Я уже лечусь. Возможно, не у самого крутого врача, а в обычной бесплатной поликлинике. Но я верю, что всё у меня получится. Главное – без Орлова! Я справлюсь!
– Нет, Олег, я к тебе не вернусь. И лечиться мы будем порознь. Мы разводимся. И это не обсуждается, – говорю уверенно, хотя мне очень страшно. Спина взмокла от холодного пота, колени дрожат. Но я не сдамся!
– Что за дурость, Зоя? И что дальше? На паперть отправишься? По брачному контракту ты уйдёшь с тем, с чем пришла, я ни копейки тебе не должен! – говорит резко, интонации меняются. – Надеешься, что Виктор примет тебя обратно после того, как ты и сама опозоришься разводом, и его опозоришь? Наивная!
– Пусть это тебя не волнует. Я буду работать! Сама себя прокормлю.
– Ой, не смеши! Ты? Работать? Да что ты можешь? Ты школу едва закончила, и то благодаря постоянным денежным вливаниям твоего отца! Полы мыть пойдёшь? Так ты и этого не умеешь!
Как заговорил… Вот гад! А ещё относительно недавно пел песни, какая я умница и что папа меня недооценивает!
– Да хоть бы и полы! Главное – подальше от тебя, – огрызаюсь, уверенная, что при охраннике Олег побоится распускать руки.
– Со мной ты будешь как у бога за пазухой. У тебя было и будет всё, что захочешь. А когда родишь ребёнка, я весь мир положу к твоим ногам!
Какие лживые пафосные речи… У меня было всё, кроме свободы. И, как оказалось, ничто не имеет такую ценность, как она… Ну уж нет! Лучше я буду мыть полы и перебиваться с хлеба на воду, но буду свободна!
– Нет, Олег, не после всего, что ты сделал…
В памяти всплывают жуткие кадры нашей совместной жизни. Почему-то ничего хорошего не вспоминается, будто его и не было.
– Ты с самого начала вёл себя по-скотски по отношению ко мне! Даже в наш первый раз ты меня фактически изнасиловал! – выдаю обвинение, которое уже давно крутится в голове.
– Я? Изнасиловал? Не смеши! Что ж ты стонала от удовольствия, когда кончала от моих пальцев? – красивое лицо искажает презрительная гримаса.
– Мне ещё тогда надо было пожаловаться на тебя папе. Может, он бы меня образумил и не позволил совершить ошибку, связавшись с тобой!
– Папе пожаловаться? Ха-ха! Да это он меня и надоумил трахнуть тебя, чтобы ты поскорее залетела. Но ты, дура, даже тут всё умудрилась испортить!
Глаза горят яростью. Вижу, что ему трудно сдерживаться, и если бы не охранник, который не отходит от меня, Олег наверняка ударил бы меня.
Папа был в курсе с самого начала и даже был инициатором? Меня трудно удивить странным отношением отца ко мне, но признание мужа оказывается болезненным ударом ниже пояса. Ничто так не выбивает почву из-под ног как предательство родителей… Продолжать разговор нет ни малейших сил. Кажется, я вот-вот рассыплюсь.
– Я и вправду дура. Тут мне трудно с тобой не согласиться… На этой ноте давай поставим точку. Больше я тобой разговаривать не буду, пока не получу развод, – мне стоит огромных трудов держать спину по-прежнему ровно и говорить уверенно.
– Неужели ты так ничего не поняла? Не будет никакого развода, девочка. Забудь об этом, – шипит муж, снижая накал агрессии. – Я дам тебе немного времени, чтобы ты перебесилась, успокоилась и прочувствовала всю прелесть жизни в нищете. А потом тебе всё равно придётся вернуться ко мне и заняться прямыми обязанностями жены.
Я не дослушиваю. Поворачиваюсь. Пошатываюсь и хватаюсь за руку охранника, чтобы удержать равновесие. Но уже через мгновение отпускаю её и направляюсь в сторону остановки маршрутки.
– Удачи! – шепчет мой защитник, и по крови расползается тепло.
Иду не оглядываясь. Уверена: мужчина, имени которого я не знаю, проводит меня взглядом и посадит на автобус. И Орлов не осмелится при нём меня преследовать…
Напуганная встречей с Олегом и его словами, что развода не будет, в тот же день созваниваюсь с Вадимом Филипповым. У него молодой и очень доброжелательный голос. Адвокат сообщает, что Алёна уже предупредила его обо мне, и сразу назначает встречу.
