— Ник ударился головой. Он получил сотрясение мозга и после этого стал… сам не свой.
— Ты это имела в виду, когда говорила, что у вас были сложности?
— Да-а. Я думала, что, может, у него какие-то неврологические повреждения или амнезия… — Мой голос замер.
— А что ты теперь чувствуешь к нему?
Я издала длинный вздох. Словно из самых глубин моей души.
— Я чувствую… такую… жуткую… ненависть. Потому что он знает, где он, а я нет. Напоминает бесконечную наскучившую игру в кошки-мышки. Я очень часто проклинаю его за то, что он заставил меня пройти через все это.
— Наверное, он попал в какую-нибудь переделку, бедняга.
— Да, — вздохнула я. — Конечно. И с одной стороны, мне его жаль — но дело в том, что в переделку угодила из-за него я. Не говоря о стрессе, мне приходится платить ипотеку одной, а это девятьсот фунтов в месяц, хотя я никогда не зарабатывала миллионов. А страховка не полагается, если муж просто исчезает. Чувствуешь себя как рыба, вынутая из воды. Я нашла работу на неполный день, стала заниматься составлением опросников для викторин, а мои родители и Хоуп помогали деньгами. — Я снова вспомнила, как добр был ко мне Том. Он выписал мне «премию» в две тысячи фунтов, несмотря на то что сам проходил через дорогостоящий бракоразводный процесс.
— А почему ты не продала квартиру? — спросил Люк. — И не перебралась в какое-нибудь место поскромнее?
— Потому что когда недвижимость находится в общей собственности, это запрещено.
— А он снимал деньги со своего банковского счета?
— Нет. Но мы потом обнаружили, что за десять дней до исчезновения он взял пять тысяч фунтов из своих накоплений, — видимо, планировал куда-то отправиться. Он все подготовил. И от этого его поступок становится еще более гадким. Вот, — я вздохнула, — теперь ты все знаешь.
— Но жизнь продолжается.
— Да. Я ждала три года и больше ждать не собираюсь. Ник выразился ясно: видеть меня снова он не хочет.
Люк потянулся ко мне рукой.
— А вот я хочу. — Я посмотрела на него. — Я хочу видеть тебя, Лора. Так… можно? — нежно спросил он. Потом посмотрел на часы. — Кстати, у тебя пять секунд на ответ. — Я взглянула ему в глаза. — Время пошло… — У него были такие темные зрачки, что я видела в них свое отражение. — Дзззинь! Время вышло. И ответ?..
— Ну…
— Извини, я должен тебя поторопить.
Я слегка улыбнулась:
— Да.
— В самом деле? — воскликнул он. Я кивнула, и он с облегчением прижал руку к груди.
— Ну, это просто… здорово. Так… когда? Посмотрим, посмотрим… Завтра я занят, потому что завтра должен быть с Джессикой, а как насчет субботы? Мне грустно по субботам, потому что Джессика уезжает к матери. Как тебе?
— Боюсь, что в эту субботу не смогу. Я должна быть на крестинах Оливии.
— Хорошо, тогда в понедельник. В понедельник было бы просто идеально.
— Почему?
— Это День святого Валентина.
Утром в субботу я долго валялась в постели, наслаждаясь послевкусием нашего с Люком свидания. Я была довольна: наконец-то почувствовала, что живу в полную силу, что все-таки перестала ползать и теперь летела вперед на всех парусах. В половине десятого зазвонил телефон. Может быть, это звонит Люк, стремясь пожелать мне доброго утра? Я подождала четыре звонка, а потом протянула руку к трубке.
— Лора?
— Том! Привет!
— Привет. Голос бодрый.
— Хм-м… — протянула я. — И самочувствие такое же. А ты как?
— Нормально. И извини, что звоню тебе в субботу…
— Ты можешь звонить мне в любое время, Том, ты же знаешь.
— Да. Просто я хотел задать тебе очень серьезный вопрос…
— Да… — сказала я с улыбкой. — Какой же?
— Ты видела сегодняшнюю «Дейли пост»?
— Нет. — Я села. — А что?
— Там великолепная рецензия на шоу. Нэрис позвонила мне, и я бросился покупать газету. О нас и раньше писали, но тогда это были маленькие заметки. А эта большая — просто здорово!
