— Конечно, не сломан. Ты не так уж сильно и ударила.
— Ну не знаю, кровь из тебя хлестала, как из заколотой свиньи.
— С носами всегда так. — Алек встал с края ванны и сбросил пиджак.
— Что ты делаешь?
— Я же весь в крови. — Он расстегнул рубашку. По сути дела, это было вполне логично. Любой бы захотел снять с себя залитую вином и кровью одежду.
Какая жалость, что он не залил кровью и ее платье.
— И во что, по-твоему, ты здесь можешь переодеться? — Денни уперлась кулаками в бедра и уставилась на него с отвращением.
Алек рассчитывал совсем на другую реакцию. Она была невозможна, невыносима, несносна, и он ни одну женщину в жизни не хотел сильнее, особенно после того, как выяснилось, что она, может быть, совсем и не аферистка. С той самой минуты, когда она набросилась на Бонда, Алек чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
К тому же вечер еще не закончился.
Алек открыл кран с холодной водой и опустил рубашку в раковину.
— Кровь нужно сразу же застирывать, иначе останутся пятна. А тут еще и вино. — Он выключил воду. — Как там в рекламной песенке? «Долой противные пятна, долой!» Ну а мы чем займемся, пока суть да дело?
Она скрестила руки на груди и ответила ему мрачным взглядом.
«Номер не прошел, — подумал Алек. — Что ж, постараемся убаюкать ее настороженность».
— Знаю. Обслуживание в номерах. Пломбир с орехами и горячей помадкой. — Алек направился из ванной к телефону. — Мы же остались без десерта.
Денни проследила взглядом, как он набирает вызов бюро обслуживания в номерах, а потом вернулась в ванную — постирать замоченную им рубашку и подумать. Дверь она на всякий случай оставила открытой, чтобы не пропустить, если он позвонит кому-нибудь еще. Он заказал десерт, а Денни, намыливая рубашку, вернулась к мысли, которая остановила ее возражения в лифте, той самой мысли, благодаря которой он в конце концов все же оказался у нее в номере.
Алек далеко не глуп, а почему-то разыгрывает из себя идиота.
Виктория Прентайс далеко не глупа, а разыгрывает из себя идиотку похлеще Алека.
Оба они без ума от этого типа Бондмена, пытающегося всучить им участки, которые правительство запретило разрабатывать.
Следовательно, они что-то задумали. В данный момент Денни не интересовала законность или незаконность плана Алека; для нее главным было то, что это сюжет для статьи. И еще какой сюжет! Волей случая она оказалась в самом центре интереснейших событий — и сама же все испортила своей болтливостью.
Теперь, чтобы исправить ошибку, ей нужно надавить на Алека и его тетю. А еще поговорить с Бондме-ном.
Она еще раз прополоскала рубашку и выжала. Пятна побледнели, но все еще были заметны. Алеку придется отдать ее в чистку.
Но прежде ему придется поговорить с ней.
Из ванной она вышла в тот самый момент, когда официант принес десерт, и с улыбкой кивнула подписывающему чек Алеку.
— Ты это здорово придумал, — сказала она, взяв одну из глубоких морожениц. Потом присела на край кровати, опустила ложку в шапку из взбитых сливок и с наслаждением лизнула, отметив, как он при этом вздрогнул. Еще одна черта, привлекающая ее в Алеке: он заводится с пол-оборота. Наверное, проще всего его соблазнить, чтобы выудить информацию.
Алек взял свою порцию, с равнодушным видом отвернулся от Денни и, вытянувшись на кровати, обратил все свое внимание на телевизионный экран. Пока она была в ванной, начался какой-то старый черно-белый фильм.
Алек выглядел сильным, привлекательным и невероятно желанным. Денни неловко заерзала на кровати.
Наверное, ей все-таки не стоит его соблазнять. Наверное, ей лучше не хвататься за то, что она неспособна контролировать. Она слизнула с ложки шоколадную помадку, и Алек, бросив на нее быстрый взгляд, стиснул зубы. Отлично. Ему не по себе. Она закинула ноги на постель и вытянула их вдоль его тела.
— Что это ты притих? — спросила она с полным ртом. — Как твой нос?
— Болит, — страдальчески, надеясь, похоже, на сочувствие, простонал он.
— Вот и хорошо. В следующий раз как следует по-. думаешь, прежде чем разозлить меня.
— Ты просто хулиганка. — Он набрал полную ложку пломбира и помадки.
Денни увидела, как он снова зажмурился, слизывая лакомство с ложки. «Может, вожделение тут вовсе ни при чем, — подумала она. — Может, все дело в разбитом носе?»
— Правда так болит? Мне очень жаль.
— И насколько тебе жаль? — Он искоса, с хитринкой, взглянул на нее и повел бровью.
— Не настолько, как ты надеешься. Он расхохотался.
— Ты мне нравишься, Денни Бэнкс. Люблю таких.
— Очень мне нужно знать про твоих женщин, — фыркнула она, но по спине у нее побежали мурашки. — А кстати, раз уж речь зашла о твоих знакомых, — где ты нашел Бондмена?
— Это тетя его нашла, — ответил, снова повернувшись к телевизору, Алек. — Вернее, ее приятель с ним познакомился, а потом уж и нас свел.
— Ты действительно ему веришь? — Денни старательно прятала сарказм.
— Верю ли я, что Вашингтон погряз в коррупции? Да, черт побери, конечно. — Алек махнул в сторону телевизора. — Таких теперь не делают.
Денни прищурилась, глядя на экран. Парень в белом халате что-то говорил трем другим, в костюмах, и все они вместе озабоченно хмурились.
— Наверное, потому, что с тех пор вышло еще миллион подобных; фильм ужасов, верно?
— Не смешивай с грязью весь жанр, — отозвался Алек. — У фильмов ужасов длинная и благородная история. — На экране крупным планом появилось лицо того самого парня в халате, по-прежнему встревоженное. Видимо, другие чувства были ему незнакомы. — Это, конечно, не самый лучший экземпляр, — подумав, сказал Алек. — Но все-таки…
Денни поставила мороженицу на столик у кровати и наклонилась поближе к экрану.
— Это Ганс Конрайд?
— Точно. — Алек в мгновение ока поменял наполовину полную мороженицу Денни на свою, пустую.
— Эй! — возмутилась Денни.
Алек приподнялся и сел рядом с ней, прижав ее бедром к краю.
— Зазевалась — проиграла. — Он подцепил ложкой помадку. — Могу поделиться. Твоя ложка на месте.
К сожалению, Денни волновало не отсутствие ложки, а близость Алека. Он сидел рядом с ней, полуобнаженный, таинственный, теплый… и она от души пожалела, что так решительно отказалась от мужчин.
Собственно, до других мужчин ей и дела не было. А вот от Алека отказаться… очень жалко.
— Я когда-нибудь рассказывал тебе о своих фантазиях, связанных со взбитыми сливками? — спросил Алек, проглотив последнюю ложку этих самых сливок из ее порции.
От одной только мысли об этом Денни обдало жаром.
— Если бы меня хоть сколько-нибудь интересовали твои фантазии, они перестали бы быть фантазиями, — заявила она со всей холодностью, на которую только была способна, — при том, что все ее тело пылало огнем.