У меня простое дело. Папа заверял, что с подписанным контрактом развод окажется чистой формальностью. Правда, у меня нет оригинала этого документа, мой экземпляр хранится у родителей. Но где-то в облаке есть копия, я сделала её тогда, чтобы потом почитать и попробовать разобраться – очень уж меня смутил пункт о ребёнке.
По иронии судьбы, Филиппов работает в фирме “Астрея” – именно туда я приходила в поисках работы и пристанища в свой первый побег.
Мне приходится подождать, пока он освободится. Здесь тепло и удобные мягкие диваны для посетителей. Приветливая девушка угощает вкусным чаем с печеньем.
Чувствую себя немного неловко, ведь такое обслуживание предназначено для клиентов, которые платят большие деньги за услуги здешних адвокатов. А я собираюсь воспользоваться ими бесплатно.
Но от предложенного угощения не отказываюсь. Пока шла сюда, замёрзла. Зима лютует, на улице сильный мороз. А щучья курточка, которую мне дали волонтёры в кризисном центре, не предназначена для такой погоды. Горячий чай согревает, сладкое печенье бодрит и поднимает настроение.
Наконец меня вызывают. Несмотря на то, что Алёна обо всём договорилась, я волнуюсь. Мне придётся снова в деталях пересказывать события последнего года, вспоминать самые тяжёлые минуты жизни. И хотя я понимаю, что моей вины в этом нет, но всё равно чувствую себя виноватой и стыжусь, что попалась в эту ловушку.
Захожу в кабинет и замираю. В небольшом помещении за единственным столом сидит тот самый грубиян, который смеялся надо мной, когда я искала Шольц в надежде на помощь.
Он меня тоже сразу узнаёт, выражение лица резко меняется с приветливого на презрительное. Точно такое у него было в прошлую нашу встречу.
Я не знаю, как правильно поступить: остаться в надежде, что он мне всё-таки поможет, или развернуться и уйти. Есть ли шанс, что он возьмётся за моё дело? Ещё и бесплатно…
Хозяин кабинета не предлагает присесть. Он смотрит на меня, прищурившись и молчит. Знать бы, о чём думает…
Пока я решаю, куда идти – вперёд или назад, адвокат говорит:
– Надо же! Дочь самого князя Мезецкого пришла просить меня о помощи. Что это? Судьба? Злой рок? Или мой шанс расплатиться с твоей мерзкой семейкой по счетам?
Он произносит всё это с явным удовольствием и злорадством.
В голову стреляет: это он! Тот самый парень, у которого много лет назад сгорел дом… Только теперь он гораздо старше. Тогда он обвинял в поджоге папу, потому что наша компания выиграла от этого пожара. До него они никак не могли расселить жильцов из домов, которые мешали строительству, – люди не соглашались на предложенные им взамен квартиры. А после пожара всё само собой решилось, даже квартиры выделять не потребовалось.
Тогда это казалось безосновательным обвинением. Дома все смеялись, что он бредит и ничего не докажет. Скорее всего, так и получилось, потому что об этой истории быстро забыли. А теперь, в свете всего произошедшего со мной, я уже готова поверить даже в виновность моего отца в том пожаре…
Но о чём адвокат говорит? Мне тогда было всего шестнадцать! Даже если папа причастен к тем событиям, то почему я должна за него отвечать?
– Простите, я пойду, – делаю шаг назад. – Извините, я не знала, что это вы… Мне вас рекомендовали… Я не знала вашего имени… – бормочу, нащупывая ручку двери.
Глупо надеяться, что Филиппов с таким настроением согласится мне помочь.
– Стоять! – грубо командует мужчина, и я замираю. – Тебе разве не сказали, что безвозмездно я помогаю только женщинам, попавшим в беду, у которых отчаянное положение и нечем платить? А с таких, как ты, я беру двойной тариф и не гарантирую результата! И очередь у меня минимум на полгода вперёд, сейчас я занят под завязку, – он встаёт из-за стола и движется на меня.
Душа уходит в пятки… Откуда мне знать, что он задумал? Он может мне как-то навредить?
Ниже опустить глаза уже нельзя. Упираюсь спиной в дверь, но не рискую её открыть. Я не понимаю, чего ожидать от этого мужчины. Может быть, с другими он был деликатным и сдержанным, другим он помог. Но мне он точно не поможет. Кому угодно, только не мне. Нужно немедленно уходить!