Я прижала одеяло к своим обнаженным плечам.
— А что там?
— Написал Марк Маквей… этот критик, который все время слышит — как там? — «шорох газеты — грозный и беспощадный».
— Скорее толстокожий и токсичный — его называют Марк Маквайл[37].
— Ну, в данном случае он Марк Маклюбезный по отношению к тебе. Его обзор называется «Смышленая Квик»[38].
— Бог ты мой!
— Он в восторге от быстрого темпа шоу, — читал Том. — Еще ему нравится «сочетание примитивных декораций и претенциозных вопросов», а больше всего его впечатлила твоя «наглая и авторитарная» манера ведения… Вот например: «Тот факт, что мисс Квик не демонстрирует ни изумления Энн Робинсон, когда конкурсанты отвечают правильно, ни насмешек Паксмана, когда они ошибаются, делает появление этой умницы желанным, словно глоток свежего воздуха. Она является продолжательницей традиций величайшего британского мастера викторин Бамбера Гаскойна. С ним ощущаешь себя в надежных руках. И что мисс Квик смогла бы ответить на большинство вопросов сама — без использования подсказки "звонок другу"». — Я почувствовала легкое головокружение и радость.
— Я же сказал, что критики полюбят тебя, — продолжал Том. Неожиданно зазвонил его мобильный. — О, погоди минуту, Лора… Алло? — услышала я. — А, привет!.. — Мне стало любопытно, кто позвонил ему. — Я сейчас разговариваю… Да, было бы замечательно… тогда хорошо… я забегу к тебе… — Забавно: мы так хорошо знаем друг друга, но никогда не обсуждаем свою личную жизнь. — Может быть, встретимся на Равенскорт-парке? В пол-одиннадцатого? У детской площадки? Отлично. — Я снова подумала о том, кто же это может быть. — Извини, Лора. О чем я? Ах да — просто я хотел предупредить, что пресса начинает проявлять к тебе интерес.
Я почувствовала, как внутренности завязались в узел.
— Так быстро?
— Это потому, что рейтинги зашкалили, к тому же шоу успело наделать шуму. Маркетинговое исследование свидетельствует, что зрители хотят видеть ведущую, отвечающую на вопросы.
— Вот тебе и уникальное торговое предложение. Но я не буду давать никому интервью, потому что они спросят о Нике, а я не хочу говорить об этом.
— Хорошо. Но пресс-служба «Четвертого канала» хочет, чтобы ты привлекла к себе внимание.
— Согласна, только каким образом?
— «Дейли мейл» и «Санди пост» просят тебя прислать им коротенькие статьи в их раздел о звездном образе жизни. Нэрис отправила подробности тебе На почту. Желаю хороших выходных.
Я перебралась к компьютеру, нажала на входящие сообщения и прочла письмо с двумя предложениями. Нужно было написать статьи в колонку про знаменитостей — такие мелькают в прессе повсюду. Я подобные вещи считаю бесполезными: «Мой коттедж», «Моя вторая спальня» — или слишком уж откровенными: «Моя самая большая ошибка», «Я и опущение матки», «Самый худший день моей жизни». Предполагаемая статья для «Санди пост» называлась «Терпеть не могу!», и требовалось перечислить три наименования. Я вспомнила о: 1) Нэрис, 2) шумных соседях, 3) Фелисити со своими бесконечными рассказами о ребенке. Но включить их сюда не удастся, поэтому, после того как приняла душ и натянула какую-то одежду, я призадумалась. Терпеть не могу, когда лезут без очереди, темноту — я ее правда не люблю — и — о да! — отпущенных на поруки преступников, которые ходят от двери к двери и продают щетки для пыли или губки для мытья посуды. Я их недолюбливаю не потому, что бессердечная, а потому, что они почти всегда являются после наступления темноты. А поскольку живу я одна, то меня тревожит, что поздно вечером на пороге моего дома возникает незнакомец, который объявляет, что его на один день выпустили из Уормвуд-Скрабз[39], и интересуется, не пригодятся ли мне резиновые перчатки. Видимо, они часто работают в нашем районе, потому что у меня уже сто чайных полотенец и тридцать бутылок чистящих средств.
