Время обеда в «Империал-КУБ» проходило так же, как в любом другом офисе города – на целый час кабинеты и коридоры агентства пустели, мониторы выключались, а сотрудники расходились по своим делам. Кто-то успевал оббежать «Галактику» и закупиться, кто-то посетить тренажерный зал, ну а кто-то использовал время, чтобы пообедать в одном из имеющихся в бизнес-центре кафе или ресторане.
Я относилась к последней категории людей, которые считали, что обед – это самая важная часть рабочего дня. И за четыре года работы в «Регина-Стайл» успела облюбовать несколько симпатичных мест, где вкусно кормили.
С тех пор, как я сменила работу, прошла всего неделя, и забыть об этих местах я еще не успела, а потому откровенно страдала от того, что не могу нормально поесть, довольствуясь кофе и бутербродами.
Наступил новый рабочий день, за ним время обеда, и Орловский привычно покинул кабинет, с кем-то созваниваясь по телефону. В приемной стало тихо, часы показывали одну минуту второго… и я не выдержала. Наплевав на все риски быть узнанной, встала с кресла, взяла сумку и отправилась обедать по знакомому маршруту.
Но, конечно же, прежде закрыв приемную!
Любимым местом обеда у нас с Арнольдом был ресторан «Жизель». Место дорогое и уединенное, не каждому по карману. Мы тоже бывали там редко. Белые скатерти, французская кухня, интимная обстановка в любое время дня, и потрясающий жульен. В общем, мы больше ели, чем разговаривали.
А вот с Мариком мы любили обедать в ресторанчике «Ассорти». Здесь и цены были демократичнее, и людей побольше. А кухня такая, что пальчики оближешь! Но больше всего мне нравился светлый зал, уютный шум заведения и удобные столики.
В общем, сюда я и пришла. Взбила кудри попышнее, села за свободный столик и заказала салат с теплой телятиной. А на десерт – круассан с белой глазурью.
Марик тоже сидел здесь – обедал в одиночестве за нашим столиком. Наверняка ел отбивную с гарниром, пил апельсиновый сок, втыкая в телефон, и мне взгрустнулось.
Так я и пялилась на друга, вздыхая про себя, что мы не вместе; нанизывала на вилку листья шпината и кусочки мяса, пока не обнаружила, что в двух столиках от меня сидит Максим Орловский.
Мой шеф тоже выбрал местом для обеда «Ассорти», и сейчас сидел в компании незнакомой крашеной блондинки, повесив пиджак на спинку стула, непринужденно поддерживая с ней разговор. (Фу, бабник!). Умело управляясь с блюдом вилкой и ножом, он время от времени качал головой, в отсутствие Крапивиной отвечая улыбкой на смех незнакомки.
Конечно, он заметил меня (мы сидели лицом друг к другу), но что такое субординация, мне объяснять необходимости не было. И я отвернулась. Да и не хотела я ее соблюдать в свое личное время.
Оказавшись за пределами «Империала», мне вдруг расхотелось играть чьего-то секретаря. Поэтому я забыла о шефе и спокойно ела, наслаждаясь обедом и грустя по Марику. С каким удовольствием я бы сейчас обсудила с ним какой-нибудь проект! Или посмеялась вместе над очередной выходкой Аллочки.
А может, зря я ему сказала о личном?
Что, если я ошиблась, и он воспринимает Женьку исключительно как мою младшую сестру? Почему я вдруг решила, что он к ней что-то чувствует? Только потому, что он стал ее избегать?
Это странно, скажу я вам, сидеть в пяти метрах от лучшего друга, видеть его и знать, что он тоже без тебя грустит. Сейчас бы я с Субботой даже единственным круассаном поделилась!
– Гельятина? Простите, место за вашим столиком свободно? Позволите присесть?
Я оторвалась от созерцания темного затылка Марьяна и повернула голову на вежливую просьбу. Точнее, подняла.
Рядом с моим столиком стоял высокий и худощавый мужчина лет тридцати с небольшим в твидовом пиджаке, белой рубашке и повязанном на шее оранжевым шелковым платком с красивым орнаментом.
Светлые волосы мужчины были аккуратно подстрижены, но с зачесанной набок челки до подбородка свисал длинный локон. В противовес ему в мочке уха болталась длинная серьга. А у шеи на платке сидела жемчужная брошь.
