А вот я могла только представить, как выглядело сейчас моё лицо.
— Дружеский ужин, — терпеливо повторил собеседник. — Я ведь ничего криминального вроде бы не предлагаю. Откуда вдруг столько удивления?
Откуда? Действительно! Да я вот даже не знала, с чего и начать.
А к горлу подступала лёгкая тошнота. Потому что вся эта ситуация очень живо напоминала мне прошлое. Может, Толя Плотников и вырос, и даже делом собственным обзавёлся, что как минимум косвенно намекало, мол, голова у него вроде бы на месте, но кое в чём остался тем же странным парнем с собственными представлениями об окружающей действительности.
Он не мог понять важности личных границ тогда. Кажется, не понимал их и сейчас. Или не хотел понимать.
— Толя, да какой ужин-то? Какой может быть ужин?
— Самый обыкновенный.
— Я замужем, если ты вдруг забыл.
Плотников одарил меня взглядом с лёгким прищуром, словно намекавшим на его отношение к этому прискорбному обстоятельству.
— Так ведь я же сказал, что ужин дружеский.
— А ты не предполагал, что мой муж будет против? — схватилась я за самый очевидный аргумент. — Вряд ли ему понравится, что я принимаю приглашение другого мужчины на дружеский ужин. Особенно, когда речь о тебе.
— Почему?
— Почему? – вытаращилась я. — Да потому что ты держатель его долга! Это как минимум.
Плотников какое-то время молчал, обдумывая мой довод.
— А если бы… если бы я согласился этот долг, скажем, укоротить?
Почва принялась медленно выползать из-под моих ног.
— Ты знаешь, что он миллионы мне задолжал, между прочим? А ему ещё как-то производство налаживать. Свой бизнес держать на плаву. Это ого-го какие затраты, Алина. Я, видишь ли, предметно изучил его финансовое положение. И вот что скажу: ему нечем платить. Ему нечем покрыть такую огромную сумму. Потом — может быть. Но сроки поджимают. И я не собираюсь идти ему навстречу.
Я пыталась охватить мыслью всё только что сказанное. Охватить и не прийти в откровенный ужас от всего, что услышала.
Это правда? Положение Громова настолько критично?
— За что ты его так ненавидишь? — пробормотала я, не в силах сдержать изумления.
— За моё «счастливое» детство? — предположил Плотников, и на его узких губах заиграла сардоническая усмешка. — Благодаря Громову и компании оно очень хорошо мне запомнилось.
А ведь Громов говорил, что они как-то его отлупили. Вот только за что — не сказал. И Плотников основательно затаил на обидчика.
— Знаешь, сначала я искренне удивился, — Плотников вырвал меня из кокона суматошных мыслей. — Очень удивился тому, что ты согласилась выйти за этого хулигана. А потом… потом понял, что ничего удивительного в этом в общем-то нет. Всё очень даже логично.
— Разве? — я пыталась стряхнуть с себя ступор, в который впадала от обилия тревожной информации. — И что для тебя тут логичного?
Плотников глубоко вдохнул студёный воздух и устремил взгляд куда-то поверх облетавших крон садовых деревьев:
— Он со школы тебя защищал. Видимо, уже тогда планы строил.
— Чего?.. — не сдержалась я, пытаясь осмыслить в довесок ещё и это неожиданное открытие. — Ты… о чём ты вообще говоришь?
Плотников опустил на меня взгляд, и в нём впервые за время нашего общения промелькнуло что-то агрессивное, почти злобное.
— Ну да, притворись, что для тебя это новость. Алина, я думал, ты всё-таки выше этих пошлых ужимок.
Я растерянно заморгала.
— Твой супруг и его дружки именно за это меня тогда и отходили. И не смотри на меня так, будто слышишь об этом впервые. Ни за что не поверю, что Громов тебе не похвастался.
А я-то, наивная, предполагала, что меня уже сложно чем-нибудь удивить…
— Но я в этом, представь себе, усматриваю и позитивный момент, — бледный взгляд потеплел. — Раз Громов решил, что я угрожал его шансам, значит, почувствовал конкуренцию. И значит, у нас могло что-нибудь получиться. Понимаешь?
