— Как думаешь, Платон Ярославович справится с Веником? — спросила Саша, когда чувственное сопрано сменила неизвестная ей группа.
Макс лениво потянулся на тесном для него полуразложенном сидении и зевнул.
— Можешь даже не сомневаться.
— Я немного беспокоюсь, все же. Даже не знаю о ком больше, — она сама смутилась своим словам, но продолжала, не желая делать на этом акцент: — Щенок требует так много сил и времени.
— Верно, но дед справится…. Если он со мной управился, то с Веником и подавно.
— Что ты сравниваешь, он тогда был молод, а сейчас все-таки возраст…
— Какой возраст? Дед еще всех нас переплюнет. — Макс, в который раз попытался выпрямить ноги. — Здесь чертовски неудобно.
— Неудобно тебе на пассажирском сидении не потому, что там места меньше, просто за рулем ты не позволяешь себе так разваливаться.
— Хватит меня отчитывать. Ты ведешь себя как зануда.
Саша распахнула глаза от удивления.
— Это я отчитываю? Да ты сам постоянно меня поучаешь, подбивая на всякие….вольности.
— Никаких чрезмерных вольностей я от тебя не требую, просто прошу вести себя как нормальный человек. Не шарахаться от людей, словно от прокаженных и получать удовольствие от жизни, а не трястись, постоянно отвоевывая свою территорию.
Они опалили друг друга взглядами, но зрительный контакт был не долгим, так как Сашке нужно было смотреть на дорогу.
— Отлично!!! Я буду очень милой с твоими друзьями!
— Только не переусердствуй, а то я тебя знаю, — предостерег Макс.
Саша хищно дернула бровью и растянула губы в ехидной улыбке.
— О, нет, Ковалев ты еще плохо меня знаешь. Так, что заткнись и не нервируй. — Саша грубо подрезала серебристую ауди, перестраиваясь на другую полосу, но Макс сделал вид, что не заметил этого. Надеясь, на то, что и водитель ауди снисходительно к этому отнесется.
Его глаза подозрительно сузились, когда он снова посмотрел на нее.
— Мне не нравится твой тон, дорогая. Опять выкинешь что-то подобное, как при знакомстве с дедом?
— Посмотрим, — голос ее стал тягуче сладким, но не искренним.
— Даже не думай. Иначе мне придется ответить тебе тем же.
Саша смолкла, сосредотачиваясь на дороге и раздумывая над его последними словами.
Когда она через некоторое время повернула голову к Максу, то увидела, что он спит. Саша машинально потянулась к приемнику и убавила громкость. Мгновение подумала и выключила совсем.
«Заботишься о нем? Нет, это не забота! Это просто…. Это…. Это не забота!»
Прогнав, прочь ехидную совесть, она снова задумчиво уставилась на дорогу и думала о том, что Макс все-таки очень противоречивый человек. Никогда не знаешь, что от него ожидать. Впрочем, нужно признать, в ней противоречий не меньше.
Скоро это все закончится, и он забудет о ней, словно ничего и не было. Еще какая-то неделя, может полторы и все. Глубокая грусть захватила ее и на глазах выступили жгучие слезы. Неужели она не хочет отпускать его? Сказать ему об этом? Страшно. Предложить остаться друзьями? Глупо. Он уговаривал ее, отпустит прошлое. Простить. Убеждал ее не бояться привыкать к людям, не боятся этой привязанности. Но он не научил ее как это сделать.
«Ты еще не позволяла ему научить тебя», — упрямо твердил ей внутренний голос.
«Потому что мне страшно! Мне так страшно, что даже стыдно признаться в этом».
Спустя несколько часов Макс проснулся и потребовал вернуть ему его законное место, жалуясь на то, что у него все мышцы затекли. Она не сопротивлялась, потому, как необычайно устала за эти долгие для нее два часа не столько от дороги, сколько от своих мыслей.
Отдав ему ключи, Саша устало скользнула на пассажирское кресло и зевнула.
— Может, ты все же перекусишь? — спросил Макс, не спеша заводить двигатель. — Можем заехать в какое-нибудь кафе. В этой местности уже есть более приличные заведения.
Саша отрицательно покачала головой.
— Нет, я хочу вздремнуть, — она закрыла глаза и потянулась словно кошка, растягиваясь на теплом сидении.
Макс с минуту наблюдал за Сашей, пользуясь тем, что она этого не видит. Какое-то теплое чувство колыхнулось в груди, и он улыбнулся. Повернув ключ зажигания, он плавно двинулся в путь, старательно объезжая кочки и ямы, встречающиеся на дороге, чтобы не потревожить Сашку.
* * *
Через некоторое время случилось то, что и так постоянно происходило с Максимом Ковалевым. Его клеили. Сначала он не обратил внимание на ехавший рядом с его кроссовером, красный Фольцваген-кабриолет, но два протяжных гудка привлекли его внимание. Он повернул голову влево и увидел двух смеющихся загорелых девиц. Машинально улыбнувшись, он лениво махнул им рукой. Девицы радостно замахали в ответ. Затем одна из девушек расстегнула легкую блузку, оголяя грудь, ни мало не беспокоясь, что они находятся посреди трассы. Макс мельком глянул на ее прелести и, вскинув руку, показал ей большой палец, как бы одобряя. Но на самом деле он просто не знал, как от нее избавится. Привык принимать такие знаки внимания и сейчас просто не хотел обидеть брюнетку.
Девушка тем временем сунула свой большой палец в рот и, прикрыв глаза, задвигала им там, имитируя минет. Макс широко улыбнулся, понимая прямой намек брюнетки, и отрицательно помотал головой. Девушка обижено надумала губки.
— Я надеюсь, что ничем тебе не помешала, Ковалев?
Максим дернулся от неожиданности, словно пойманный с поличным муж и повернулся к Сашке, которая видимо давно проснулась.
— Если ты все это видела, то прошу заметить, что я отказался, — голос его звучал резко, так как ему не нравилось то с каким презрением Сашка смотрит на него.
— Отчего же? Боялся разорвать нашу сделку? Так и быть я освобождаю тебя от воздержания. С меня вполне достаточно, что ты продержался больше месяца. На тебя уже жалко смотреть. Ведь, секс смысл всей твоей жизни! — патетично говорила Сашка. — Можешь свернуть к обочине и удовлетворить своего зверя. Я подожду.
От злости на его лице заходили желваки.
— Доминская ты просто невыносима.
Он не хотел развивать этот спор, потому больше ничего не сказал. Хотя внутри его все кипело от негодования.
— Ладно, прости, — тихо, но довольно резко сказала Сашка. Максим не веря своим ушам, медленно повернул к ней голову и застыл в немом ожидании. — Я, правда, перегнула палку. Ты же не виноват, что… — Саша хотела говорить безразлично, но голос все же выдавал ее, — … нравишься всем…. — она заскрипела зубами, — … особам женского пола.
Последнюю фразу она сказала таким упадническим голосом, что Макс уже было, испугался, что она сейчас расплачется. Он решил, что нужно срочно приводить ее в чувства.
