«Но ты уже состарился!» – воскликнула мать, и Алекс не понял, сердится она или смиряется, но, вполне возможно, в глубине души и радуется, ибо, несмотря на гарсоньерку, а может быть, именно благодаря ей он оставался ее и только ее сыном.
Сорокалетие Алекса отмечали в ресторане «Метрополь» по давней традиции. Собрались все друзья плейбойской молодости и коллекционерской зрелости. Не было только очередной пассии, а во главе стола рядом с сыном сидела Инна, и незнающие легко могли принять ее за пассию, так молодо она выглядела в специально сшитом ко дню рождения сына вечернем платье, с изумительными серьгами в крохотных ушках со столь крупными бриллиантами, что временами, когда на них падал луч света, они вспыхивали и ослепляли своим блеском собравшихся.
Если бы Каролина могла видеть это торжество матери, она наверное, призадумалась бы, прежде чем обращать на Алекса внимание. Впрочем, разве можно влюбиться и призадуматься? Вот уж действительно вещи несовместимые...
Каролина сидела на лежаке, как на раскаленной крыше. Вы видели когда-нибудь, как кошка идет по нагретой солнцем, крытой красным кровельным железом раскаленной крыше? Она словно пляшет, изгибается, поджимает лапы, но все же идет туда, к самому краю, чтобы заглянуть оттуда в пропасть...
Алекс появился на пляже в шортах и каком-то непонятном балахоне, что-то вроде пончо из легкой белой ткани, в шляпе из тончайшего белого войлока с широкими обвислыми полями. Он нес ласты и небольшую пляжную сумку.
Каролина хотела было подождать, пока он сам увидит ее и подойдет.
Очень многое зависело от того, как он подойдет, но отвязное дитё вскочило, замахало длинными руками и заорало, словно здесь была площадка пляжного волейбола.
–?Алекс, сюда!
Он подошел, начал церемонно раскланиваться, Динка с потрясающей непосредственностью заявила:
–?А мы вас видели! Вы шли с Артуром к этому местному богатею с таким видом, словно приехали проводить инспекцию. И какой-то холуй волок за вами стопудовую сумку.
Алекс рассмеялся и сказал, что он хотел сделать сюрприз, но, как всепонимают, сюрприза не получилось. Он поцеловал дамам ручки, сбросил свое пончо и уселся непринужденно на Каролинин лежак.
У него было мускулистое, сухое белое тело теннисиста и бегуна, и Каролина вдруг задохнулась от желания погладить его по бугрящейся мышцами груди, слегка опушенной светлыми волосами.
Чушь несусветная... Ей всегда были неприятны волосы на груди мужчины – атавизм какой-то.
–?Вы любите плавать с ластами? – спросила она и подумала: «Идиотка, человек пришел с ластами, а ты спрашиваешь, вы любите...»
–?Нет, не люблю, но таскаю их с собой из оригинальности, – ухмыльнулся Алекс. – А если серьезно, я их всегда беру с собой, они придают великолепную свободу, ощущаешь себя эдаким Ихтиандром. Я люблю и подводную охоту с аквалангом, но не здесь.
– А где? – немедленно полюбопытствовала Динка.
–?Лучше всего в Красном море. Изумительная прозрачность и относительно мало купающихся. Но мне больше нравится на Сицилии, под Марсалой, там почти такой же прозрачности вода и дивный скалистый берег.
Каролина подумала, что Алекс говорит как по рекламной туристической брошюрке читает.
«Ну что ты его недостатки подмечаешь, – сварливо сказала она сама себе. – Самообороной заниматься поздно...»
Алекс встал, подхватил ласты и пошел к морю. У самой кромки надел ласты, вошел в воду не глубже, чем по колено, и легко нырнул, скользнув над самым песчаным дном.
Поймав вопросительный взгляд дочери, Каролина встала и, прихватив свои ласты, пошла к морю.
Алекса она нагнала около буйков.
–?Вы хорошо плаваете, – сказал он.
Ей не понравилась снисходительность, прозвучавшая в похвале.
–?Вы тоже... недурно.
Получилось по-ребячьи. Она рассердилась на себя и умолкла. Когда они вернулись на свое место, Динки не было. Скорее всего ушла играть с загорелыми парнями в пляжный волейбол. Площадку они разметили для себя чуть выше и в стороне, где кончался песок. Каролина почувствовала облегчение. Присутствие дочери ее непонятным образом сковывало.
–?Артур пригласил меня вечером в ресторан, пообещал, что играет очень интересная гитаристка. Играет и мелодекламирует потрясные в ее устах стихи. Он так и сказал.
Каролина промолчала. А что было говорить? Кричать, как та ворона на дубу: это я читаю потрясные в моих устах стихи?
–?Я подозреваю, что эта гитаристка вы?
Вот же седой болтун, Артур...
–?Я...
Он помолчал и очень мягко, осторожно спросил:
–?А мелодекламация зачем?
–?Вы против мелодекламации?
–?Не стану утверждать категорически, но меня это всегда немного настораживает. Знаете, вроде как приглашение на помощь – ме-ло-дек-ла-ма-ция. Я как бы один не справлюсь, но вдвоем с музыкой как-нибудь потянем...
–?Вам не приходилось слышать, как Михаил Казаков читает стихи Бродского в сопровождении рояля?
–?Нет.
–?Я понимаю, вы подумали: так то Казаков...
–?Я слышал вашу игру на скрипке и так не подумал.
Черт, до чего же приятен этот косвенный комплимент...
–?Хотя песни Вертинского ведь тоже, по сути дела, мелодекламация, – задумчиво произнес Алекс. – Мы не застали пик увлечения Вертинским. Но я рос в семье, где им восхищались, где его пластинки собирали еще в те времена, когда их привозили из-за границы. Были такие, с собачкой, сидящей у граммофона, фирмы «His master's voice».
–?Знаю, у нас они тоже есть, но я с вами не согласна. Вертинский певец. Он пел, а никак не мелодекламировал.
Алекс с удивлением посмотрел на нее. Каролину его взгляд обидел – вроде как на букашку поглядел, ишь ты, возражать осмеливается.
–?Если вы хотите сказать, что я не очень хорошо представляю себе его исполнение, вы ошибаетесь. Во-первых, я профессиональный музыкант и прекрасно разбираюсь во всем, что касается музыки, включая и вокал, поэтому могу сказать совершенно определенно, что отсутствие классических вокальных данных еще не означает, что человек не может петь. Вот когда подобный исполнитель думает, что обладает певческим голосом и ведет себя соответственно, тут начинается другая проблема, психологическая. Но Вертинский, будучи невероятно музыкальным человеком с отличным слухом, никогда не пытался надевать на себя фрак вокалиста, он просто пел. Именно пел! Тем голосом, какой имел. А во-вторых, я очень его люблю, знаю почти все его песни и, когда есть настроение, декламирую. Может быть, следует сказать «мелодекламирую» – под рояль и под гитару. Даже могу под скрипку!
–?А под водку?
–?Не остроумно! – отрезала она, но подумала, что сама напросилась на эту насмешку – кто так говорит: «под рояль»?
