Ясные глаза Стефани твердо посмотрели на Пола.
— Энтони отправился за распятием из-за меня, — сказала она. В этом утверждении был целый мир эмоций.
После небольшого раздумья Пол шумно вздохнул.
— Несколько лет назад нам сообщили, что золотой идол, украденный из музея в Мехико, вот-вот будет передан из рук в руки в Центральной Америке. Энтони тогда находился по своим делам в Колумбии. Мы связались с ним и неофициально попросили выяснить личность покупателя.
— Почему его? — спросила Стефани, догадываясь об ответе, но желая, чтобы его подтвердили.
— Потому что он знал самые отдаленные уголки в мире, как свои пять пальцев, и мог беспрепятственно приезжать туда и выезжать из таких мест, куда у нас не было шансов попасть. Мы не в первый раз просили его оказать нам подобную любезность. Он сотрудничает с нами время от времени много лет.
Она кивнула.
— Итак, он поехал в Центральную Америку?
Что еще Энтони опустил в своем коротком рассказе, подумала Стефани.
— Да, поехал. Тогда там был настоящий ад — разгар революции, и иностранцы рассматривались как хорошая мишень обеими сторонами.
Приятный голос Пола стал безличным, таким голосом говорят люди, когда хотят уберечь свои разум от слишком тяжелых воспоминаний.
— Ходили слухи о каком-то безумном коллекционере. Все, что мы хотели, это узнать его имя. Задачей Энтони было наблюдать за передачей идола и, если он сможет, опознать покупателя. Ему удалось установить место встречи, кто его знает как, и присутствовать при ней. Разумеется, скрытно, не на виду. Когда прибыл Говард, вор потребовал больше денег или же пригрозил оставить идола у себя. Говард схватил женщину, которая была с похитителем, и стал угрожать ей ножом. Вор пошел на попятную, но Говард все равно убил ее. Она была беременна.
Стефани задохнулась и на миг закрыла глаза. Энтони не упомянул об этом. И внезапно ей захотелось узнать, приходит ли ему в голову, что она, может быть, уже носит его ребенка. Они оба не пользовались никакими противозачаточными средствами, несмотря на то, что у них было время обдумать и обсудить это. Она не сказала ничего, потому что поняла только сейчас, что хочет от него ребенка. Его молчание было нехарактерным для такого ответственного человека, каким он ей казался, и она пыталась угадать причины этого. Но у нее не было времени на раздумья, ей необходимо было сосредоточиться на рассказе Пола.
Он поколебался минуту, смущенный силой эмоций, отразившихся на ее лице, затем продолжил:
— Энтони тогда не знал Говарда и не мог поверить, что тот и в самом деле убьет женщину. Когда это произошло, он обвинил себя, что не смог остановить Говарда. Почти немедленно после убийства Говард бросился бежать, но Энтони успел выстрелить. Учитывая местность и расстояние, было замечательным, что он не промахнулся. К несчастью, рана оказалась несмертельной. Энтони кинулся по его следам, но в царившем тогда хаосе потерял его через пару дней. Прочистив горло, Стефани спросила:
— Говард ненавидит Энтони, потому что тот подстрелил его?
— Тогда он не знал, кто ранил его, — сказал Пол. — Но с тех пор, как только Говард покидает Штаты, где считается законопослушным гражданином и честным налогоплательщиком, Энтони отправляется за ним следом. Мы долго не могли арестовать Говарда, потому что у нас не было серьезных улик против него, а Энтони не хладнокровный убийца, хотя Бог знает, как ему хочется убить Говарда. Он держит его под прицелом. Если Говард отправляется за чем-либо, Энтони добирается туда первым. Если у него есть хоть один шанс разрушить планы Говарда, он делает это. Он поднимает всех, кого может, и у Говарда начинает земля гореть под ногами за пределами Штатов — и он знает теперь, кого ему винить за все. Несколько месяцев назад дело дошло, наконец, до критической точки. Сотрудничая с нами, Энтони помог нам организовать арест Говарда. Не знаю, что не сработало. Произошла потасовка, кто-то нажал на курок, Говард сбежал, но на этот раз он был… обезображен. Конечно, он обвиняет Энтони. Последнее, что мы слышали, это его обещание заставить Энтони поплатиться за все.
— И вы не могли бы задержать его на этом основании? Вы не можете остановить его? — в неистовстве воскликнула Стефани.
— Угрозы не являются нарушением закона. А что касается Интерпола, Говард не сделал ничего, за что мы могли бы его арестовать.
Стефани посмотрела на него минуту, потом проговорила:
— Жаль.
Глаза Пола потеряли свой металлический блеск, и он слегка улыбнулся.
