Я взглянула на его стол.
Заголовки газет, которые я видела приклеенными в его шкафу, были разложены по новым схемам и отчетами о пожаре.
— Кто тот виновный, о котором ты говоришь? — спросила я, шагнув к нему. — Выживших не было, так что если ты не намекаешь на то, что мы упустили из виду свидетеля или…
— В ту ночь выжили двое, — сказал он. — Маленький мальчик и новорожденная девочка.
Я покачала головой.
— Я уверена, что какой-нибудь репортер…
— Поверь мне, — перебил он. — Их было двое.
Прежде чем я успела спросить, откуда он это знает, он посмотрел на меня.
— Хозяин дома устроил этот пожар специально, потому что ему нужны были деньги, — сказал он. — Ему было наплевать на своих низкооплачиваемых жильцов, даже не хватило ума включить чертову сигнализацию, чтобы дать им шанс выжить.
Я прикусила язык.
За время наших слежек я заметила, что хозяин дома был единственным человеком, которого я видела выходящим из здания. Это был милый пожилой человек, который иногда предлагал мне пончики и кофе.
Он даже предложил провести для меня экскурсию.
— Ты уверен, Дэмиен?
— На сто процентов, — его глаза остекленели. — Он массовый убийца, и как только он оступится и перестанет пользоваться тростью, которая ему не нужна, но которую он поклялся, что повредил в ту ночь, я упеку его за решетку.
— А если это займет еще пять или десять лет?
— Я готов ждать столько, сколько потребуется.
— Что случилось с новорожденной?
— Хорошая семья удочерила ее и подарила ей удивительную жизнь.
— Ты с ней когда-нибудь разговаривал?
— И да, и нет. Она достаточно близко, чтобы я видел ее каждый день.
Я решила не лезть дальше.
— Элизабет, — сказал он, произнося мое имя мягче, чем когда-либо, — куда ты отправляешься по выходным?
Я пыталась тебе рассказать.
— Когда-нибудь я тебе расскажу.
— Хорошо, — он притянул меня к себе. — Пусть это «когда-нибудь» наступит в ближайшее время.
ДОСТОВЕРНОСТЬ
ЗАСЛУЖИВАЕТ ЛИ ПОКАЗАНИЕ ДОВЕРИЯ, ИСХОДЯ ИЗ КОМПЕТЕНТНОСТИ СВИДЕТЕЛЯ И ВЕРОЯТНОСТИ ТОГО, ЧТО ОНО ПРАВДИВО
Элизабет
Заключительное слово все еще оставалось худшей вещью в моем арсенале, и мне еще предстояло составить такую речь, которую стоило бы произнести. Собрать воедино недели интенсивных показаний и доказательств в одно яркое выступление мне не удавалось, и в глубине души я знала почему.
На сцене я произносила реплики, написанные кем-то другим, и аплодисменты были гарантированы независимо от того, правдоподобным было выступление или нет. В зале суда присяжные оставались невозмутимыми, и «аплодисменты» раздавались в виде вердикта, который выносился еще долго после закрытия занавеса.
Преисполненная решимости, я наконец-то разобраться с этим делом как надо. Я поднялась на лифте в макет зала суда и включила свет, разложила свои записи на столе защиты и не спеша прошлась перед присяжными, точно так же, как я видела, Дэмиен делал это бесчисленное количество раз до этого.
— Господа присяжные, — я уставилась на пустые места. — Мой клиент не записывал тайком секс-видео, на котором его бывший босс мочится на него. Улики ясно показывают, что он слишком высокомерен, чтобы позволить чему-то подобному выйти наружу, и именно поэтому вы должны проголосовать «не виновен». Не. Виновен.
Переходим к варианту номер два.
— Есть только два слова, которые, наконец, положат конец этой неловкой эпопее для моего клиента, — сказала я. — Не виновен. Защите нечего добавить, ваша честь.
Я вздохнула. Такими темпами мне придется написать не менее пятидесяти черновиков.
Вернувшись к своим записям, я пролистала страницы и просканировала лучшие реплики из моих любимых фильмов и передач о юристах. Я уже начала верить, что у меня никогда не будет возможности крикнуть: «Мне нужна правда, только правда и ничего, кроме правды!» во время судебного процесса, но я все еще надеялась что у других есть шанс.