– Спиридон, кажется? – узнала я знатока моды из творческого отдела. – Простите, не знаю вашего отчества. Садитесь, конечно!
Мужчина расстегнул пиджак и сел. Поднял на стол длинные запястья, показав манжеты с запонками.
– Гвидонович, – представился, протягивая руку, и аккуратно пожал мои пальцы.
– Да вы шутите? – улыбнулась я. – Так вот, оказывается, как звали сына царевны Лебедь.
Лицо нового знакомого смущенно зарделось.
– Думаю, не Гельятине Людовиковне удивляться моему отчеству, – тонко подметил он. – Знаете, я привык слыть оригиналом. Сначала моя непохожесть на других доставляла мне неудобства, но потом я сделал ее своим достоинством. Однако не нужно официальности. Несмотря на то, что перед вами апологет моды и прежде всего историк, я считаю отчество пережитком прошлого. То ли дело легкое: «Луи», «Вивьен», «Коко», – как звучит! И заметьте, сколько в этой легкости заслуженного уважения!
Я согласилась.
– Пожалуй, вы правы. Рада познакомиться, Спиридон.
И что самое интересное, в последнем ни капли не соврала.
У моего нового знакомого оказались светло-голубые глаза, белесые ресницы и тронутые искусственным румянцем скулы. Природа создала этого человека незаметным, но он сделал все, чтобы доказать обществу обратное. Его облик дополняло множество деталей – перстень с агатом, серьга, брошь, запонки, и при этом строгие мужские часы на запястье и классический коричневый пиджак.
Я бы поспорила, что он носит шляпы и зонт-трость.
В общем, передо мной сидела безусловно интересная личность, и я не собиралась этому соседству возражать.
«Регина-Стайл» не занималась рекламой модельного бизнеса, зато «Империал-КУБ» имел солидные контракты с несколькими модельными агентствами. Видимо, за эту сферу и отвечал румяный Спиридон Гвидонович.
К столику подошел официант, и мужчина сделал заказ. Не глядя в меню, попросил принести ему суп с гренками, паровую котлету и молочный кекс. Оказавшись человеком вежливым, он молчаливо дождался, когда его обслужат, съел суп и только тогда решился заговорить:
– Видите ли, Геля, я уже несколько дней хочу вас спросить. После того случая, как вы появились в нашем отделе и подняли волну цунами, меня не отпускает одна мысль…
Я пригубила пенку на латте и отрезала ножом кусочек от круассана. Проглотила.
– О-у, – пожала плечами, – с тренажерами случайно вышло. Спрашивайте.
– Скажите, вы имеете представление, что такое мода? Точнее, стиль в одежде?
Я проглотила еще кусочек, не спеша отвечать.
Так, осторожнее Ангелина. Пока не понятно, куда он клонит. Я знала определение обоих понятий наизусть, но решила обойтись скупым ответом:
– Давайте скажу так: я в курсе, что мода и стиль – это далеко не одно и то же.
– Замечательно! – воодушевился новый знакомец. – Назовите три стиля в одежде не думая! Просто глядя на меня.
– Спиридон…
– Пожалуйста, Гельятина! Это крайне важно!
– А мне кажется, важнее то, что остывает ваша котлета.
Но Спиридон лишь отмахнулся рукой. Мол, не обращай внимание на подобные мелочи.
– Ну, хорошо, – я уступила, вспомнив, что все интересные личности немного странные. – Богема, Преппи, Грандж, – произнесла. – Думаю, они ваша стихия.
– Архитектурные?
– Лофт, Модерн, Хай-тек.
– Города?
– Нью-Йорк, Лондон, Париж. Хотя Нью-Йорку, пожалуй, вы все же предпочтете Милан. Вы неоклассик, Спиридон, до мозга костей. – Я подняла палец и аккуратно показала: – Несмотря на эту брошь!
– Браво! Белиссимо! – Блондин едва не подскочил от радости, похлопав в ладони. – Я так и знал! Как только вас увидел, сразу понял, что мы с вами родственные души! И ваш внешний облик – это вовсе не камуфляж!
Я напряглась. Чуть круассаном не подавилась.
– П-простите? – глухо проговорила. – Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что в отличие от других выскочек, ваш эпатаж, Гельятина – это врожденный вкус и знания! Тонкое восприятие мира прекрасного! Видите ли, я всегда обращаю внимание на ярких людей. Сейчас они такая редкость.
