Пенелопа Дуглас - Соперник (ЛП)

Их брак был пустым и поверхностным. Мэдок же с рождения пользовался привилегиями. Он знал, что мог делать все, что хочет, и когда захочет. Если девушке это не нравилось, ее быстро сменяла другая.

Я не стану одной из бесчисленного множества.   

Выйдя из воды, задрожала от порыва ветра, обдавшего мою влажную кожу. Тэйт сидела на покрывале, подогнув ноги, и опиралась на руки, откинувшись назад. Ее купальник-бикини смотрелся скромнее моего. Я бы надела слитный, если бы знала, что с нами будет ребенок. Джаред лежал на спине рядом с Тэйт, положив руку ей на бедро и закрыв глаза. Лукас ел яблоко и сэндвич с арахисовым маслом и крекерами.

– Ну, что случилось-то? – спросил Мэдок у своих друзей, затем схватил полотенце и бросил им в меня. Я вовремя успела его поймать, иначе бы оно угодило мне в лицо.

Джаред вздохнул, всем своим видом говоря: "Ну вот, начинается".

– Я попросил ее переехать ко мне, – сообщил он, на что я приподняла брови.

Мэдок фыркнул.

– И она швырнула в тебя обувью? По мне, так похоже на брак.

– В Чикаго, – уточнила Тэйт резким, недовольным тоном. – Он предложил жить вместе в Чикаго. Я сказала, что хочу быть поближе к папе, поэтому отправлюсь учиться в Северо-Западный, а не в Колумбийский. После чего он мне заявил, что вообще не хотел ехать в Нью-Йорк, и планировал остаться здесь ради Джекса.     

Мэдок полез в кулер за водой.

– Так это же хорошо. Все в выигрыше. В чем проблема?

– Проблема в том, – отозвалась я вместо Тэйт, – что он не обсудил ситуацию с ней. У него были собственные планы, не включавшие ее.

– У нее тоже были свои планы, – возразил Мэдок. 

– Но с его слов получается, что он не хотел ехать в Нью-Йорк. – Мой голос зазвучал громче; Джаред и Тэйт уставились на меня. – Теперь ей кажется, будто она на него давила, заставляла делать то, чего он не хотел. 

Мэдок закатил глаза.

– Лукас, заткни уши.

Лукас послушался, и Мэдок обвел нас взглядом, заглядывая в глаза каждому.

– Послушай, извини, Тэйт, но ты жила в вымышленном мире, полном гребанных радуг и кексиков с присыпкой, если всерьез думала, что Джаред Трент переберется в Нью-Йорк. Там люди на машинах не ездят. Где ему ноги размять? Ты представляешь, в какую сумму выльется парковка? 

Глаза Джареда все еще были закрыты, но его грудь затряслась от беззвучного смеха. Ему хватило ума не рассмеяться вслух.

У Тэйт отвисла челюсть, только жест явно не подразумевал "ого-да-ты-прав". Скорее "какой-же-засранец-я-ему-сейчас-пяткой-в-лицо-дам". Не уверена, но Мэдок, вероятно, почувствовал жар ее взгляда даже через солнцезащитные очки.

Я подняла руку.

– То есть, ты хочешь сказать, что машина важнее ее? – закричала на него.

Он шумно выдохнул, подошел ко мне сзади и накрыл мой рот ладонью.

Я по голосу поняла, что Мэдок улыбался, когда он сказал своим друзьям:

– Вы оба будете в Чикаго. Я буду в полутора часах езды в Нотр-Даме. Все в выигрыше.

***

В районе четырех часов вечера Джаред и Тэйт уехали делиться новостями о смене планов на колледж с ее отцом, а мы с Мэдоком повезли Лукаса домой, чтобы успеть к ужину.

Ни один из нас не нарушил молчания, пока Мэдок ехал по извилистым пустынным улицам, ведущим к нашему… его… дому. Между нами царило напряжение, по консистенции сходное с мокрой глиной. Я не знала, о чем он думал. Обычно Мэдок болтал без умолку. Сейчас же он стоически устремил взгляд вперед, несясь по темному шоссе. Деревья нависали с обеих сторон от дороги, отчего создалось впечатление, будто мы находились в пещере.

– Фэллон, – произнес Мэдок, и я обернулась. – Нам уже не шестнадцать.

Я уставилась на него, не поняв, что он имел в виду.    

– Я знаю.

Мэдок дернул рычаг, переключившись на шестую передачу. Он смотрел то в боковое окно, то в лобовое, но не встречался взглядом со мной. Ему явно было чертовски некомфортно.

– Мне кажется, мы смогли бы лучше уживаться друг с другом, если бы повзрослели. Ты можешь остаться до конца лета, если захочешь.   

Что? Он серьезно? Дальнейших пояснений не последовало, поэтому я отвернулась к своему окну.

"Он не хочет, чтобы я осталась", – подумала про себя.

А может, хочет.

– Ага, киска-которая-постоянно-под-рукой, верно? – Трепет в животе стих, когда я поняла, почему он попросил меня остаться.

Мэдок покачал головой.

– Я не всерьез это сказал.

Ну да. Зачем бы еще он предложил мне остаться? Хоть мы и прояснили некоторое недопонимание, Мэдок все равно считал меня бракованным товаром. Как и сказала моя мать – я недостаточно хороша.

Мне он тоже не особо нравился. Даже если Мэдок действительно этого хотел, была ли я готова терпеть его общество целое лето?

– Если бы я хотел легкодоступную киску, я бы ее нашел, Фэллон, – отмахнулся он. – Но что тут скажешь? Наверно, мне просто нравится твоя компания. И я знаю, что нравлюсь тебе. Как бы ты не старалась это скрыть, я по-прежнему тебя возбуждаю. Поэтому престань вести себя так, словно терпеть меня не можешь.  

Я с силой сжала зубы, когда Мэдок нажал кнопку на пульте, расположенном у него на солнцезащитном козырьке, чтобы открыть ворота, преграждавшие въезд в жилой комплекс.

Он серьезно? Неужели ему непонятно: если два человека хорошо проводят время в спальне – это еще ничего не значит? Люди идут в бар, общаются около часа, а потом идут домой вместе! Одно с другим никак не связано.

Как только Мэдок припарковался возле дома, я вылезла из GTO, раздраженно выпалив:

– Знаешь, что мне действительно не нравится? Я ненавижу твою машину! У нее слишком низкая посадка, чересчур много "слепых" зон, и она похожа на Шеви Кавалер, которая обошлась бы тебе вдове дешевле этой бесполезной груды металла!  

Я вбежала в дом, услышав его смех.

– А вчера она тебя вполне устраивала, когда ты кричала мое имя, лежа на ней!

***

Кого я пыталась одурачить? Я бы с большим успехом бревно в задницу засунула, чем убедила себя, будто не хочу Мэдока. Но кому какая разница, верно? Да, я хотела его. Естественно. Кто бы не захотел? И я могла насладиться им. Еще хотя бы раз. Мне лишь нужно постараться не утратить контроль, только и всего.    

У меня ушло меньше двух минут на то, чтобы принять душ. Руки слегка дрожали, я часто моргала – со мной так всегда бывало, когда пыталась не думать. Я надела черные кружевные трусики и винтажный бледно-розовый атласный лифчик. Вообще-то, лифчиком его можно было назвать только потому, что он прикрывал мои груди, а вот поддержки никакой не оказывал, сидел свободно, словно обрезанная камисоль.