уйти от мужа. А ещё я очень боюсь потерять свою удобную прежнюю жизнь.
— Ну, ладно. — отзывает он — Я сегодня задержусь, малыш. Мама хочет поговорить со мной о вечеринке в честь дня рождения папы. В этом году у него юбилей, ты же помнишь?
— Конечно — киваю я. Конечно, нет. Ничего не помню, точнее не знаю. Ничего не знаю о родителях мужа и вдруг чувствую раздражение по этому поводу. Женя опять будет встречаться с родителями, вечеринку обсуждать, а я за бортом останусь. Никогда я не стану частью этой семьи, ни через десять, ни через пятнадцать лет. Впервые всерьез задумываюсь над словами Эдиты, а было бы это иначе, если бы Женя хоть раз по-настоящему задумался о том, что я чувствую, будучи не желанной невесткой и попытался это исправить? Лихорадочно вспоминаю, пытался ли он вообще когда-нибудь за нашу совместную жизнь это изменить.
Женя продолжает говорить что-то о предстоящей вечеринке. Не слушаю его, но понимаю, что он уже успел обсудить с мамой какие-то моменты, снова чувствую, как обида растекается по телу. Опять это неприятное чувство, что я ненужная в этой семье. Тяжело вздыхаю, когда понимаю, что если меня всё-таки пригласят на это мероприятие, то я непременно увижу там Аню Таровскую, от которой просто без ума моя свекровь.
— Твоя машина всё ещё стоит у мастерской. — говорит Женя — Хочешь, чтобы я подбросил тебя туда? Или вызовешь такси? — спрашивает он, и я киваю. Женя усмехается, а потом поджимает губы. — Так со мной поедешь или как? — снова спрашивает он, и я опять киваю. Мне всё равно, честное слово, с ним поехать или на такси.
Сегодня я всё равно в мастерской не останусь. Лишь возьму ключи от машины, а потом отправлюсь к Саше. Вчера мы говорили по телефону и должна сказать, что есть в нём то, что с годами не изменилось. Настойчивость, а так же он по-прежнему не терпелив, хотя отчаянно пытается не давить и дать мне немного времени.
Прошло три дня с того момента, когда меня накрыла истерика в мастерской, а мой муж стал этому свидетелем. И должна сказать, что наши отношения за эти дни сильно изменились. Качаемся все эти дни на эмоциональных качелях.
В основном Женя ведёт себя так, будто всё хорошо, как будто наша жизнь осталась прежней и я начинаю задумываться о том, как вообще оно было до. До того, как в нашу жизнь ворвался Саша и до того, как я опять впустила его в свои мысли и сердце.
Иногда между нами с Женей такая оглушающая тишина, что я слышу, как трескается наша прежняя жизнь, разваливается, рассыпаясь на множество осколков, как и доверие и всё то, что идеализировала, сохранить пыталась, оберегала и называла своим раем. А иногда у меня в ушах звенит от криков и истерик моего мужа. Он недоволен.
Недоволен тем, что твориться между нами в спальне, потому что я снова и снова отказываю ему в близости.
Я не могу.
И ничего у меня не получается с этим поделать. Возможно, я даже не пытаюсь.
За эти дни я отвергла Женю три раза, не считая того момента, когда он пытался меня поцеловать сразу после того, как мы приехали из мастерской.
А в остальное время я просто пытаюсь его избегать. Это звучит смешно, но почти каждый вечер я стараюсь пораньше отправиться в спальню и сделать вид, что я уже сплю. Бывает, что тело затекает от того, что лежу на одном месте и боюсь пошевелиться.
Вздрагиваю, когда оказываюсь в мастерской, от того, что меня накрывает странное чувство. Стараюсь не позволить воспоминаниям о моей истерике и тем эмоциям, что я испытывала прилипнуть ко мне, испортить моё настроение.
Подхожу к картине, смотрю на неё, склонив голову и улыбаюсь, потому что она прекрасна. Сколько в ней страсти и огня, у меня по спине бегут мурашки, и я невольно вспоминаю, благодаря чему я была вдохновлена, чтобы написать её. Этим воспоминаниям я позволяю проникнуть в мою голову и снова унести меня в тот потрясающий момент. Трясу головой, чтобы прогнать воспоминания, а потом подхожу и беру картину в охапку. Осматриваюсь в поисках ключей от машины, а когда, наконец, оказываюсь в машине, уже не сомневаюсь ни минуты в своём решении.
****
— Не ожидал тебя увидеть. — говорит Алекс и несколько раз моргает, когда открывает дверь. Проводит рукой по волосам, а потом бросает взгляд на картину, что держу в руках. Отходит назад, чтобы я могла войти в его квартиру, а потом закрывает дверь.
Смотрю на него и улыбаюсь. Он выглядит растерянным, и каким-то уставшим. Глаза темные, брови сведены вместе, волосы взъерошены. На нем светлая футболка и серые, спортивные штаны. — Почему не сказала, что приедешь? — спрашивает Алекс и проходит вперёд, склоняет голову на бок, а я пожимаю плечами. — Так нравится изводить меня, да? — спрашивает он. Подражаю ему и тоже склоняю голову на бок, смотрю на него.
Алекс хмыкает, а потом выпрямляется и подходит ко мне. Забирает у меня картину, смотрит на неё какое-то время, а потом бросает на меня грязный взгляд, от которого я краснею. Чувствую, что он видит в ней то же самое, что и я. — Вообще-то я на тебя сердит. Но за подарок спасибо. — он дарит мне улыбку и проходит вперёд.
Иду за ним и наблюдаю за тем, как он осматривает гостиную, чтобы найти место для моего подарка. А потом ставит картину на спинку дивана, что стоит у стены и снова осматривается, прикидывает, куда-то повесит её немного позже.
— Это все вещи, что ты забрала, уходя от него? — спрашивает он и кивает в сторону дивана.
Шумно выдыхаю и вижу, как он прищуривается и поджимает губы.
— Са-аш… — стону я
— Вика… — возвращает он мне и буравит своим взглядом, в котором ад. У меня мурашки от его взгляда и дыхание перехватывает. Нет, там нет никакого желания, ярость и нетерпение.
— Пожалуйста, я уже говорила тебе …
— Дать тебе время? — перебивает он — Я вот только никак не пойму для чего? — смотрит он, тяжело и быстро дышит, а когда я не отвечаю, резко разворачивается и проходит к столу. Только сейчас замечаю, что там бумаги разложены и ноутбук стоит. Работал, значит.
Усаживается за стол и начинает перебирать бумаги, вижу, что бесцельно, потому что сердит на меня и это ему совсем не помогает сосредоточиться. Медленно подхожу к нему, но он не реагирует. Мы
