— Шеа… — прошептала она.
— Ты плачешь, Нелл? Отчего?
— Потому что… — рыдания душили ее, и она ничего не могла поделать. — … Потому что я люблю тебя.
Он бережно взял ее лицо в руки:
— Глупенькая…
Он стал целовать ее. Ей хотелось бы утешить его, укрыть его от горьких воспоминаний, но она сама спряталась в его объятьях, ища защиты. Наступили сумерки. Они лежали на одеяле, обнимая друг друга, и Нелл чувствовала, как напряжение стало понемногу покидать его.
Внезапно небо расколола молния, послышался удар грома. Гром прокатился по лугам, и сейчас же погасли огни и вышла из строя аккустическая система. Дождь хлынул как из ведра. Молнии продолжали бить в землю. В темноте и потоках дождя бегали и кричали люди, подбирая с земли вещи, походные стулья и одеяла. Нелл свернула одеяло, Шеа подхватил корзинку, и они побежали к машине.
Шеа сразу же включил отопление.
— Не хватало только, чтобы ты простудилась, — сказал он.
Когда «дворники» расчистили стекло от дождя, в свете фар они увидели парковочную площадку, забитую автомашинами, водители которых пытались одновременно выбраться на трассу.
— Мы не выедем отсюда еще час, — сказал Шеа. — Давай окончим наш поцелуй. Только начнем с начала.
И он начал поцелуй исподволь, медленно, дразня ее короткими вспышками страсти. Она чувствовала, как наливается грозной силой его плоть под ее руками, как пульсирует кровь под ее пальцами. Она поддалась уговорам его губ, то вкрадчивым, то властным, и открыла свои губы навстречу ему.
Машину осветило ярким огнем фар. Нелл испуганно вскрикнула. Шеа рассмеялся. Руки его начали ласкать ее грудь, посылая мощные волны желания. Она обхватила его еще крепче.
Шеа отодвинулся и почти прорычал:
— Если ты будешь распускать руки, клянусь, что я изнасилую тебя прямо здесь.
— В свете фар? — теперь рассмеялась она. — Я уже вижу заголовок в «Трибюн», набранный крупным шрифтом: «Издатель «Джорнэл» пойман при попытке…
— …изнасилования известной красавицы и вице президента «Гэллэрд» — мода». Чуть длинновато, но зато остро. Давай попробуем.
— Шеа, нет. Нет, — она оторвала его пальцы от своей груди.
— О'кей. Никакого секса, пока не вернемся. Согласна?
— Согласна.
— А поцелуй?
— Да. Только без рук, Шеа.
— Ты лучше бы последила за своими. — Он целомудренно поцеловал ее и устроил на своем плече. — Ведь это ты виновна в моем преступлении. Ну, развлекай тогда меня историей своей жизни, таинственная женщина.
— Я же рассказала тебе все о Гутри.
— Он не в счет.
Нелл рассмеялась:
— Пожалуй, ты прав. Теперь он не в счет.
Шеа погладил ее мокрые волосы:
— Так откуда началось твое восхождение? Как ты стала восхитительной, блестящей женщиной, управляющей знаменитой фирмы?
— Началось?.. С униженного, нищего отрочества.
— У тебя-то? При твоей элегантности, лоске, воспитании?
— Это все иллюзия, мой милый. Мои родители не были даже зажиточны, а когда они оба погибли в автокатастрофе, я в свои тринадцать попала под опеку одинокой тетки по материнской линии. Она никогда не была замужем и совершенно не знала, что со мною делать. Я свалилась на ее голову, как нежелательное наследство.
— Бедная девочка. Но я не поверю, чтобы она тебя совсем не любила.
— Она по-своему пыталась любить меня, но в моем возрасте это было уже трудно. Я была замкнута, насторожена, а на самом деле очень одинока и страшно боялась, что лишусь еще и тетки. К тому же я тогда была так некрасива… Я была на голову выше всех в классе и очень это переживала. Я ходила согнувшись, втянув голову в плечи — как большой знак вопроса. И ужасно тосковала по родителям…
Шеа молча слушал, он придвинул ее поближе и сочувственно гладил по волосам. По крыше стучал дождь. Нелл признательно потерлась щекой о его плечо. Она чувствовала себя уютно в его руках. Возникло ощущение, что он — ее спаситель, хотя не совсем было ясно, от чего он ее спас. Может быть, от нее самой?
— Я никому не рассказывала так много о себе, — сказала она.
— Тогда расскажи мне. — Он поцеловал ее волосы.
Медленно вспоминая свою жизнь, Нелл ощутила успокоение и облегчение, как будто кто-то качал ее на руках и пел колыбельную.
— Я рвалась уехать из своего города. Меня преследовали видения: я всюду видела родителей. Городок наш такой маленький, что мы вместе исходили его вдоль и поперек, и теперь каждая пядь земли напоминала мне о них. Поэтому моя школьная наставница организовала для меня экзамен в Стевенсон Холл Школе, и меня туда приняли — этим она изменила всю мою жизнь.
— Скажи мне ее имя, и я каждый год буду посылать цветы на ее день рождения.
— Я серьезно: она спасла меня.
Шеа обнял ее:
— И я серьезно. А что было дальше?
— Дальше? Я полюбила «Стеви Холл». Я чувствовала себя там, как подкидыш из приюта, которого поселили во дворце.
Шеа рассмеялся:
— Ты романтик в душе. Так это в этом дворце гадкий утенок превратился в моего прекрасного лебедя?
Нелл поцеловала его:
— Я же говорила: я там просто расцвела. Вот и все. Я росла, заводила подруг, и это было в то время для меня самым главным. Потом успешно сдала экзамен для поступления в колледж. Каждое лето в то время я работала в курортном местечке Поконос — официанткой и горничной.
— Ну что ж, это вызывает уважение.
— Я просто нуждалась в деньгах, Шеа. Мои родители ничего мне не оставили, и тетя Милдред была совсем небогата. Я стала старательной студенткой. Я училась, как маньяк, всю зиму, поскольку знала: это мой единственный шанс встать на ноги. И даже летом, разнося подносы, я вспоминала пройденное — и училась, училась.
— А потом?
— Потом я окончила колледж и начала работать в Нью-Йорке. Я тогда была на низшей ступеньке и профессиональной, и социальной лестницы. Я много работала, чтобы оказаться там, где я сейчас. И я всегда мечтала именно об этом.
Шеа задумался.
— Как странно, что ты боролась за свое место в том мире, который я добровольно покинул, найдя его безнравственным, а затем опять без труда вернулся в него; боролась так долго и так трудно — и все же сохранила свою душу. Наверное, неважно, в каком окружении ты стремишься отвоевать свое место — лишь бы воевать честными методами.
— Надеюсь, я была честна.
— Да, но для множества людей честность души — это недоступная роскошь.
Нелл усомнилась: не про себя ли он говорит? Дождь тем временем прекратился; машины покидали стоянку, растянувшись по трассе красной вереницей огней. Шеа тронул автомобиль с места.
