Смутившись после случившегося, я споткнулась. — Я качаю головой, чертовски надеясь, что моя история хоть немного правдоподобна. — Он просто поймал меня, его хватка была слишком сильной.
Данте ничего не говорит. Упираясь в ствол пистолета, он смотрит прямо на Ника. Он знает, что я лгу, но ничего не говорит.
Пистолет исчезает, и я опускаю руки, мое тело охватывает дрожь, адреналин начинает выходить, и меня трясет.
Ник убирает пистолет за пояс брюк, а затем обходит Данте и подбирает выброшенный револьвер.
— Убирайся из моего дома, — приказывает он Данте.
Неуверенно взглянув в мою сторону, телохранитель, поклявшийся пожертвовать своей жизнью ради моей, спрашивает, что мне сейчас нужно. По одной команде Данте выйдет против Ника — но это не то, чего я хочу.
— Я в порядке, — заверяю я его.
Данте встает и достает свой телефон. Он бросает на меня последний обеспокоенный взгляд, после чего поворачивается и направляется к выходу из особняка, чтобы позвонить моему отцу.
Шок пронизывает меня насквозь и бьет в каждую артерию, я смотрю на Вито, и низкий рев моей крови заглушает все звуки.
— Ты убил его, — слышу я от себя.
— Надо было убить их обоих.
— Ты чертов монстр.
— Не понимаю, почему ты в этом сомневаешься. — Во мне поднимается негодование.
— Неужели мой отец действительно поручил тебе командовать мной? — Требую я ответа.
— Да. — Его одно слово, произнесенное глубоким баритоном, повисает в плотном воздухе, пока он отправляет сообщение с телефона. Я предполагаю, что он прикажет кому-то из своих парней убрать тело, и эта мысль с тошнотворным чувством гложет мой желудок, когда мой взгляд снова падает на безжизненное тело Вито.
