– И не бойся. Я услышал тебя с первого раза. Без проблем. Секса не будет, – заверяю я, не на шутку удивляя крошку.
Её губы приоткрываются, и я пользуюсь моментом, чуть проталкивая палец внутрь. Касаюсь языка, смачиваю и обвожу контур чувственного рта, едва не зверея от желания сделать так же членом. Но для этого слишком рано. Мили не готова. Нужно её расслабить и поднять девчонке настроение. И есть у меня в запасе один способ, который сумеет это сделать получше всяких разговоров.
– Помимо секса, есть и другие способы доставить друг другу удовольствие. Тебе ли не знать, любительница пошалить пальчиками?
– Ма-а-арк, – за долю секунду зардев, протягивает Мили и снова прячется за ладонями.
Я тут же отрываю их от её лица, расставляю руки в стороны и прижимаю их к матрасу.
– Кому сказал: не смей закрываться и смущаться обычных вещей?
– Так ты прекрати напоминать мне о том, что видел, и я перестану смущаться.
– Не прекращу. И буду повторять снова и снова, пока ты не поймёшь, что тебе нечего стесняться. Ты обалденно выглядела в процессе. Я чуть не кончил от одного взгляда на твою влажную пи…
– Замолчи! Умоляю тебя, замолчи! – перебивает меня жалобным криком и пытается освободить руки, но ничего не получается. Я держу крепко. И без особого напряга. Мили такая хрупкая, что сил прикладывать не приходится. – Не говори ничего больше и слезь с меня!
– Слезть? Нет, милая. Я же только что забрался. И не слезу с тебя, пока не расслаблю.
– Мне не нужно, чтобы ты меня расслаблял, Марк!
– Мили, – с глухим раздражением цежу я возле её лица. Я начинаю уставать от нашего затянувшегося трёпа. – Мы же вроде договорились, что сегодня будем честными друг с другом. И я хочу, чтобы так было во всём. Ты возбуждена. Причём возбуждена давно и сильно, раз даже грустное настроение не помешало тебе помастурбировать. Так в чём проблема позволить мне довести тебя до оргазма? Особенно после того, как я сам же тебя его лишил? Мы взрослые люди. Не обременённые никакими обязательствами и отношениями. Мы никому ничего не должны и вольны делать только так, как нам хочется. А мы оба хотим. Так что плохого в том, чтобы кайфануть вместе?
– Ничего, но…
– Но… хватит слишком много думать, Мили, а просто чувствуй. Прислушайся к тому, чего ты хочешь больше всего на данный момент, и забудь обо всех бессмысленных «но» и смущении. Всё это лишнее. Мы здесь одни. Никто нас не увидит и не услышит. А передо мной стесняться нечего. Наоборот, я хочу, чтобы ты вела себя со мной так же, как ведёшь себя с собой наедине.
– Я не смогу так, – встревоженно бормочет милашка, не зная, где спрятаться от моего пристального взгляда.
– Сможешь, Мили. Вот увидишь. Просто отключи голову. Забудь обо всём. И живи моментом.
– Даже если завтра мне будет больно? – грусть в её голосе отдаётся неприятным спазмом между рёбер, но я игнорирую.
– В таком случае тем более нужно брать сегодня всё по полной, – вкрадчиво шепчу я ей в губы и смыкаю зубы на нижней, получая в ответ женский стон — тихий, короткий, болезненный и чётко говорящий о том, что я-таки добился своего.
Марк
Ещё несколько секунд — и напряжение начинает покидать взгляд Мили, а тело становится податливым.
– Умница моя, – с удовлетворением произношу я и освобождаю её запястья. – А теперь приподнимись, – прошу и сам делаю то же.
– Зачем?
– Хочу избавить тебя от твоей милой ночнушки.
Мили сильно смущается от перспективы предстать передо мной голой, но тем не менее не противится, когда я приподнимаю худышку, через голову стягиваю с неё невесомую ткань и откидываю её в сторону.
– Руки! – бросаю я, когда скромница предсказуемо прячет от меня свои шикарные сиськи, но она не слушается. – Мили, руки убери или хочешь, чтобы я сам это сделал, а потом связал их? – проговариваю, представляя Мили связанной, обездвиженной, в полной моей власти, и ловлю себя на мысли, что дико хочу воплотить этот момент в реальность.
И Мили явно считывает по моему лицу готовность связать её руки и прикрепить к изголовью кровати, поэтому благоразумно решает избавить себя от сей участи. Неодобрительно хмуря бровки, она медленно убирает руки с груди, открывая мне полный доступ к её красотам.
И сейчас, распластанная передо мной и полностью голая, она действительно кажется мне нереально красивой. Меня заводит в ней всё. Реально всё, а не только её очуменная троечка.
Частое, неровное дыхание. Пунцовые щёки. Хаотичные, розовые пятна на шее и груди. Плоский животик. И даже сильно выпирающие ключицы и рёбра. Всё заставляет меня зависнуть в любовании девчонкой. Про блестящие влагой складочки я вообще молчу.
В горле резко пересыхает, в висках шумит, в груди всё сгорает до пепла, распространяя жар по всем участкам тела.
– Марк, прекрати, пожалуйста. Я не могу это выдержать, – взволнованно пищит Мили, а я не секу, о чём она говорит. Лишь когда крошка пытается свести ноги вместе, до меня доходит, что я слишком долго залип на её промежности.
– Даже не думай, – вклиниваюсь между её бёдер пахом и опираюсь на предплечья по обе стороны от её головы, оказываясь лицом к румяному лицу. И оно лишь ярче вспыхивает, стоит мне от всего сердца произнести: – У тебя очень красивая пизда.
– Господи, ну что ты такое говоришь?
– А что? Я говорю правду. Она у тебя очень красивая. Розовенькая, аккуратная, гладко выбритая и…
Следующий комплимент получается промычать в ладонь, шустро накрывшую мой рот.
– Прекрати! Кому сказала? Иначе я тебе носок в рот засуну.
Я смеюсь, а затем кусаю её ладонь, быстро освобождая рот.
– Не надо носков, лучше трусики.
– Марк, я не шучу!
– Да понял я, понял. Так уж и быть: я больше не буду говорить. Это делать будешь ты.
– Я?
– Да. Хочу, чтобы ты комментировала каждое моё действие и своё ощущение.
– Ты точно моей смерти хочешь.
– Нет, я хочу, чтобы ты переборола никому не нужное смущение.
– Я скорее сгорю от него.
– Вот попробуем и узнаем, – плотоядно улыбаюсь, с каждым вдохом всё