— Мне тоже жаль.
Лиз посмотрела на них обоих, потом сказала мягко:
— Как только Энтони сказал, о ком идет речь, мы схватили Нормана и ринулись сюда. Пол недавно рассказал нам эту историю, и мы поняли, что может произойти беда. Но, похоже, на этот раз Энтони собирается остаться в стороне.
В словах был молчаливый вопрос, и Стефани, взглянув на рыжеволосую женщину, кивнула.
— Из-за меня. Я не позволю ему ехать без меня, а он не захочет, чтобы я оказалась вблизи Говарда.
Лиз улыбнулась ей.
— Мне это кажется веской причиной.
— И мне, — четко проговорил Пол. — Фактически я уже решил, что если Говард попытается пересечь границу с Италией, я брошу его в тюрьму в тот же момент, как он ступит ногой на итальянскую землю.
Опустившись на стул рядом со Стефани, Энтони спокойно сказал:
— Хотел бы я посмотреть, как ты это сделаешь.
Он расстелил на столе карту, некоторое время изучал ее, затем указал точку на австрийско-итальянской границе.
— Как только что сообщил пограничник, который всегда откровенен со мной, Говард пересек границу с Италией вот в этом месте сегодня около полудня. Думаю, он уже на полпути к Милану.
Пол посмотрел на Энтони из-под густых бровей.
— Тебе не пришло в голову поднять тревогу сразу же, как только ты узнал, что это Говард, чтобы мы могли схватить его.
— Мне это пришло в голову, — ответил Энтони, — но пока он не покинул Австрию с распятием, против него не было обвинений. Этим путем он вывез украденное сокровище в другую страну. Если повезет, ты сможешь на этот раз арестовать его.
Стефани почувствовала, как Пол внезапно расслабился, и поняла, что до этого момента он еще не был полностью уверен, что Энтони на самом деле предоставит захват грабителя властям.
— Я буду занят весь день, — сказал агент Интерпола. — Полдюжины моих людей размещены между австрийской границей и Миланом, и еще несколько прикрывают морское побережье. Каждый полицейский в Италии предупрежден, как и австрийские власти, которые, между прочим, кусают себе локти и рвут на себе волосы.
Энтони посмотрел на него.
— Ты понимаешь, что у нас нет абсолютно никаких доказательств, что Говард украл распятие. Стефани и я нашли в потайном месте пустую шкатулку, в которой, вероятно, оно лежало, но все остальное базируется на домыслах.
— Да, знаю, иногда мне самому страшно. Но я решил рискнуть работой и пенсией.
— Если будешь безработным, — сказал Кейт, — я могу нанять тебя в качестве помощника на ранчо. Чистить конюшни или что-либо в этом роде.
— Буду иметь в виду, — вежливо ответил ему Пол.
Поздно ночью, свернувшись клубочком рядом с Энтони в постели, Стефани прошептала:
— Я думала, ты будешь протестовать, когда Кейт и Лиз решили лететь в Милан завтра утром.
Он потерся подбородком о ее мягкие волосы.
— Не думаю, что Говард отправится через Милан. Кейт просто хочет отвлечь Лиз до того, как она почувствует нетерпение и решит отправиться на поиски распятия сама.
— А она может?
— Безусловно.
— А Кейт не хочет, чтобы она это сделала?
— Он не хочет, чтобы Лиз приближалась к этому человеку. Как и ты, она не позволит ему остаться одному.
Энтони помолчал минуту, затем спросил:
— Пол рассказал тебе, не так ли?
— Да.
Она чувствовала биение его сердца у себя под рукой, и мурашки побежали у нее по коже, когда она подумала, как легко и безжалостно люди могут лишить друг друга жизни.
— Почему ты не рассказал мне сам?
Его руки крепче обняли ее.
— Потому что не хотел, чтобы ты смотрела на меня и знала, что я запросто могу убить человека.
Не колеблясь, Стефани сказала:
— Ты не убийца; я знаю это.
— Я мог бы убить Говарда.
— Да. Но не с легкостью и не хладнокровно.
Энтони касался шелковистой кожи, ощущая живое тепло ее тела, и думал, что, если бы Говард каким-то образом стал угрожать ей, убить его было бы для него самым легким делом. Он гадал, осознавала ли Стефани, что в любом современном мужчине живут дикие инстинкты, не укрощенные за два миллиона лет эволюции.
Ни один мужчина не бывает цивилизованным, когда любит женщину. Как только печать любви отмечает его сердце, глаза любимой со страстью глядят на него, а тело принимает его — в нем пробуждаются инстинкты пещерного человека. Она — его, чтобы он ее защищал, и ласкал, и принадлежал ей душой и телом.
