Ознакомительная версия.
Но этих слов Женя уже не слышала. Ничьих слов не хотела, не могла она слышать…
Она смотрела вдоль прямой аллеи темного бульвара, и единственный голос заглушал шум голых весенних деревьев, гул редких машин – все он заглушал. «Не слушай ты ничего, Женя… Вот здесь послушай. Вся ты у меня здесь, не могу я без тебя. Запутался я совсем, моя родная…»
Она словно наяву чувствовала запах дыма, которым пропитался Юрин свитер, и прислушивалась, как его сердце бьется у самого ее виска – то тихо и нежно, то торопится, торопится, убегает…
Слово «Мальта» почему-то ассоциировалось у Жени с детской книжкой про Питера Пэна. Что-то вроде острова Гдетотама, на который можно попасть только ребенком. Конечно, это не имело ничего общего с действительностью, но иллюзия была приятная, и развеивать ее не хотелось.
«В самом деле, – мелькало у нее в голове, когда то и дело всплывало в разговорах заманчивое название. – Сколько можно жить в двух измерениях? Сколько можно шарахаться от призраков, замирать на каждом шагу?! Чтобы водки спокойно не выпить, чтобы костюм спокойно не надеть! Нэйви блю… И голос его мерещится, и даже запах…»
Здравый ум, выдержка и рассудительность, способность противостоять обстоятельствам – все в Жениной натуре сопротивлялось тому, что с нею происходило.
«Полгода уже! – думала она. – Полгода… Сколько можно?»
Она не присматривала себе мужа, не боялась, что потеряет свое лучшее время, не торопилась воспользоваться преимуществами молодости, как боятся и торопятся многие женщины на рубеже двадцати пяти лет, когда о возрасте вроде бы думать рановато, но опыта уже достаточно, чтобы не считать жизнь вечным праздником юности.
Женя думала совсем о другом. Не полгода одиночества угнетали ее…
«Ну пусть, – думала она в те редкие минуты, когда все-таки могла думать о Юре более или менее спокойно. – Хорошо, пусть он решил, что мы не сможем быть вместе, что жизни у нас разные, и потребности разные, и все у нас разное… Пусть, в конце концов, решил, что жену бросать нехорошо! Но разве он из тех, кто способен жить по таким вот, в голове родившимся, решениям? Господи, да не о нем это! Да у него сердце изошлось бы, на все бы он плюнул, давно бы уже здесь был, если бы…»
В «если бы» и заключалась причина, это Женя понимала. И каждый новый день, отделяющий ее от недели на берегу залива Мордвинова – всего одной недели, которую они провели вдвоем! – только подтверждал, что все она понимает правильно.
И теперь она тоже хотела принять решение. Ей надоела изматывающая раздвоенность, она хотела наконец совместить контуры двух своих жизней. В одной из которых она была телезвездой, дочкой президента Стивенса, неплохим товарищем, «зверски шикарной и зверски недоступной женщиной», как выразился однажды Ярик Черенок. А в другой… О другой ее жизни не знал никто. Да Жене и самой казалась все более призрачной ее другая жизнь.
Почему она вдруг выдумала, что эти два контура должны совместиться именно на Мальте, – Бог весть. Но Женя все с большим интересом и нетерпением ожидала поездки на телевизионный фестиваль, известие о котором сначала встретила с таким равнодушием. К тому же она не была за границей с институтских лет, со времени студенческого обмена с Англией.
Так почему бы наконец не порадоваться?
Женя сидела на балконе и смотрела, как мерцает на горе над городком абрис старого собора. Это длилось уже часа два, не меньше: легкий ночной ветерок перебирает волосы, рябь идет по поверхности вина в широком бокале, она кутается в белый махровый халат и рассеянно следит за огоньками в горах…
«Как редко… – медленно, так же рассеянно проплывали в ее голове обрывки слов. – И в самом деле… И действительность совпала с ожиданиями… Как редко…»
Этот маленький остров оказался тем самым Гдетотамом, который Женя и ожидала увидеть под пеленой белых облаков, сквозь которые долго не мог пробиться самолет.
Нет, Мальта не была островом-призраком, и силуэты пропащих мальчишек не кружились в небесах над ее каменными пространствами. Этот остров оказался реальным, веселым и доброжелательным.
Мальтийцы привыкли к праздникам и карнавалам, которые летом шли здесь бесконечной чередой, и с явным удовольствием встретили очередной праздник в ноябре – европейский телевизионный фестиваль. Это чувствовалось по всему: по тому, как охотно они отвечали на улыбки и улыбались сами, как любили всевозможные петарды, шутихи и фейерверки. Даже по тому, как приглашающе покачивались на волнах разноцветные яхты у мощных стен древнего форта Валетты. Мальта вообще идеально подходила для праздников: погода даже в ноябре стояла такая, что могла поспорить с московским бабьим летом.
А Женя производила на мальтийцев такое впечатление, что даже для нее, привыкшей к комплиментам, было, пожалуй, слишком. Впрочем, удивляться не приходилось. Какое еще впечатление могла производить на южных мужчин стройная светловолосая женщина, внешность которой наиболее точно определялась словом «блистательная»?
К тому же на этом острове любые дела казались семейными или, по крайней мере, соседскими. Все знали друг друга не только по именам, но даже по уличным прозвищам. В дверях роскошных вилл торчали ключи, а когда Женя поинтересовалась у бармена в отеле, что это значит, тот даже не понял вопроса, несмотря на ее хороший английский. Оказалось, это не значит ничего. Просто удобнее оставлять ключи в дверях, уходя из дому, чем брать с собой: ведь можно где-нибудь их потерять… Ключи были большие и старые, как церкви мальтийских рыцарей.
Таким же домашним делом казалось здесь и телевидение. Во всяком случае, в фестивальную неделю оно занимало умы всех мальтийцев от мала до велика. Через два дня Женя перестала удивляться тому, что ее узнают на улицах.
– Ты смотри, Женька, – сообщил как-то Ярослав, явившись вечером в ее номер на хорошем подпитии, – у них, между прочим, жены ревнивые. Вот я тут сегодня познакомился с одним нормальным парнем по имени Сильвио, так он мне рассказал, как с туристочкой одной роман крутил. Вроде тебя, между прочим, была – блондиночка.
– А я не блондиночка, Ярик, – улыбаясь, заметила Женя. – Я, если ты заметил, русая, а блондиночка – Мэрилин Монро. Да ты, может, минералочки хлебнул бы холодненькой, а? – предложила она. – Или тоника для тонуса?
– Под большим вопросом, – неизвестно почему покачал головой Ярик, извлекая из мини-бара «мерзавчик» джина без всякого тоника. – В общем, сидит себе Сильвио в баре, угощает девушку. А тут супруга законная подваливает. Как положено, полная такая, интересная женщина в расцвете лет. И что ты думаешь?
Ознакомительная версия.
