Даже для женщины, которая наслаждается риском, Линдси понимала, что ведет себя неразумно. В случае с Сетом Баннионом ставки были слишком высоки. Она начинала понимать, что сама в этом виновата. Она была увлечена им, становясь слишком уязвимой. И не имело значения то, что она знала его всего несколько недель.
Линдси медленно подошла к своей рубашке, лежащей на полу, и как только наклонилась за ней, поймала движение в зеркале. В который раз их с Сетом взгляды встретились в отражении. По ее коже пробежал холодок. Линдси встала и повернулась к нему лицом. Она знала, что сейчас не время для фантазий и иллюзий.
— Проблемы на строительной площадке, — быстро сказал он. — Мне нужно домой, проверить некоторые данные. — Он подошел к ней. — Поехали со мной.
Невозможно было ошибиться в значении этих слов. Для Линдси их простота и прямота казались невероятно соблазнительными. Осторожно она снова надела свою рубашку.
— Нет, я не могу. У меня есть кое-какая работа, а потом…
— Линдси. — Он оборвал ее одним словом и прикоснулся рукой к ее щеке. — Я хочу спать с тобой. Я хочу просыпаться с тобой.
Она шумно выдохнула.
— Я не привыкла иметь дело с подобными вещами, — пробормотала она, проведя рукой по распущенным волосам, затем снова встретилась с ним взглядом. — Меня очень тянет к тебе. Это притяжение сильнее того, что я чувствовала когда-либо раньше, поэтому я не совсем уверена, что мне с этим делать.
Рука Сета опустилась от ее щеки к шее.
— И ты думаешь, что можешь сказать мне подобное, и после этого ждешь, что я пойду домой один?
Линдси покачала головой, положив руку Сету на грудь удерживающим жестом.
— Полагаю, я сказала тебе это, потому что не достаточно искушенная, чтобы хранить все в себе. Я не верю в ложь и притворство. — Когда она продолжила, между ее бровей появилась небольшая складочка. — Я верю, что не надо делать что-то, если не совсем уверен, что хочешь этого. Я не собираюсь с тобой спать.
— Но ты будешь со мной спать. — Он положил свою ладонь поверх ее ладони, в то же время поймав ее вторую руку. — Если не сегодня, то завтра; если не завтра, то послезавтра.
— На твоем месте, я бы не была так уверена. — Линдси стряхнула его руки. — Я становлюсь не очень вежливой, когда мне начинают говорить о том, что я собираюсь делать. Я сама принимаю решения.
— И ты уже приняла его, — легко произнес Сет, хотя в его глазах вспыхнул огонь. — Когда я впервые поцеловал тебя. Лицемерие тебе не идет.
— Лицемерие? — Линдси попридержала слова, зная, что иначе она запнется. — Драгоценное мужское эго! Отказываешься от предложения, и тебя уже называют лицемеркой.
— Думаю, предложение — не самое точное слово.
— Ты можешь заниматься семантикой сколько угодно, — ответила она. — Только делай это в другом месте. У меня есть работа.
Сет был быстр. Он схватил ее за руки и прижал к себе, прежде чем мозг Линдси успел скомандовать ногам отойти в сторону.
— Не отталкивай меня, Линдси.
Она попыталась вытащить руки, но они остались в его власти.
— Не ты ли тот, кто толкает?
— Похоже, у нас проблема.
— Это твоя проблема, — возразила она. — Я не собираюсь быть очередным набором чертежей в твоем файле. Если я приму решение переспать с тобой, то непременно дам тебе об этом знать. А пока, основной темой наших разговоров будет Рут.
Сет внимательно изучал ее лицо. Щеки пылали от возмущения, дыхание участилось. На его губах появилась тень улыбки.
— Точно также ты выглядела, когда исполняла танец Дульсинеи, который я видел. Полная страсти и огня. Мы еще поговорим. — Прежде чем Линдси смогла что-то сказать, он накрыл ее губы долгим, медленным поцелуем. — Скоро.
Она попыталась собрать все свои мысли воедино, пока Сет подходил к пианино за своим пальто.
— По поводу Рут…
Он быстро накинул пальто, не сводя с нее глаз.
— Скоро, — повторил он и вышел за дверь.
На воскресенье у Линдси не было никаких планов. Шесть дней в неделю она вела занятия и занималась бумажной работой, но в воскресенье была абсолютно свободна.
Линдси спустилась вниз уже поздним утром. Насыщенный аромат кофе привел ее прямо в кухню. Перед тем, как открыть дверь, она услышала медленные, неуверенные движения матери.
— Доброе утро. — Линдси подошла к Мэй и поцеловала ее в щеку, затем посмотрела на аккуратный костюм-тройку, в который была одета мать. — Ты принарядилась. — Ее голос потеплел от удовольствия. — Выглядишь замечательно.
Мэй улыбнулась, нервно прикоснувшись к своим волосам.
— Кэрол хочет съездить на ленч в загородный клуб. Как думаешь, с моей прической все в порядке?
— Все прекрасно. — Видя, как Мэй прихорашивается, у Линдси на сердце сразу стало легче. — Но ты же прекрасно знаешь — все будут смотреть только на твои ноги. Ведь у тебя просто потрясающие ноги.
Мэй засмеялась. Линдси так давно не слышала ее смех.
— Твой отец всегда так думал. — Голос Мэй вновь стал грустным.
Линдси подошла к матери и обняла ее.
— Не надо, прошу. — Она прижала Мэй к себе, желая прогнать грусть. — Так приятно видеть, как ты улыбаешься. Папа хотел бы, чтобы ты улыбалась. — Почувствовав, как мать вздохнула, Линдси крепче сжала ее в объятиях. Если бы это было возможно, она бы вложила в Мэй часть своей энергии.
Мэй погладила Линдси по спине, затем отстранилась.
— Давай выпьем кофе, — сказала она, подходя к столу. — Мои ноги, может, и выглядят потрясающе, но все еще быстро устают, да и с больным бедром приходится считаться.
Линдси наблюдала, как мать осторожно садиться на стул, затем повернулась к буфету. Ей было очень важно сохранить у Мэй хорошее настроение.
— Я вчера много работала с той девушкой, о которой тебе рассказывала, Рут Баннион. — Линдси достала две чашки, затем полезла в холодильник за молоком, чтобы разбавить кофе Мэй. Свой же она оставила черным. — Она необыкновенная, поистине необыкновенная, — продолжала она, присоединяясь к матери за столом. — Я выбрала ее на роль Карлы[9] в новогоднем Щелкунчике. Она застенчивая девушка, интроверт, и выглядит по-настоящему уверенной лишь когда танцует. — Линдси задумчиво смотрела на пар, поднимающийся от кружки горячего кофе. — Я хочу послать ее в Нью-Йорк, к Нику, а ее дядя даже не желает это обсуждать. — Только не в ближайшие четыре с половиной месяца, хмуро подумала она. Упрямый, непоколебимый… — Неужели все мужчины такие упертые? — спросила она, затем выругалась, ошпарив язык глотком горячего кофе.
