— Ну и как вы намерены обойтись с этой лошадью? — Голос Тейта был тихим и напряженным.
— Немного почищу его и накрою попоной.
— И это все?
— Послушайте… — Саманта знала, на что он намекает, и ее нежная кожа побагровела до самых корней золотистых волос. — Я потом вернусь и сделаю все, что нужно.
— Когда? Через двенадцать часов? Черта с два, мисс Тейлор! Если вам охота кататься на таких лошадях, как Черный Красавчик, то придется и ответственность на себя брать, так‑то! Нужно его выгулять, дать ему остыть, почистить его хорошенько. А коли так, то будьте любезны пробыть здесь еще хотя бы час. Ясно? Я знаю, что вы не очень настроены принимать чужие советы или предложения, но это приказ! Надеюсь, вы понимаете язык приказов? Или у вас и с этим не все в порядке?
Сэм захотелось его ударить. Какой противный тип! Хотя… он любит лошадей и вообще‑то все, что он сказал, правильно…
— Хорошо. Я вас поняла. — Она опустила глаза и, взяв Черного Красавчика под узды, собралась вывести его из конюшни.
— Вы уверены?
— Да, черт возьми! Да! — заорала, повернувшись к Тейту, Саманта, и в его глазах появился странный блеск.
Он кивнул и направился к своей лошади, которую небрежно привязал к столбу во дворе.
— Кстати, — спросила Саманта, — где вы сегодня должны работать?
— Не знаю, — бросил Тейт, проходя мимо. — Поищете — найдете.
— Каким образом?
— А вы носитесь галопом по всему ранчо. Вам же это нравится.
Джордан саркастически улыбнулся, сел на лошадь и уехал, а Саманте на мгновение захотелось стать мужчиной. С каким удовольствием она бы его ударила!.. Но его уже не было рядом.
В конечном счете, она искала их битых два часа. Два часа Саманта пробиралась через кусты, ездила по уже знакомым дорогам, сбивалась с пути, попадая на незнакомые. В какой‑то момент ей даже показалось, что Тейт нарочно выбрал такое занятие, которое позволило бы им безвылазно торчать в самых глухих уголках ранчо, чтобы она не смогла их разыскать. Но все‑таки Саманта нашла ковбоев. Несмотря на декабрьский морозец, она не замерзла; наоборот, на ярком зимнем солнце ей даже было тепло, особенно после того, как она обшарила почти все ранчо. Ей попались по пути другие группы работников, две совсем маленькие и одна побольше, но Тейта и его подчиненных нигде не было видно…
— Ну как, хорошо прокатились? — Он посмотрел на нее с усмешкой, когда она остановилась, и Навахо принялся бить копытом землю.
— Чудесно, благодарю вас.
Однако Саманта все равно чувствовала себя победительницей, ведь она таки нашла их! И торжествующе посмотрела в изумрудные глаза, ярко блестевшие на солнце. А потом, не сказав больше ни слова, повернулась, подскакала к остальным, спешилась и принялась помогать ковбоям, переносившим новорожденного теленка на импровизированных носилках, сделанных из одеяла. Мать умерла всего несколько часов назад, и было похоже, что теленок тоже не выживет. Один из мужчин положил маленькое, уже еле дышавшее животное впереди себя на седло и осторожно поскакал к коровнику в надежде, что теленок обретет приемную мать. А всего через полчаса Саманта обнаружила другого теленка, еще меньше, чем первый. При этом он явно пробыл без матери на несколько часов дольше. На сей раз Саманта одна, без посторонней помощи, соорудила из одеяла петлю, подтащила теленка к лошади и положила на седло; укладывать малыша ей помогал молодой ковбой, но он был слишком увлечен Самантой, так что проку от него в работе оказалось мало. Не дожидаясь дальнейших распоряжений, Саманта пустила лошадь мерной рысью и поскакала вслед за первым ковбоем к большому коровнику.
— Вы справитесь одна?
Саманта вздрогнула, подняла глаза и увидела Тейта Джордана, который неслышно приблизился к ней; их лошади были интересной парой: гладкий черно — белый пинто и бело — рыжая аппалоза…
— Да, думаю, справлюсь, — откликнулась Саманта и спросила, с тревогой посмотрев на лежавшего перед ней теленка: — Как, по — вашему, он выживет?
— Сомневаюсь, — без всякого волнения, как о чем‑то само собой разумеющемся, сказал, внимательно поглядев на нее, Джордан. — Но все равно нужно попытаться его спасти.
Она кивнула и поскакала быстрее, а он повернулся и поехал назад. Спустя несколько минут Сэм уже была в коровнике. Осиротевший теленок попал в опытные руки. Около часа его пытались вернуть к жизни, но все было напрасно: малыш не выжил. Возвращаясь к Навахо, который терпеливо ждал ее у коровника, Саманта глотала жгучие слезы. А занося над седлом ногу, вдруг почувствовала, как в душе вскипает злость. Она злилась из‑за того, что они не смогли спасти малыша и он умер. Саманта знала, что он такой не один, что есть другие, матери которых тоже умерли, отелившись холодной ночью. Ковбои постоянно вели поиски животных, заплутавших в горах, но, разумеется, не могли уследить за всеми, и каждый год некоторые неизбежно гибли. Особенно часто погибали коровы, отелившиеся зимой. Другие люди, может быть, и примирились с этим, но Саманта не могла. Осиротевшие телята почему‑то ассоциировались в ее представлении с детьми, которых она не могла иметь, и, возвращаясь обратно к товарищам по работе, она пылала жаждой мести и твердо решила, что следующий малыш, которого она привезет, непременно выживет.
За этот день она привезла в коровник еще трех телят; Саманта мчалась во весь опор, как утром на Черном Красавчике, телята были завернуты в одеяло, а мужчины смотрели на нее заинтригованно и даже с благоговейным трепетом. Эта странная, красивая молодая женщина скакала, низко пригнувшись к лошадиной шее… ни одна женщина, даже сама Кэролайн Лорд, не умела так мастерски ездить верхом. Самым удивительным было то, что, глядя, как она несется по холмам на Навахо — он был сперва похож на коричневую полоску, а потом и вовсе скрылся из виду, — они вдруг поняли, что перед ними настоящий мастер. Саманта была настоящей наездницей, каких мало, и в тот вечер, возвращаясь в конюшню, ковбои впервые разговаривали с ней шутливо, как со своей.
— Вы всегда носитесь с такой скоростью? — Перед ней опять вырос Тейт Джордан.
Его темные волосы растрепались под большой черной шляпой, глаза блестели, на закате борода отбрасывала густую черную тень на грудь. В облике Тейта была суровая мужественность, и при виде его женщины замирали, словно у них на миг перехватывало дыхание. Однако на Саманту это не подействовало. Самоуверенность Тейта раздражала ее. Она видела в нем человека, который уверен буквально во всем: и в незыблемости своего мира, и в работе, и в подчиненных, и в лошадях, и даже, наверное, в женщинах… Саманта немного помолчала, а потом кивнула, рассеянно улыбнувшись:
