быстренько и найду Лину. Я знаю, где обычно они ошиваются после ланча.
Оставил Агнию в зоне отдыха в отдалённом уголке лицея, где её не видно было с прохода, и отправился в другое укромное местечко под лестницей на первом этаже, где наши курочки любили зависать между уроками.
И в самом деле услышал их смех там.
— Ты видела, какая у неё была тупая рожа, когда мы убегали с вещами, ха-ха?
— Да-а-а, тупее ничего ещё не видела!
— Вот дура! Кошмар. И…
Все резко замолчали едва я встал перед ними. Внутри я кипел, и девчонки это видели, мигом притихли.
— Вещи Костровой, — протянул я руку.
— А что это ты защитничек её теперь? — встала навстречу мне Лина.
Я навис над ней.
— Ещё одно слово, и твой папочка узнает о том, чем ты занималась на вечеринке у Костяна. Есть запись. И выпорет тебя. А потом лишит карманных денег.
Кое-какая занятная запись, где Лина вела очень даже неправедный образ жизни, в самом деле имелась, но я не думал когда-либо ею пользоваться. Однако девушка напросилась сама. Как и её кококошные подружки-курицы. — Вещи Костровой.
— Отдайте ему, — сказала побледневшая вмиг Лина.
Девчонки протянули мне спортивную форму Агнии и её рюкзак.
— А форма где? Школьная, — спросил я.
— Она… — забегала глазами Лина. — Она…
— Где?
— Она в туалете.
— Чего?
— Мы её там замочили…
— Ну-ка пойдем, — сгрёб я её в охапку за шею и поволок за собой.
Её подруджки-кококошки даже не вступились за неё. Ещё бы — я на каждую из этих дряней найду управу.
— Какой туалет? Отвечай, — тащил я её, не давая вырваться, неся в другой руке свои вещи и вещи Бэмби.
— Ай! На втором этаже! Идиот, отпусти меня!
— Сначала ты постираешь форму Костровой. Потом я тебя отпущу.
Я завёл её в туалет и вместе с ней нашёл в одном из толчков школьную форму…
Ну и гадины! Надеюсь, хоть не порезали её.
— Доставай, — подтянул её к унитазу.
Лина уставилась на меня во все глаза.
— Ну чё пялишься? — спросил я. — Сама кинула в унитаз — сама и доставай. Ну, или нырнёшь туда следом. Выбирай: или твои руки в толчке, или голова.
Превозмогая брезгливость, Лина вынула форму Бэмби из унитаза и зарыдала, держа в руках мокрую и признаться, довольно неприятно пахнущую ткань. Девчонки точно испортили форму Агнии безвозвратно. Я заставлю купить их новую форму Костровой, но сначала — пусть постирает от души.
— Вон там мыло, — указал я на раковину. — Иди, отстирывай. Чтоб форма пахла розами.
Лина, неумело, подавляя рвотные рефлексы, принялась стирать форму Бэмби. Эта тряпка, конечно, уже никуда не годилась больше, но будет ей урок.
Когда ей показалось достаточно, она поднесла испорченную форму Агнии мне:
— Чисто…
— А теперь слушай меня.
Девушка боязливо уставилась на меня.
— Забирай эту форму себе. А у Агнии уже завтра должна быть новая форма. Ты поняла меня?
— Да, — процедила она сквозь зубы Лина, гневно сжимая тряпки, которые она так усердно стирала и которые теперь никому не нужны.
— Имей в виду, что я молчать не стану, — заявил я. — Об этом узнают все: учителя, директор лицея и твои родители. Так что готовь новую форму для Костровой и извинения уже сейчас. И… Если ты ещё раз приблизишься к ней — ты или твои квочки — я опубликую то видео в сети, и тогда тебе точно не поздоровиться. Услышала меня?
Я встретился с ней глазами. Она кивнула, давая понять, что расслышала каждое моё слово.
— Попробуй только что-то из этого не сделать, — хмыкнул я и вышел из женского туалета.
По пути к Бэмби, которая должна была ждать меня на первом этаже, я выронил из вороха вещей её рюкзачок. Из него рассыпались тетрадки и ручки.
— Да блин… — проворчал я и стал их собирать. — Что это?
Какая-то зелёная тетрадь, что выпала сверху и раскрылась ко мне страницами, привлекла моё внимание.
“Дорогой дневник!..
“Близнецы…”
“Даниил…” — выхватывало сознание отдельные слова её ровного почерка.
Это писала она, Бэмби. Я узнаю её почерк из тысячи.
А это — её личный дневник! Опачки…
Я огляделся по сторонам, а потом сунул зелёную тетрадку в рюкзак.
В свой рюкзак. Дома я всё подробно изучу, что там красивая малышка пишет обо мне…
Она не найдет дневника в рюкзаке и, конечно, расстроиться.
Но я всегда могу свалить кражу тетрадки на Лину. Она первая касалась её вещей, и вообще — спёрла их. С неё и спрос!
Все остальные тетради и ручки я сложил обратно и застегнул молнию рюкзака, чтобы в дальнейшем подобных аварий избежать.
Дошёл до Агнии и вручил ей спортивную форму и рюкзак.
— На.
— Спасибо, — вскочила она мне навстречу. — Но… Где же школьная форма?
— Нету её, короче, — сказал я, не вдаваясь в подробности.
— Они её испортили? — спросила Бэмби и снова заплакала.
— Да прекрати ты рыдать, — сказал я ей, наблюдая, как она устраивается на моём плече и плачет. Обнимая меня… И мне это нравится. Нравится настолько, что голову ведёт и дух захватывает от её близости.
— Где же я такую возьму? — плакала она, сминая мою футболку в своих маленьких кулаках. — Мы с дедом новую никак не потянем…
— Да купят они тебе новую, — заверил я её, сам не понимая, в какой момент обнял её.
Теперь мы стояли в одном из коридоров практически в обнимку…
— С чего бы?
— Да с того, что они испортили твои вещи.
— И как их заставить заплатить за новую форму?
— Да так и заставить. Сказать, как всё было, — ответил я, положив руку на её талию, и притянув хрупкое тело девчонки к себе ещё теснее. Чёрт, где же моя крыша? Я вызываю тебя!
— Я не буду ябедничать, — затрясла головой Агния. — За это всегда били.
Ничего себе заявочки…
— Кто? — обалдело уставился я на неё.
— Другие дети, — ответила она.
— Где? — снова не понял я и нахмурился. — Это твоя старая школа такая дикая была, что ли?
