— Нет, — прокричала я, резко отталкивая Тимура от своего тела. — Не надо Тимур, — уже мягче добавила я, пытаясь привести свое дыхание в норму. — Не будем усложнять.
Напоследок бросила я, быстрыми шагами направляясь к машине. Черт, черт, черт! Нервно залезла в салон автомобиля, а тело все еще не прекращало трястись от возбуждения.
Бросила последний раз затумненный взгляд в сторону Тимура, что продолжал прожигать лобовое стекло машины и решительно нажав на газ, я быстро съехала с места.
— Проклятье! — чертыхалась я, обвиняя себя в подобной слабости.
Тело все еще не успокоилось после горячих губ Тимура. Ноги до сих пор слегка были ватными, а голова затуманена легким возбуждением. Я ехала так быстро как только могла, потому что руки то и дело хотели повернуть руль в обратную сторону. И я боялась поддаться этому искушению. Боялась не простить себе этой слабости.
Настойчивая трель телефона вернула меня в чувства и я перевела быстрый взгляд на лежащую на соседнем сиденье сумку. А потом все как в тумане… Свет от фар неизвестной машины, что на сумашедшей скорости неслась прямо на меня. Оглушительные сигналы и животный страх, что застыл в радужке глаз. Словно на автомате крутанула руль в право съезжая с дороги. Молниеносный удар. Еще один удар. И воспоминания о Тимуре стали трескаться как пазл вместе с моими костями. Адская боль в момент пронзила все мое тело, но я даже не смогла закричать. А затем невыносимая боль наконец сменилась полным спокойствием, когда мое сознание погрузилось в вечную тьму.
Тимур
Спустя минут пять я очнулся и мозг постепенно стал возвращаться в реальность. Отлепил наконец-таки взгляд от лобового стекла и, вставив ключ в замок зажигания, я тронулся с места. Поцелуй с Майей окончательно выбил меня из колеи. До сих пор тело было ватным, а возбуждение никак не сходило. Казалось, что мне дали попробовать маленький кусочек самого сладкого плода, а после жестоко отняли, даже не дав насытится вдоволь. Мне хотелось больше ее губ на себе. Хотелось больше ее стонов. Хотелось еще больше ее прикосновений.
С силой сжал кожанный руль, одной рукой поправляя своего дружка в штанах, что никак не хотел успокаиваться. Ему нужна была Майя. Собственно как и мне. И на очередном повороте я не выдержал. Резко выжал педаль тормоза, крутанув руль в обратную сторону и тут же ударил ногой в газ.
— Черт! Черт! Черт! — чертыхался на себя я за эту слабость.
Я не понимал зачем еду к ней. Не знал, что скажу, когда она откроет дверь, а тут стою я во всей красе. Я не знал, что мне делать и как она отреагирует. Я не знал, но продолжал ехать.
На очередном повороте выехал на главную дорогу, что вела к ее дому и стремительно ударил по газам. Мне просто нужна она, а дальше будет видно.
Спустя несколько километров я увидел виднеющуюся впереди машину скорой помощи, а рядом две машины полицейских, одна из которых была фургон. Слегка сбавил скорость, понимая что намечается что-то интересное. Так. Так. Так. И буквально за секунду мое любопытное лицо исказил ужас, когда я увидел машину Майи. Точнее все, что от нее осталось.
— Нет, нет, нет, — словно в бреду повторял я, вылетая из машины.
Я никогда не верил в Бога, но сейчас молился всем возможным богам. Молился, чтобы с этой девчонкой все было хорошо. Я молился, чтобы она дышала. До машины я бежал как в тумане. Казалось, что мою жизнь поставили на замедленный режим. Секунды стали тянуться как часы. От страха и остепенения в ушах до ужаса противно звенело. А мое сердце билось настолько сильно, что я был уверен на следующем ударе оно проломит грудную клетку. Звуки протеста доносились откуда-то справа, но голова была слишком вакумная, чтобы что-то понять. Я добежал до машины настолько быстро насколько это только было возможно и когда я схватился за металлическую ручку двери я понял — сейчас решается моя жизнь. Словно стоящий на коленях и готовый к обстрелу, я открыл дверь.
