Эйлин понимала: целоваться не следовало, но... это казалось таким естественным. Каждый из них пытался не думать о том, что с их близкими случилось самое страшное. Поцелуй помог им утешить друг друга, и ничего больше. Это была всего лишь попытка умерить внутреннее напряжение.
Но, пытаясь честно ответить, почему она хочет оставаться в его объятиях вечно, Эйлин вспомнила, как набросилась на него. Неужели это она, обычно такая спокойная, выдержанная и уравновешенная, орала на него? О небо! Она переставала узнавать сама себя.
В синем костюме и накрахмаленной белой блузке, Эйлин быстро вышла из комнаты. Она уже почти спустилась, когда неожиданно остановилась, почувствовав, как все внутри похолодело от желания снова увидеть Гидеона.
Эйлин подавила неожиданное волнение и бодро, как ни в чем не бывало, вошла в столовую. Гидеон отложил газету. Она прошла на свое обычное место.
Экономки не было видно.
— Доброе утро, — натянуто произнесла Эйлин.
Гидеон внимательно посмотрел на нее и просто сказал:
— Я был не в себе прошлой ночью, прошу прощения за то, что...
— Ты извиняешься за поцелуй... — Она всегда будет помнить о том поцелуе. Как горько, что он приносит извинения за поддержку, которую они оказали друг другу.
Гидеону, кажется, было неприятно, что она неправильно его поняла.
— Ты решила, что я просил извинения за то, что был нежен с тобой?
Он тоже так подумал! Ее не трогало, что он разозлился на нее.
— Знаешь, Лэнгфорд, если бы ты постарался, то мог бы мне даже понравиться, — озорно ответила она.
Гидеон уставился на нее. Его взгляд был прикован к подрагивающим уголкам ее губ. Его собственные губы тоже дрогнули... и тут вошла миссис Моррис. Гидеон встал.
— Пока, дорогая, — пробормотал он и, равнодушно чмокнув ее в щеку, вышел.
Поднимаясь по лестнице, Эйлин вдруг вспомнила, что каждое утро до завтрака непременно поднималась в детскую. А сегодня, поглощенная мыслями о Гидеоне Лэнгфорде, она забыла навестить Виолетту!
Эйлин ехала на работу в грустном настроении. Спокойно! — пронеслось у нее в голове. Хватит думать о Гидеоне. Их брак не имеет никакого отношения к чувствам, которые они испытывают друг к другу. Однако он необходим для достижения их цели, и она должна помнить об этом. Главной и единственной причиной того, что они с Гидеоном вступили в брак, было желание добиться опекунства над племянницей.
Решив, что никогда больше не станет обнимать Гидеона и испытывать радость, ощущая на себе его сильные руки (поцелуи без свидетелей тоже совершенно исключены), Эйлин припарковала машину к зданию «А. Кийт энд компани».
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она Андреа, заглянув к ней.
— Как новая, — ответила та. Она и в самом деле выглядела отлично.
— Ты готова выслушать отчет о моей вчерашней встрече с Клиффом? — спросила Эйлин.
— В этом нет необходимости. — (Почему Андреа показалась ей немного смущенной?) — Дело в том, что он заглянул ко мне прошлым вечером.
Эйлин была заинтригована. Усевшись напротив, она приготовилась услышать подробности.
— Ты еще была здесь?
Андреа кивнула:
— Я уже чувствовала себя значительно лучше, пришла на парковку и собралась ехать домой, как появился Клифф. Несмотря на все возражения, он настоял, чтобы поехать следом за мной.
— Какой приятный человек, — проговорила Эйлин.
— Сначала меня раздражало, что его машина словно прилипла к моей. Но потом... — Андреа замолчала, и Эйлин подумала, что та не хочет больше ничего говорить. Но Андреа вдруг разоткровенничалась: — Выехав за город, я даже обрадовалась, что он следует за мной. А к тому времени, когда мы подъехали к дому, сознаюсь, и сама начала думать о том, какой он прекрасный человек. С моей стороны было бы чудовищной неблагодарностью просто попрощаться и уйти.
— Ты пригласила его войти?
— И была потрясена, когда, усадив меня, он приготовил кофе и сандвичи. Я не могла даже представить себе, что мужчина может быть так заботлив!
Гидеон тоже заботлив, поймала себя на мысли Эйлин. Господи! Да перестань же ты думать о нем! Займись работой!
В этот вечер Эйлин ехала домой с намерением проявлять выдержку.
Черта с два! Гидеона, кажется, что-то тревожило; он был предупредителен, но слишком поглощен собственными мыслями, чтобы поддерживать разговор. Ну и прекрасно! Это ее вполне устраивало.
— Через час у меня встреча, — соизволил сообщить Гидеон к концу ужина.
— Всего доброго, — холодно попрощалась она.
Эйлин почти не видела Гидеона в следующие несколько дней. Они встречались за столом, но оба были не слишком разговорчивы, и трапезы, как правило, заканчивались тем, что Гидеон шел в свой кабинет, а она — в детскую.
В выходные дни все шло точно так же, и в понедельник Эйлин приехала в офис в подавленном настроении. Она пыталась с головой уйти в работу, но не могла. Вдруг в три часа дня зазвонил телефон. Подняв трубку, она услышала низкий голос мужчины, который так сильно занимал ее мысли:
— Эйлин?
— Да, я слушаю, Гидеон!
— Мне только что звонили из дома.
Дом. Как прекрасно это звучит.
— Что случилось? — быстро спросила она, не на шутку встревожившись.
— Ничего, — поспешил он успокоить ее. — У Беверли, как ты знаешь, сегодня выходной, а к Марджори Дейл неожиданно приехала дочь, у которой какие-то проблемы.
— Марджори хочет отпроситься? — догадалась Эйлин.
— Я сказал ей, что она может отсутствовать столько, сколько ей понадобится. С девочкой побудет миссис Моррис, но...
— Я сейчас же поеду домой, — перебила его Эйлин.
— Ты прелесть, — нежно сказал он, и на душе у нее потеплело.
В их отношениях намечается оттепель? Чушь!
— До свидания! — сухо произнесла она.
Эйлин с удовольствием повозилась с Виолеттой. Часов в семь вернулся Гидеон и поднялся в детскую посмотреть, как дела.
— По-моему, ты прекрасно справляешься, — заметил он.
— Ничего особенного, — небрежно отмахнулась Эйлин. — Ой... забыла сказать миссис Моррис... Ты не мог бы передать ей, что я не буду ужинать внизу?
— Я принесу тебе поесть в детскую, — предложил Гидеон. — Я могу тоже поужинать здесь вместе с тобой.
Сдержав улыбку, Эйлин отрицательно покачала головой.
— Тебе не кажется, что «единение» заходит слишком далеко? — холодно спросила она.
— Я просто подумал, что мог бы провести какое-то время со своей племянницей, — ответил он еще более холодным тоном и неторопливо вышел.
Вот тебя и поставили на место! Оттепель, черта с два!