Сумасшедший. Совсем на голову плохой…
— Слушай, ты совсем не так это всё понимаешь.
— Алина, только не отрицай, что нас вообще ничего не связывало.
Мне хотелось сорваться с места и с криками убежать отсюда подальше. Сделать это было бы куда-а-а легче, чем объяснить непробиваемому Плотникову бездонную глубину его заблуждения.
— Нас связывало только то, что мы были знакомы. Это всё.
— Ты собираешься отрицать своё ко мне отношение?
— Я относилась к тебе так же, как и ко всем!
— Это неправда.
От него веяло такой непоколебимой уверенность, что я только сейчас со стопроцентной чёткостью поняла — Плотников реально в это верил. Не надеялся, не предполагал. Он уверовал в то, что моё поначалу благожелательное к нему отношение было продиктовано настоящей симпатией. И то, что позже я стала его избегать, ни о чём ему не говорило! Никак не поколебало его уверенности в своих первоначальных выводах.
— Так или иначе, — отозвался он, увидев, что я на время зависла, — подумай о моём предложении, Алина. Поверь мне, оно очень выгодное.
— Как интересно, — взрезавший мои суматошные мысли баритон заставил меня вздрогнуть всем телом.
Мы с Плотников обернулись как по команде.
Господи, с каких пор этот глухой угол стал таким людным местом?
На границе сада и лужайки, где мы стояли, высился Громов.
Он рассматривал нас со спокойной внимательностью.
И наверняка ждал ответов.
— Не посвятите меня, Анатолий, в подробности вашего выгодного предложения?
Глава 35
— Ярослав Дмитриевич, какая встреча, — Плотников вежливо улыбался сумрачно взиравшему на нас Громову, а я всё гадала, в каком таком волшебном магазине Толя-маньяк приобрёл смелость и хладнокровие?
Но всё-таки подозревала, что хладнокровие ему, по большому счёту, дарило его нынешнее положение состоятельного человека и держателя долга своего давнего обидчика.
Вот только преисполнившийся собственного достоинства Толя не учёл одного — пытаться тягаться с Громовым в древней как мир игре «Кто из нас альфа» совершенно бесперспективно. Лев остаётся львом, даже если он ранен и переживает не лучшие свои времена. Пожалуй, в этом случае он даже опаснее. Потому что у него и в мыслях нет осторожничать. Он будет разить наверняка. Или погибнет, сражаясь.
Будто в подтверждение моих наблюдений Громов приподнял брови и насмешливо поинтересовался:
— Мы до вечера будем в гляделки с вами играть? Вы меня, Анатолий Степанович, бога ради, поправьте, но не моветон ли это — устраивать променады по личной собственности того, кто на прогулку вас вроде бы не приглашал?
Ох, у Громова точно не было настроения тратиться на вежливость. Он всегда превращался в грубияна, когда пребывал не в лучшем расположении духа. И сегодня, очевидно, был один из таких дней.
Класс. Повезло же мне столкнуться с Громовым в настроении медведя-шатуна.
— Приятно видеть, что некоторые вещи в нашей жизни не меняются, — от ледяной усмешки Плотникова у меня невольно мороз по коже пробежал. — Чем больше мы общаемся, тем легче я в вас, Ярослав Дмитриевич, узнаю своего старого доброго знакомого.
Сарказмом в его голосе можно было орехи колоть, но Громов даже не поморщился. Ну да, у него для этого слишком толстая шкура. Попробуй пройми.
— Вы довольно неуклюже с темы съезжаете, Анатолий, — на этот раз Громов даже отчество добавлять не стал.
Всё. Очень. Плохо.
Возможно, стоило готовиться к открытому противостоянию и рядом с могилой моего предка рыть ещё одну.
Плотников из сада на своих двоих не уйдёт.
Но зато потом с большущим наслаждением засудит своего обидчика по полной (о чём он наверняка мечтал все эти годы), и вся жизнь полетит к чертям — и Громова, и его фиктивной супруги.
— Стоп! — я в который раз стиснула черенок своего садового веника, отлепилась от места и пошагала к мужу. — Сворачиваем эту светскую беседу. Хватит с меня на сегодня. Анатолий, всего хорошего. За предложение благодарить не буду. Я его не принимаю. Громов, идём.
