У нее перехватило дыхание. Джанин пугало все — его лицо, его строгий голос, суровый взгляд.
— Питер… о чем ты говоришь?
— Клэр пришла и рассказала ужасные вещи. Она поделилась со мной своим подозрением. Понимаешь, Клэр пришла к выводу, что мой брат Деррик не покончил с собой. Она думает, что его убили… хладнокровно, рядом с казино… что его кто-то застрелил.
Джанин молча смотрела на мужа. Она залилась румянцем, потом побелела. Странный, придушенный крик вырвался у нее:
— О-о, о-о… что мне теперь делать?
Питер подошел к ней и схватил за плечи, заставив смотреть в глаза:
— Джанин… что тебе известно? Ответь мне. Это ты нашла тело моего брата. Ты слышала выстрел. Ты все еще уверена, что Дерри застрелился… что больше никого поблизости не было?
Она попыталась ответить, но язык не слушался ее. От ужаса Джанин потеряла дар речи. Но каким-то образом ей удалось, задыхаясь, спросить Питера:
— Кого… кого ты подозреваешь?
— Кого подозревает Клэр, ты имеешь в виду? Сказать тебе? — Синие глаза Питера вспыхнули опасным огнем. — Она подозревает… и очень сильно… твоего возлюбленного.
— Питер… кого ты имеешь в виду? — Голос и глаза Джанин были полны страдания.
— Я имею в виду Никко, твоего бывшего партнера по танцам.
— Никко! — словно эхо, повторила Джанин. — Но почему его?
Питер убрал руки с ее плеч:
— Клэр только что с ним поссорилась. Тебе лучше точно знать, что было сказано.
Он повторил рассказ Клэр о ее ссоре с Никко и о том, как его выдали виноватое лицо и вид.
Джанин, в бессилии закрыв глаза, облокотилась о стол. Ей стало невыносимо плохо. Она открыла глаза, но смотрела на Питера невидящим взглядом. И она поняла… поняла правду… всю ужасную правду. Конечно, Никко на самом деле убил Деррика Уиллингтона в ту ночь, когда тот вышел из казино. Именно Никко у нее на глазах исчез в зарослях… как раз перед тем, как она обнаружила тело Деррика. Никко застрелил его. И вот почему Никко на ней женился… и заставил пообещать, что она ничего не скажет. Чтобы заткнуть ей рот. Чтобы спасти себя.
— Какая ужасная, страшная неразбериха, — опустошенная открытием, пробормотала Джанин.
— Что ты знаешь? Что ты можешь сказать? — требовательно спросил Питер.
— Только это. Я все время знала, что твой брат не убивал себя.
Питер пристально всмотрелся в прекрасное лицо своей юной жены и прочел на нем ужас и отчаяние.
— Ты все время знала? Тогда, во имя Бога, почему ты мне не сказала?
— Я не… смела.
— Не смела. Почему?
— Я не могу объяснить, — воскликнула Джанин, схватившись за голову. — Я не могу…
— Ты можешь, и ты объяснишь. Или я объясню за тебя, — вырвалось у Питера. Он был поражен ее двуличностью. — Ты знала, что это дело рук того наглеца танцовщика. Ты все это время защищала своего возлюбленного. Другими словами, ты стала соучастницей. Это, знаешь ли, преступление, и…
Она яростно перебила:
— Питер… это неправда! Никко не мой возлюбленный в том смысле, как ты думаешь, и я не защищала его.
— Но ты признаешь, что знала, что он застрелил моего брата…
— Нет… нет… я не знала… я не знала, что это был Никко! — запротестовала Джанин.
Питер заскрежетал зубами:
— Что ж, я теперь знаю, и, клянусь Небом, отправлю его за это на виселицу.
Она поднесла руку к губам:
— Что ты собираешься делать, Питер?
— Добиться того, чтобы этот пес получил по заслугам.
— Ты не можешь… ты не можешь это сделать сейчас.
— Могу и сделаю. Я притащу его обратно в Монте-Карло, и дело будет пересмотрено. Моего бедного брата похоронили как самоубийцу… труса… наше имя запятнали. Это было чудовищной несправедливостью. Говорю тебе, Уиллингтоны никогда не были трусами, что бы они ни делали. Дерри будет отомщен. Весь мир узнает, что его предательски убили… что он не покончил с собой.
— Ты не можешь… ничего доказать! — прошептала Джанин.
— Ты можешь помочь. Ты видела, как тот человек убегал…
Он повернулся и пошел к двери. Джанин бросилась следом. Она схватила его за руку. Ее маленькие пальчики были холодными.
— Питер, послушай, не… не делай ничего… пожалуйста, умоляю тебя.
Джанин действовала по велению сердца. Она просила не только за себя, но и за него. Она представляла себе ужасные сцены грандиозного скандала, когда ее имя свяжут с именем Никко… а она ведь жена Питера Уиллингтона. И ее могут осудить вместе с Никко… как соучастницу. Джанин было все равно, что с ней сделают. Это ее больше не волновало. Ничего не имело значения, если Питер больше не любил ее. Но речь шла о нем, о его добром имени… имени, которое теперь носила и она.
— Питер… ради себя самого… оставь все как есть и не лезь в этот скандал! — умоляла Джанин.
Он колебался. Потом решительно разжал ее пальцы, которыми Джанин в отчаянии за него цеплялась.
— Тебе так важно спасти мистера Никко, да?
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ему не хотелось видеть отчаяние на лице жены и слышать ее горький плач.
Он твердым шагом вернулся к свояченице.
— Клэр… кое-что из рассказа жены убеждает меня в твоей правоте насчет этого Никко. Он будет повешен за это… если он, как мы думаем… убийца Дерри.
Клэр вздрогнула.
— Да… это справедливо, — победно усмехнулась вдова. А про себя свирепо подумала: «Ты подвел меня… унизил… если я сейчас предала тебя, Никко, ты сам в этом виноват».
— Где можно найти этого типа? — услышала она голос Питера. Он казался усталым. Его мужественное лицо выглядело утомленным, а глаза опустошенными.
