Пальцы мои задрожали, и я, нервно дернув замок сумочки, достала из неё паспорт и протянула омоновцу.
Тот, открыв паспорт, пробежался по нему взглядом. Пару раз глянул на меня и произнес:
– А что в Москве-то забыла? Или как эти, – он кивнул в сторону зал, – приехала подработать?
– Нет, – краснея, отвечала я, – просто. Это личное.
– Личное? Эти тоже сюда за личном приехали в Москву. А потом вон, теперь ноги за деньги раздвигают.
Я сглотнула. Щеки мои так сильно горели, что на них, наверное, можно было жарить блины. Не в силах сказать что-то вразумительное, я смотрела сквозь темную фигуру омоновца и молилась, прося Господа, чтобы это представление скорее закончилось.
– Держи, – он положил паспорт на стол и, круто повернувшись на пятках, перевел свое внимание на Искандера.
Секундное облегчение тотчас сменилось беспокойством за него.
– Сюда приведи, – скомандовал омоновец.
Через пару секунд в зал завели несколько мужчин, среди которых я узнала и Ахмеда. Всех выстроили в ряд, и начался допрос.
На фоне всего происходящего звук музыки теперь казался мне чуть ли не кощунством. Уж слишком весело она звучала!
– Фамилия, имя, дата и место рождения, – потребовал сотрудник милиции, останавливаясь перед толстоватым мужчиной, голову которого украшала солидная проплешина.
– Погоди, камеру сейчас включим, – в зал быстрым шагом прошел еще один незваный гость с камерой на плече.
– Записываю, – добавил он.
– Давай, говори, – рыкнул милиционер.
Мне стало не по себе от этого тона. В нем не было и намека на уважение.
Не к бандитам, нет! Просто – к людям.
Создавалось ощущение, что незваный гость хотел показать, кто здесь хозяин.
Толстоватый мужчина ответил, затем пришел черед следующего. Всех снимали на камеру.
Для чего? Зачем? Я понять не могла.
– Теперь ты, в камеру говори, – милиционер раздраженно мотнул головой в сторону соседнего зала, откуда по-прежнему раздавалась музыка, – музыку выключи, у нас тут важные люди!
Кровь отхлынула от моего лица, когда я разглядела, что он обращался к Искандеру. Внутри меня снова зашевелился протест, и мне хотелось броситься вперед, чтобы защитить его.
Но всё, что я могла теперь – просто сидеть и наблюдать.
– Фамилия, имя, отчество, число, месяц и год рождения, где родился и так далее! – сотрудник милиции взял его за левое плечо, и тогда Искандер посмотрел на него взглядом «а ну-ка убрал руки», и, Бог мой, именно это и сделал милиционер.
– Ну, – лицо Искандера приняло лениво-расслабленное выражение, – Исмаилов Рафик Рашидович.
Что?!
– В камеру смотри!
– Исмаилов Рафик Рашидович, – скользнув взглядом по камере, ответил Искандер.
Рафик?!
– Число, месяц и год рождения.
– Шестьдесят восьмого, пятнадцатого августа, – продолжил ленивым тоном Искандер.
1968? Разве?
– Громче говори! – в голосе милиционера послышалось раздражение, и я почувствовала холодок в груди.
Липкий, противный, он напоминал мне то, что я испытывала, когда шла сдавать кровь из пальца.
– Пятнадцатого августа, – устремив на милиционера потяжелевший взгляд, ответил Искандер.
– Где родились?
– Азербайджан.
– Республика? Город?
– Баку. Город Баку, – Искандер не сводил с мужчины глаз.
– В Москве где проживаете?
– У родственников.
– В камеру смотрим! – все те же раздраженные нотки теперь ощущались сильнее.
– У родственников, – повторил Искандер.
– Чем занимаетесь в Москве?
– Да просто, в гостях, отдыхаю.
– Вы являетесь вором в законе? – задал вопрос милиционер, и я, кажется, перестала дышать, ожидая ответа.
Искандер посмотрел прямо в камеру и ответил:
– Да, я – вор, – кивнул, – я – вор.
Вор?!
– Уголовная кличка есть? Какое погоняло, как вас зовут?
– Рафик.
– Наколочки у вас имеются? – въедливо поинтересовался сотрудник милиции.
– Нет, нету у меня наколок.
