Что-то похожее на лачугу, черная точка на расстоянии, все еще виднелось вдали. Заметив ее, Гас всхлипнула от радости. Она должна вернуться. Она не может оставить его в беде. Смерть от укуса ядовитой змеи приходит медленно и мучительно. Его страдания будут невыносимыми.
Гас почти ослепла, когда наконец добралась до дома. Солнце, казалось, выжгло белые пятна на ее роговице, от них нельзя было избавиться, даже закрыв глаза. Смотреть на пустыню было все равно что в упор глядеть на горящий прожектор. Боль в глазах, боль от обожженных лица и рук была ужасной. Гас была вся охвачена огнем.
Солнечные лучи пустыни были лучами смерти. Страх заставил Гас бежать из лачуги, страх и надежда обрести свободу. Ей не надо было покидать человека, попавшего в беду, и теперь она не знала, что ожидает ее в доме. Что ей делать, если змея его укусила? Она не имела ни малейшего представления о том, как лечить змеиные укусы. Она не умела оказывать первую помощь, а если у него что-то более серьезное? Нет, она не допускала мысли о его смерти.
На ногах у нее были парусиновые кеды, большие и неуклюжие, но даже босиком она бы с трудом преодолела три невысокие ступеньки веранды. Гас не представляла себе, до какой степени ослабла, пока перед ней не возникло это препятствие. Ступеньки шатались под ней, а перила отвалились, обнажив ржавые гвозди. Когда наконец она добралась до порога, то шаталась из стороны в сторону, как хорошо подвыпивший пьяница, и ощущала во рту кислый вкус рвоты.
Вой сирены, вероятно, давно стих, да она и не услышала бы его: звуки долетали до нее, как с дальнего конца туннеля. Наверное, у нее солнечный удар, догадалась Гас. И, конечно, высокая температура. Язык распух и стал неповоротливым, она плохо видела, но все же рассмотрела, что дверь распахнута настежь, как она ее и оставила.
Из хижины тянуло прохладой, будто из сумрачного склепа, но это еще более увеличивало страх Гас перед неизвестностью.
Она не хотела входить внутрь. Она была готова вернуться обратно в раскаленный ад пустыни и погибнуть, испариться в ней, как дождевая капля. Это было предпочтительнее предстоящего ей испытания;
Но она не могла позволить себе снова убежать. Много лет назад, будучи чуть старше Бриджит, она сама оказалась пленницей подвала. Это случилось в одно холодное февральское утро ровно через неделю после того, как ее мать покинула дом Февсрстоунов. Лейк и Лили застали ее в слезах и насильно заперли в пустовавшей кладовой в подвале особняка. Они сочли это шуткой, последствий которой они не могли предвидеть.
Гас умоляла выпустить ее, но никто не откликался. А когда змеи начали заползать в ее одежду, когда их зубы коснулись ее кожи, она закричала, и кричала так долго и громко, что потеряла голос. Впоследствии врач сказал, что ее голосовые связки повреждены навсегда. Но дело было не только в физическом ущербе.
Из-за нервного потрясения Гас разучилась говорить и жила в постоянном ужасе, даже когда врач объявил, что она здорова.
Никто не понимал ее страхов и причины, почему она не может с ними справиться. Лейк и Лили безжалостно поднимали ее на смех, а экономка наказывала ее за притворство. Приемный отец не выносил ее вида, наверное, потому, что она напоминала ему о беглой жене. Он считал похвальным то, что, несмотря на личные чувства, строго выполняет свои обязанности отца, и, кажется, считал, что этим можно ограничиться.
Гас видела для себя только одно спасение от кошмара. Ее стремление убежать от своих мучителей, а также постоянный парализующий страх превратили желание умереть в одержимость.
Железнодорожные пути проходили вдоль границы владений Феверстоунов, и каждое утро с точностью до минуты товарный поезд компании «Саут пасифик» с грохотом преодолевал этот участок пути. В одно прекрасное утро, на рассвете, Гас тихонько выбралась из дома, впервые освободившаяся от страхов, радуясь принятому решению. Но когда в ожидании смерти-освободительницы она с холодной решимостью села на деревянные шпалы и ощутила их дрожь, то вдруг поняла, что не хочет умирать.
Она поняла, что хочет жить и бороться.
Вот тогда-то и появилась на свет непредсказуемая Гас Феверстоун.
Похититель сказал, что револьвер в кейсе. А какой там код? Пять-два-семь, вспомнила она. Но сначала надо заняться сиреной.
Через минуту Гас уже возилась с замком, ошибаясь и путаясь, пока кейс не открылся. В зеленом свечении экрана она увидела слово «Сатлинк» над длинным меню операций, слишком запутанных и технически сложных для нее. На остальной части экрана была схема лачуги и окружающей ее пустыни с двумя мигающими точками, которые, должно быть, имели отношение к сигнализации. И поперек всего экрана высвечивались слова: «Внимание! Тревога! Для выключения сирены нажмите на клавишу „отмена“!»
Гас нашла клавишу «отмена», и в лачуге наступила тишина.
Рыдание подступило к ее горлу, и вздох облегчения вырвался из груди. Теперь надо найти револьвер! Он сказал, что револьвер в кейсе, и когда она перепробовала различные кнопки и комбинации, клавиатура вдруг поднялась, открыв внутреннее отделение.
«Магнум» был там, тяжелый и неуклюжий, как большой булыжник. Она не знала, как им пользоваться, но ее пленник скажет, как ей поступать.
Осторожно сжимая револьвер. Гас подошла к пролому в полу. Ее похититель никуда не делся, он был на том же самом месте, где она его оставила. Только свет в окне теперь переместился, и она могла видеть его холодный, безжизненный взгляд.
Он перестал верить людям, нет, не сегодня, а уже очень и очень давно. Сегодня она только подтвердила правильность его мнения.
Гремучая змея замерла в неподвижности, своим изгибом напоминая грациозную лебединую шею или фарфоровую статуэтку. Гас никогда не видела ничего более изящного… Или более отталкивающего.
Гас молчала, ожидая его распоряжений. Он тоже молчал, не удостоив ее взглядом, и тогда она, сжав «магнум» сразу обеими руками, направила его на гремучую змею.
Змея вздернула голову. Ее блестящие разноцветные глаза теперь были устремлены на Гас, устрашающий звук погремушки наполнил воздух.
Предчувствие надвигающейся опасности охватило Гас, как в детстве на гудящих рельсах, когда она еле разминулась со смертью. Она заставила себя еще ближе подойти к яме, только так, двигаясь вперед шаг за шагом, убеждала она себя, можно довести дело до конца. Прицелься и нажми на курок, вот твой следующий шаг! Да нажимай же скорее!
Указательный палец нажал на спуск, и раздался негромкий щелчок. Боже мой, что же это такое? Револьвер не выстрелил.
Крик отчаяния застрял у нее в горле.
– Взведи курок, Гас! Оттяни его назад!
От нахлынувшей тошноты и головокружения Гас покачнулась и чуть не упала. Боже мой, она ошиблась, она забыла сначала оттянуть курок. Где же этот курок? Она видела револьверы только в кино. Где же он наконец?