— Мой клиент, возможно, и хотел, чтобы его босс помочился на него, дамы и господа, — прочитала я вслух, — но он не записывал это и никогда не собирался использовать в целях мести.
— Этим ты точно не убедишь присяжных, — глубокий голос Дэмиена заставил меня поднять глаза.
— Я не пытаюсь их в чем-то убедить, — ответила я. — Я говорю правду.
— Если ложь другой стороны будет хотя бы наполовину убедительна, у тебя будут большие проблемы. Не хочешь ли получить помощь?
— От кого?
— Зависит от.
Я скрестила руки.
— Обещаешь не смеяться, как обычно?
— Нет.
Он улыбнулся и забрал мои записи, бросив их на пол.
— Не обижайся, — сказал он, — но у тебя такой вид, будто ты едва веришь в свои слова, и присяжные это заметят.
— Я ничего не могу поделать с тем, что презираю этого клиента.
— А что в нем презирать?
— Он серийный бабник и считает себя божьим даром для женщин.
— И что? Это не имеет никакого отношения к его делу.
— Тогда почему другая сторона постоянно поднимает эту тему? — спросила я, проходя к скамье присяжных, как будто они были здесь с нами. — В составе присяжных семь женщин, и они закатывали глаза или вздыхали каждый раз, когда он отвечал на вопрос.
— Это нормально, — он положил руки мне на плечи. — Он не обязательно должен быть их любимцем, чтобы его признали невиновным. Для закрытия дела тебе нужно сосредоточиться на его серой зоне — чертах, которые делают его немного более симпатичным.
— У него их нет.
— Он хорошо относится к своим друзьям, его деловые партнеры любят его, и он действительно не делал этого, так что технически, разве он не тот клиент, которого ты хотела?
— Ты опять надо мной смеешься.
— Никогда, — он провел пальцами по моим волосам. — Перестань зацикливаться на черном и белом и представь присяжным уродливый серый цвет.
— Как?
— Веди себя так, будто говоришь обо мне, — Дэмиен обнял меня за талию. — Выскажи им свое честное первое впечатление.
— Господа присяжные, мой клиент был мудаком, — я втянула воздух, и он прижал меня к своей груди. — Начать с этого?
— Это действительно может сработать, — он поцеловал мои губы, и я посмотрела ему в глаза. — Продолжай…
— Он сложный человек, но он не преступник.
— Хорошо, — Дэмиен подтолкнул меня к скамье присяжных, просунув руки под юбку. — Расскажи мне больше.
— И он… — я сглотнула, когда он одним плавным движением стянул с меня трусики. — Он действительно не виновен.
— Ты не можешь пропустить доказательства, Элизабет… — он прижал мое тело к деревянной панели. — Пройдись и по этой части.
— Он не виновен, — это все, что я смогла сказать.
Издав негромкий смешок, он провел рукой по моей заднице, слегка шлепнув по ней ладонью.
Затем, без предупреждения, он развернул меня лицом к залу суда и поцеловал в шею.
Я услышала, как он разворачивает презерватив, и уже через несколько секунд он был глубоко во мне, предоставляя галерее полный обзор того, как он трахает меня, владеет мной.
Он не давал мне упасть, держа одну руку на моем бедре, а другую — в волосах.
Эта поза оказалась слишком для меня, и я кончила быстрее, чем обычно; крики вырывались из моего горла.
Я никогда в жизни не хотела бы заняться сексом с другим мужчиной, не хотела бы чувствовать никого, кроме него.
— Ты такая идеальная, — прошептал он, прижимая меня к себе, пока я содрогалась от его прикосновений. — Всегда такая идеальная…
Медленно выходя из меня, он прижался к моей коже в последнем поцелуе. Я услышала, как он застегивает молнию на брюках, а затем разглаживает мое платье.
— Теперь тебе лучше? — спросил он.
— Да.
— Хорошо, — он развернул меня. — Теперь, когда ты расслабилась, сделай для присяжных более удачное заключительное слово.
— Ты хочешь, чтобы я сделала это сейчас?
— Конечно, мисс Таннер, — он посмотрел на часы. — Если в ближайшие полчаса вы не придумайте версию лучше, мне придется заново учить вас, пока вы не добьетесь результата.
