— Джинни? — донесся до нее тихий голос.
Она обернулась и тут же зажмурилась от солнца, которое било ей прямо в глаза. В нескольких метрах от нее виднелась фигурка маленькой девочки.
— Да, это я, — сказала Джинни.
Девочка осторожно шагнула вперед.
— Джинни, — проговорила она. — Я чуть не потеряла надежду отыскать тебя.
Джинни прикрыла глаза ладошкой. Кто бы это мог быть?
Черт бы побрал эту Консуэло! Пускает в дом кого ни попадя!
— Ну, нашла, и что дальше? — проворчала она, пытаясь припомнить, видела она когда-нибудь этого ребенка или нет. — Кто ты такая?
— Джесс, — проговорила девочка. — Джесс Бейтс.
Теперь она стояла прямо перед ней. Джинни почувствовала тошноту. Какая же она маленькая, эта Джесс.
Впрочем, она и раньше не отличалась большим ростом.
Всегда такая аккуратненькая, что смотреть противно. Одета вроде бы просто, а на самом деле — в вещи, купленные в самых дорогих парижских магазинах. Вокруг глаз появилась сеточка морщин. Но все-таки это она, Джесс Бейтс, без сомнения. Внезапно разболелась голова.
— Что ты здесь забыла?
Джесс улыбнулась.
— Узнаю старушку Джинни, — попыталась пошутить она.
— Как ты меня нашла? — настаивала Джинни, не принимая шутки.
Та рассмеялась звонким, однако несколько принужденным смехом, и Джинни поняла — она нервничает.
— Наняла частного детектива. По-моему, он нашел тебя через рекламного агента.
«Ну что ж, — подумала Джинни, — значит, еще помнят обо мне, и то хорошо…»
— Частного детектива, говоришь? Так не терпелось меня найти?
— Да, я очень хотела тебя разыскать.
— А ты все такая же богатенькая, как и раньше. Приятно видеть.
— Да и ты, Джинни, похоже, не бедствуешь.
Джинни хихикнула.
— Можно мне присесть?
— Нет, — отрезала Джинни, откидываясь на спинку шезлонга. — Мне нечего тебе сказать.
В желудке водка начала бороться с апельсиновым соком. Джинни едва не вывернуло наизнанку прямо на модные туфли Джесс.
— Ну прошу тебя, Джинни, — взмолилась между тем она. — Я добиралась к тебе через всю страну!
— А теперь будешь добираться обратно, — проговорила Джинни.
— Мне нужно сказать тебе что-то важное.
— Уверена, ничего такого, что могло бы меня заинтересовать.
Из кармана халата Джинни достала пачку сигарет и зажигалку и, закурив, выпустила струю дыма.
— Шла бы ты лучше отсюда, — настаивала она, — пока я не велела Консуэло вызвать полицию.
Джесс подошла к стулу и села напротив Джинни.
— Не думаю, что ты это сделаешь.
Джинни сделала еще одну затяжку. Вот черт! Жизнь и так препаршивая штука, а тут еще гостья из прошлого, которое она так старалась забыть. Явилась, будь она неладна!
Джинни взглянула на Джесс, и к горлу вновь подступила тошнота. Она поспешно сглотнула и опять затянулась. И вдруг ее как громом поразило — как она могла забыть, что эта женщина спасла ей жизнь!
— Что тебе нужно? — спросила она, закрыв глаза.
— За эти годы я много о тебе думала.
— Ты что, явилась шантажировать меня?
Пропустив этот выпад мимо ушей, Джесс продолжала:
— О тебе и о других тоже.
— О красотке Ни Джей и мегере Сьюзен? — усмехнулась Джинни.
— Вот видишь, ты даже помнишь, как их зовут, их самих не забыла.
Джинни промолчала.
— А больше всего я думаю о наших детях.
Джинни выпрямилась и поспешно погасила окурок.
— Послушай, — начала она, — если ты явилась сюда копаться в старье и думаешь, что я составлю тебе компанию, то глубоко ошибаешься. Я давным-давно обо всем забыла, поэтому тебе лучше уйти.
— Я никуда не пойду, — заявила Джесс, сложив руки на коленях, — пока не скажу тебе, что собиралась сказать.
Джинни снова откинулась на спинку шезлонга.
— Это вовсе не означает, что я обязана тебя слушать.
— Все так же любишь показывать зубки?
Джинни лишь рассмеялась в ответ.
— Джинни, — начала Джесс, коснувшись рукой края шезлонга, — думаю, настало время заглянуть в прошлое и кое-что в нем исправить. — Она помолчала и закончила:
— Уверена, этого хотела бы и твоя мама.
Джинни снова закрыла глаза. Солнце поднялось выше, стало невыносимо жарко. В горле по-прежнему стоял мерзкий комок. Джинни показалось, что она видит сон, дурной сон. Попыталась выкинуть слова Джесс из головы, но было слишком поздно. И тогда Джесс рассказала ей о своих планах.
Едва она закончила, как Джинни вскочила.
— Убирайся из моего дома, — просто сказала она.
— Джинни…
Но ту уже понесло.
— Что ты себе позволяешь? Врываешься ко мне после стольких лет и предлагаешь такое! Да как ты смеешь распоряжаться жизнью других людей?! Что ты о себе возомнила?! — выкрикивала Джинни, бегая взад-вперед по дворику. — Да и не способна ты на такое. То, что ты задумала, наверняка противозаконно, а я не думаю, что такая праведница, как ты, пойдет на преступление. Это не для тебя!
Лицо Джесс исказилось от боли, но Джинни знала, что та от своего не отступится.
— Послушай, — продолжала она уже более спокойно, перестав бегать по двору. — Много лет назад ты мне здорово помогла, спасибо тебе. Но я никому ничего не должна: ни тебе, ни ребенку. — Она направилась было к дому, но, не дойдя до двери, опять повернулась к Джесс. — И уж поверь мне, моей маме никогда и в голову такое не пришло бы.
— А тебе самой? — бросила ей вдогонку Джесс. — Неужели ты никогда…
— Нет. А теперь убирайся!
Джесс встала, одернула брюки.
— Шестнадцатого октября, — сказала она. — В два часа.
В Ларчвуд-Холле. Надеюсь, Джинни, ты передумаешь. Ради своей дочери.
Джинни ворвалась в дом, с силой хлопнула дверью и заперла ее. Затем побежала на кухню и, наклонившись над раковиной, выплеснула из себя этот проклятый коктейль.
ДЖЕСС
Это был большой, сверкающий свежей белой краской дом, крытый серой черепицей. К нему примыкала широкая веранда, высокие узкие окна заканчивались ярко-зелеными ставенками. Джесс заметила, что по мере приближения «бентли» по длинной подъездной аллее дом вырастал прямо на глазах.
Выглядел он довольно приветливо.
— С прошлого года не видала такого приятного местечка. Когда мы ездили в Нантаккет… — проговорила Джесс и запнулась.
Нантаккет… Да откуда же отцу знать? Ведь он там не был, был слишком занят, чтобы поехать с семьей отдыхать.
Отец не ответил.
Джесс взглянула на точечки пурпурных крокусов, растущих вдоль подъездной аллеи, на огромные сосны, которые склонились над ними, закрывая нежные цветы от холодной весны, обычной для Новой Англии. «Цветочки выживут, — подумала она. — Их есть кому защитить».