Голова Майи тут же безжизненно свисла вниз и она бы свалилась прямо на землю, но ремень безопасности удерживал ее ватное тельце. Губы затряслись словно в панической атаке, руки совершенно не слушались, пока я пытался отстегнуть этот чертов ремень. Аккуратно, но быстро поднял ее на руки и, вытащив из машины, положил ее тело на прохладную сгущу травы. Из горла вылез сдавленный писк, пока по щекам без остановки падали прозрачные дорожки слез.
Казалось, что я попал в какую-то сопливую мелодрамму, где двум влюбленным не суждено быть вместе и где-то нас снимает скрытая камера. Мне хотелось верить в это. Медленно положил все еще трясущуюся руку на ее тонкую шею, в надежде нащупать пульс.
— Прошу, умоляю тебя дыши. Умоляю только дыши, — но под подушечками пальцев я не почувствовал не одного шевеления. Сильнее надавил на тонкую шею, прислушиваясь. — Майя, не смей умирать. МАЙЯ! Не смей оставлять нас. Не смей, твою мать, оставлять нас! Ты нужна нам! Ты нужна мне…
И на последнем слове горло противно сдавил подступающий комок боли. Из-за слез, что уже градом стекали по моим щекам я с трудом мог видеть ее лицо. Множество царапин и порезов были практически по всюду. Потрескавшиеся губы. И ее цвет лица — она стала практически белой. Медленно опустил глаза ниже и сам в очередной раз жалостливо заскулил, когда взгляд наткнулся на осколок, что торчал из ее живота. Ее платье было в крови, словно после какой-то бойни. А тело так и продолжала бездыханно лежать земле, словно жизнь покинула ее.
— Господи, Майя… — пропищал я, опуская глаза на свои руки, что были в крови. В ее крови.
Резкий удар сзади, слегка привел меня в чувства. Но я даже опомниться не успел как меня повалила на холодную землю. Я лежал всего в метре от ее тела и пока мои руки заковывали в наручники, я не переставал рыдать.
Скорая подоспела сразу же за полицией. Они быстро и собранно уложили Майю на белые носилки, направляясь в сторону машины скорой помощи.
— Она не дышит, идиоты! Она не дышит! — орал в слезах я, пытаясь вырваться из железок на своих руках. — Она не дышит! — не прекращал орать я как душевно больной, пока меня усаживали в полицейскую машину, как какого-то преступника.
В голове все смешалось в общую кучу. Противная сирена в ушах отчаянно не желала замолкать. А боль ядовитым плющом окутала все мое тело с ног до головы. Говорят, что люди на восемьдесят процентов состоят из воды. Так вот я на эти же восемьдесят процентов состоял из боли. Из дикой боли, что казалось и правда может убивать. Еще никогда я не чувствовал себя настолько ужасно. Даже после смерти родителей мне не было так плохо. Даже тогда мне не казалось, что эта боль уничтожит меня. И теперь я окончательно понимал почему я когда-то перестал верить в Бога. Второй раз в жизни я обратился к нему за помощью и второй раз в жизни он все у меня забрал!
Боже, что же мне теперь говорить Давиду. Как сказать маленькому ребенку, что его мама умерла? Как объяснить это ребенку, если он даже не знает что такое смерть. Воспоминания о бойкой и жизнерадостной девчонки не прекращали врезать в голову. Я смотрел в своей голове фильм, что состоял только из моментов с ней. Я не мог поверить, что Майя, которую я страстно целовал еще два часа назад сейчас безжизненно лежала на носилках скорой помощи. Я не мог поверить в то, что ее посмели у меня забрать. Жестоко отняли мое счастье. И сейчас я думал только об одно. Если бы я только мог… Если бы знал, что так все обернется я бы никогда не потратил почти что четыре года на гордость и обиды на нее. Я бы был с ней! Четыре года я прожил в абсолютной дали от Майи, а сейчас был бы счастлив и дню. А верни мне эти чертовых четыре года сейчас я бы не на секунду не отпустил ее руку. Я бы не на секунду не позволил ей уйти.
— Приехали, — вернул меня в реальность голос одного из сотрудников.
Отлепил безжизненный взгляд от окна с решетками, пытаясь понять, что мне делать дальше. Мне казалось, что вместе с Майей жизнь высосали и из меня. Просто разница в том, что я еще существовал, а она… Капли соленых слез вновь стали скапливаться в уголках глаз, пока меня за локоть пытались выщить из машины. И мне было совершено плевать, поэтому я спокойно подчинялся. Может повезет и они убьют меня.
