Над ним кто-то матюгнулся. Увидев, что жертва жива, шпана ушла своей дорогой, а Вова еще долго лежал в луже со счастливым выражением лица:
- И была ли при этом победа, и чья: у цветка ль от ручья, у ручья ль от цветка?
"...Гамлета он играл как человека, который укрывается в безумии, чтобы спастись от окружающей его глупости и посредственности". - Красивую фразу иллюстрировал большой портрет Третиньяна в роли Гамлета.
Кристина перевернула страницу. Со второго большого портрета Гамлет-Третиньян беззащитно смотрел на своих поклонников.
"Это антигерой, - объяснял он далее. - Это могла бы быть роль моей жизни, благодаря ей я понял дольше, чем за все годы работы в кино".
"Юноша был робок и застенчив, - рассказывала следующая страница. – После тихой провинции шум и ритм столичной жизни ошеломили его. Небольшого роста, с тонкими чертами лица, он стеснялся своих веснушек и своего южного произношения. В компании парижских знакомых предпочитал помалкивать. Нижние резцы у него были неровные, и поэтому он приобрел привычку улыбаться, показывая только верхние зубы. Он знал, что умен, умнее многих, но на людях чувствовал неодолимую скованность. Как было бы хорошо научиться чувствовать себя свободным всегда, при любых обстоятельствах. Вот если бы убедить себя, что ты не живешь, а только играешь роль, и все происходящее вокруг тебя не касается!
... Чтобы победить проклятую застенчивость, Жан и задумал стать актером".
* * *
Володя ни разу не появился на Гагаринской неделю, ничем о себе не напоминал и упорно убеждал себя в том, что Кристины не существует. Впрочем, как и русалок в природе. Больших трудов это не стоило: дорогой букет плюс побитая физиономия - прекрасная плата за забвение. Однако на исходе недели финик под правым глазом потихоньку начал блекнуть.
Во вторник, в шесть вечера, перед спектаклем гримерша Наталья наложила на травмированные лицо Вольдемара толстый слой грима. Подготовка к спектаклю шла полным ходом. Гамлет из-за грима получился рафинированный и кукольный, но что делать, какой есть.
- Сколько это будет продолжаться? - спросил Вова.
- Синяк? Недельку придется потерпеть. – сказала гримерша. - Хорошо припечатали.
- Классно.
- Не думала, что ты любишь драться.
- Я не собирался драться.
- А что случилось?
- Иду спокойно по улице…
- Спокойно идешь и все?
- Да, очень спокойно. А мне навстречу - какие-то приблатненные, матерятся, орут. Я у них очень культурно так спрашиваю: пацаны, вы любите Толстого, там, Пушкина? Спокойно спрашиваю, без этих, я и не думал заводиться... А они: чо?! чо ты сказал?! А ну-ка сюда иди, блн, кого я люблю, блн? Я чо пидор, чтобы мужиков любить? Чо ты гонишь? Наташка, я не выдержал, как начал их гасить!
- Ты их?!
- А что, нельзя?
В гримерку скромно постучали.
- Да-да! - ответил Вова.
Дверь приоткрылась. В отражении зеркала он увидел длинное каре Ольги.
- Ба! - Вова зажмурился.
- Я в глаз попала? - заволновалась Наталья.
- Нет, нет. Если можно, оставь нас на три минуты.
- Хорошо. - Наталья быстрым взглядом оценила гостью и вышла из гримерной: - Вольдемар, только не трогай лицо!
- Ага, - кивнул он, глядя через зеркало на Ольгу. – Привет!
- Привет. - Девушка в огненно-красной куртке приблизилась к его спине, как ангел из апокалипсиса.
- Присядешь?
- Нет. Там, гм, типа того, Крис ждет.
Он, наконец, оглянулся:
- Где?
- Ну, в тачке.
- А... - Он заторможено кивнул и надолго вперил взгляд в зеркало. - Меня?
- Мы пришли на "Гамлета".
- А... 0'кей.
- Я решила зайти предупредить.
- Ага, - он опять кивнул.
- Маразм, да?
- Почему?
- Она совсем сходит с ума, ты знаешь?
- Нет.
- Каждый день ждет.
- Что?
- Тебя.
- А...
- Прочитала о каком-то известном актере, который играл Гамлета, теперь сходит с ума. Ты для нее - что-то типа той звезды, совсем шизанулась.
- 0, как тяжко! - Вова потрогал пальцем замаскированный синяк. - Ведь щеки шлюхи, если снять румяна, не так ужасны, как мои дела…
Забыв о гриме, он спрятал в ладонях лицо. Толстый слой румян остался на пальцах. Наташкин труд пошел насмарку. С зеркала смотрел бледный, перепуганный паяц с открывшимся фонарем.
- Я попыталась ее переубедить, - заговорила Ольга. - По-всякому отговаривала, ну, что этот актер - совсем не то, что ты.
- Ты сказала, что я бездарный дебил, который только строит из себя крутого, а на самом деле обыкновенное фуфло?
- Сказала.
- А она?
- Поначалу, вроде, поняла, согласилась... - Ольга переминалась с ноги на ногу за спиной Володи. - А потом опять двадцать пять: «Оля, если мы сегодня не увидим Гамлета, можешь обо мне забыть», - вообще психанулась. Не знаю, как с ней еще можно.
- А что мы с тобой можем?
- Чего?
- Вот, как мне теперь выходить?
- Куда?
- На сцену.
- Ты мужчина, в конце концов, или нет?
- Я так... - Он неопределенно покачал головой. – Бездарный дебил, который только строит из себя Гамлета.
- Перебори себя как-нибудь, ну, я не знаю!
- Если б артистам полагалось бороться с собой перед выходом на сцену, каждый спектакль мог бы стать шедевром.
- Кто ей заслал розы? Ты?
- Какие розы?
- Неделю назад кто-то, поставил у их дверей шикарный букет.
- Не я, - соврал он.
- Так, она, прикинь, решила, что это знак смерти. Потому что цветы без корней. Я не знаю, как еще с ней быть. Если даже в этом ее не отговорить.
- И я не знаю.
Ольга освоилась. Ее ноги уже не переминались, она стояла твердо и не сводила требовательного взгляда с зеркального отражения принца.
- Я только знаю, - наконец, заявила она, - что из-за тебя может случиться беда.
- То есть?
- Тебя к ней совсем не тянет?
- Ты-то здесь при чем? – Не дрогнув, он встретился с темными глазами, окруженными длинными ресницами.
- А при том. Ты спал с ней? - наехала Ольга. – Она была твоей девушкой?
- Э... - Он повернулся к ангелу в красном. - Что ты от меня хочешь? Вот, что я в данный момент должен сделать? Хочешь, чтобы я тебя послал?
- Тебя ломает, что она на костылях? - не отступала Ольга.
- Естественно.
- Тогда я больше ничего не хочу. - Девчонка сделала не по годам строгое лицо: - Будь моя воля, я б таких как ты убивала, понятно?
Вова подпрыгнул со стула, словно ему в глаза плеснули кипятком, больно стиснул руку девушки и развернул ее к себе:
- Оленька! Если ты найдешь хотя бы одного типа, которого это не ломает, я тебе дам много денег. Но пока ты знаешь только меня, не надо выделываться. Я делаю то, что я могу. То, чего я не могу, я не делаю. В данный момент предел моих желаний - не подохнуть на сцене. - Он отпустил руку перепуганной Ольги. - Все! Свободна!