Милиционер и один из омоновцев обменялись взглядами.
– Все чисто, – произнес последний.
В глазах милиционера мелькнула досада. Было очевидно, что они хотели бы, чтобы нашлось что-то такое, что поспособствовало дальнейшему задержанию Искандера и остальных.
– Ладно. Свободны, – бросил милиционер, – пока что. Уходим.
Грохот сапог растворился в воздухе. Наконец, столь «желанные» гости ушли. Мужчины, в том числе и Ахмед, вернулись в зал. Снова заиграла музыка.
А я, пораженная случившимся, смотрела на Искандера.
Дождавшись, когда все уйдут, он прикрыл двойные двери и подошел ко мне. Встал напротив и улыбнулся.
– Тебя, правда, зовут Рафик? – спросила я.
– Нет, – он блеснул глазами.
Поправил ворот кофты и сел сбоку от меня. Его тепло окутало меня. Я нуждалась в нем, чтобы вновь почувствовать себя защищенной.
Но следующий вопрос требовал ответа.
– Ты, правда, вор в законе? – шепнула я.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
– Да, – глядя мне прямо в глаза, ответил Искандер.
Я сглотнула.
У меня было совсем мало информации по этому поводу, и все, что я знала (от соседей или родственников), что воры – это уголовники, люди, не знавшие ни морали, ни чести.
Люди, способные и убить, если понадобилась какая-то ценная вещь. Так было в соседнем районе, четыре года назад. Квартиру «челночницы» – предпринимательницы ограбили, а саму её жестоко убили.
Неужели мой Искандер был таким же?
Мой.
Сердце отказывалось в это верить.
Нет, и еще раз нет!
Ресницы мои задрожали, я открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не сделала этого.
– Вижу, у тебя собственное представление, кто такой вор, – усмехнулся Искандер и успокаивающе погладил меня по плечу. – И, скорее всего, оно ошибочное. В любом случае, если ты настолько шокирована, что твои чувства переменились, и ты решила включить заднюю, я приму это. Скажи, как есть. Даже если ответ мне не понравится, я обещаю тебе, что не стану причинять тебе проблем.
Я прикусила внутреннюю поверхность щеки и начала беспощадно жевать её зубами.
Понимая, что лучше сказать о своих переживаниях прямо сейчас, чем потом носить их в себе, я тихо произнесла:
– В соседнем районе, в 94, убили женщину. Челночницу. Она торговала шубами, возила с Турции. Её квартиру ограбили, украли деньги, золото… А саму убили. Перерезали горло и накрыли шубой. Это сделали воры?
– Это сделали отморозки, – холодно ответил Искандер, – не имеющие ничего общего ни со мной, ни с теми людьми, с которыми я общаюсь. Или ты, правда, подумала, что я такой же?
Он, чуть сощурив глаза, выжидающе-строго посмотрел на меня.
– Нет, – я сглотнула, – просто мысли всякие лезут в голову.
– Хорошо, что ты сказала, – взгляд Искандера смягчился. – Еще вопросы будут или приступим к ужину, и параллельно поговорим?
– Я, наверное, не смогу есть, – прошептала я.
Искандер, вскинув брови, вопрошающе посмотрел на меня.
– Почему?
– Я перенервничала. Теперь кусок в горло не залезет. Прости, – сказала и вымученно улыбнулась.
– Так, – Искандер подвинулся поближе, и его крепкая рука легла на мои плечи.
Он притянул меня к себе. Пристально посмотрел в мои глаза, а потом спросил:
– Моя маленькая девочка сильно испугалась?
Я всхлипнула, и горький ком, стоящий в горле, потребовал, чтобы его выпустили. Слезы полились из моих глаз, и вместе с ними из меня выбралась вся горечь.
– Да, – прошептала я.
– Ну, не плачь, все же обошлось, все хорошо, – горячие губы коснулись моей щеки.
– Хорошо, только все равно страшно, – я закрыла глаза.
Усталость навалилась на меня, и единственное, что мне теперь хотелось – просто заснуть. В безопасном месте.
– Чего боишься?
Я запрокинула голову. Сквозь туман из слез я разглядела сосредоточенное лицо Искандера. Он ждал ответа.
– Вдруг, они вернутся? Вдруг сделают что-то плохое?
