— Ты заигралась, Майя, — склонившись к моему уху, шипит. — Мне противна каждая минута, проведенная с тобой. Забудь то, что было между нами. И больше никогда не вспоминай обо мне.
Пока я осознаю все сказанное, Максим отстраняется, фыркает, глядя на меня свысока, и, развернувшись, уходит, даже не выслушав меня.
Я, еле сдерживая рыдания, захожу в лифт и нажимаю кнопку нижнего этажа. Значит, я была права. Это все сделал Максим. Но за что? Зачем? И вообще, о каком «вчера» он говорил? Какое тело? И где я его продавала? Столько вопросов, но главное — задать их некому. Максим мне вряд ли на них ответит.
Выхожу из здания под насмешливые, а то и презрительные взгляды тех, кто там работает. Они так смотрят на меня, как будто знают больше, чем я. И это меня невероятно раздражает.
Теперь внизу стою напротив билборда и могу рассмотреть его внимательнее. Несомненно, на фото я. Мои волосы, мой цвет глаз. Да даже маленькая родинка видна над бровью.
Но вот парадокс. Я никогда такой макияж не делала. Да и обнаженной не фотографировалась. У меня даже в купальнике фото очень скромные. Я не люблю позерства. А на этом фото под небольшой табличкой на мне явно ничего не было надето.
Только сейчас обращаю внимание, что в углу на табличке написаны мое имя и лот. Черт! Что все это значит? Я не понимаю! Что за глупый развод?
Неожиданно чувствую на себе пристальный тяжелый взгляд. Он пронизывает меня до костей. Смотрю с недоумением по сторонам. Не понимаю, откуда он взялся. Но когда поднимаю голову, по спине бегут мурашки. Я вижу, как Степан Геннадьевич стоит у окна и не спускает с меня глаз.
Я чувствую себя песчинкой на дороге, но мне не спрятаться. В голове одна мысль: «Надо бежать отсюда». И тут я понимаю, что бежать некуда. Он меня везде найдет.
Глава 21
Две недели спустя
Уже третий день меня тошнит утром, днем и вечером.
— Эй, выходи уже оттуда! — сестра стучится в туалет, прерывая мой уже ставший стабильным ритуал. — Я говорю тебе, сходи к врачу. Это сто процентов кишечка.
Я тяжело поднимаюсь с колен и, щелкнув задвижкой, выхожу в коридор, шаркая подошвой тапочек об пол.
— Мне кажется, это все последствия моего падения, — мямлю еле слышно.
— Ну, один фиг… иди к врачу. Весь толчок пропах кислятиной. Терпеть нету сил! — Дашка хлопает дверью, а я плетусь, еле поднимая ноги, на кухню.
— Боже, мне кажется, я умру.
Трогаю лоб ладонью. Он совсем ледяной.
Кидаю в кружку пакетик мятного чая, заливаю кипятком. В голове нет места никаким мыслям, там сейчас пульсирует только одна: я неизлечимо больна.
— Эй, Май! — нападает на меня со спины сестра. — Не заморачивайся, я сама участкового вызову. Пусть посмотрит.
Даша суетливо заваривает себе кофе. Сует между губ сигарету, щелкает зажигалкой, и я на уровне подсознания уже ощущаю запах дыма, так что новый приступ тошноты скручивает живот. Вскидываю ладони ко рту. Зажимаю его и мчусь в туалет.
Выхожу только спустя десять минут. В квартире тишина. Сестра уже убежала на работу.
Я захожу на кухню за своим чаем и вижу рядом с кружкой… ТЕСТ на беременность.
— Что это? — кручу в пальцах. — Она издевается? Это все из-за того, что я ударилась головой, — бормочу под нос, но нехорошие подозрения уже пробираются в голову, и, чтобы как-то их развеять, решаю сделать тест.
— Нет… нет… нет… — лихорадочно тру пальцем плюсик, появившийся на дисплее теста. — Это невозможно! Нет…
Из глаз брызжут слезы. Я не верю в то, что… БЕРЕМЕННА! Это сон! Неправда! Да все что угодно, но это не могло случиться со мной. Не сейчас. Не в двадцать два!
Еле сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, крадусь в свою спальню. Главное, чтобы папа не услышал. Какой же это будет для него удар!.. Сначала мое увольнение. Папа был так расстроен, что, глядя на него, я невольно сама впала в депрессию. И если бы не поддержка Даши, вряд ли выбралась бы. А уж про папу и говорить нечего. Он сам держался, успокаивал меня, но по глазам отца я все читала. Все видела. И я даже не представляю, что будет с ним, если он вдруг узнает про мою беременность.
Эмоции хлещут через край; я, не сдерживаясь, громко всхлипываю.
— Майя, это ты? — доносится голос папы из зала.
Черт! Черт! Вытираю рукавом слезы. Заглядываю в комнату к отцу, пряча в карман тест.
— Да, папуль. Ты что-то хотел? — хриплым от сдерживаемого рыдания голосом спрашиваю у него.
— Подойди, дочка, — просит папа, и я понимаю, что спалилась. Теперь нужно придумать какую-нибудь правдоподобную историю, почему реву.
— Угу, — киваю. Подхожу к родителю.
— Ты плачешь? — без всякого предисловия спрашивает папа, смотрит на меня так внимательно, с участием и заботой во взгляде, что я не выдерживаю натиска своих же эмоций, падаю перед ним на колени.
— Па-а-а-апа! Прости меня! Прости! — причитаю в голос, уткнувшись ему в колени.
— Господи! Доченька, что случилось?! Майечка! Милая! У меня сейчас разорвется сердце! Что такое? — папа обхватывает мое лицо ладонями, приподнимает, смотрит в глаза.
— Я беременна, — хлюпая носом, отвечаю и снова заливаюсь слезами.
— Не смей! — сестра преграждает мне путь. — Отец не простит меня, если узнает, что ты пошла против его воли.
— Даш, не глупи. Ты же знаешь, что этот ребенок мне испортит всю жизнь, — отвечаю твердо.
— Дура! И говоришь дурацкие вещи! А ну-ка, разувайся. Заходи, — сестра толкает меня обратно в коридор.
— Я все равно от него избавлюсь, — пересохшими губами обещаю сестре. Скидываю ботинки и иду в спальню.
— Дочка! Майя! Зайди ко мне! — зовет папа.
Тяжело вздыхаю. Захожу к отцу. В сердце полное безразличие и штиль. Никаких эмоций.
— Что? — грубо спрашиваю.
Папа строго смотрит на меня, и мне
