Ознакомительная версия.
До сегодняшней ночи она сказала бы, что секс хорош и оргазм довольно приятен. Но эти жалкие слова и близко не подходили для определения того, что произошло с ней. Каждым своим касанием Коннор воспламенял ее душу и тело. Она чувствовала его до самых косточек, и даже они трепетали под его сексуальной атакой. Теперь, когда его тело придавило ее к матрацу, она чувствовала себя… цельной, так, как никогда не чувствовала прежде.
И тут ее осенило. Она любит Коннора Кинга!
Дайна не знала, когда это началось. Когда заскользила к любви по опасному склону. Но теперь все ясно. Она уверена. О боже, насколько все тривиально! Заняться невероятным сексом и предположить, что влюблена?
Она зажмурилась. Мысли лихорадочно метались. Дело не только в сексе, – возражал ее мозг. Дело во всем другом. В его обращении с детьми, преданности семье. Готовности включить его в свой круг. Даже в упрямстве. А поразительные оргазмы – всего лишь глазурь на невероятном торте!
Но какой-то частью сознания она пыталась понять, как это вообще возможно. Она знала его около двух недель. Немыслимо полюбить кого-то за столь короткое время. Глупо даже думать об этом. Но никак нельзя отрицать все, что она испытывала.
Снова открыв глаза, она смотрела в потолок, осознавая иронию своего положения. Большую часть жизни она избегала тех ситуаций, которые могут вести к любви, и вот теперь влюбилась в человека, с которым с самого начала была в контрах. Должно быть, небеса жестоко подшутили над ней.
Но хотя она тревожилась о будущем, все же не могла не наслаждаться моментом. Любовь. Она не знала, что принесет ей любовь: боль или радость.
Продолжая гладить Коннора по спине, она смаковала этот момент, это озарение. Хотя оно и пугало ее. Пока что она была в ирландском замке, в постели с человеком, которого любила, и не собиралась тратить лишней секунды, беспокоясь о том, что принесет завтра.
Еще будет время подумать о том, как попытаться смириться с тем, что человек не ожидает от нее перемен и хочет, чтобы она была той, какой он предпочитает ее видеть. Не нужно забывать и о том, что единственное звено, соединяющее ее и Коннора, – близнецы. Если он получит опекунство, значит, нужда в ней отпадет, и она может уходить. Она знала это, но не хотела смириться.
Любовь к нему будет невероятной ошибкой, но помоги ей, боже, она не знала, как эту ошибку исправить. А сейчас слишком поздно, чтобы повернуть обратно.
– Ты в порядке? – спросил он, поднимая голову, чтобы взглянуть на нее.
Неужели распознал, о чем она думает? Что чувствует?
«Нет», – твердо сказала она себе. Если бы он знал, спрыгнул бы с кровати и отошел подальше.
Поэтому она поглубже запрятала свои вновь обретенные эмоции и беспечно ответила:
– Я? В полном!
И улыбнулась в льдисто-голубые глаза.
Он поцеловал ее, коротко, крепко.
– Я тоже.
Стоило ему сжать ее грудь, и она охнула. Удивительно, потому что она едва отошла от первого, невероятного раунда, но сейчас была готова ко второму.
Она ощутила, как Коннор пульсирует в ней, и поняла, что он чувствует то же самое.
– Коннор!
Он покачал головой. Улыбка померкла, и лицо снова исказилось желанием.
– Я хочу тебя снова. И снова. И снова.
– Возможно, нам следует поговорить об этом…
– Мне не слишком хочется разговаривать.
Он отстранился и встал.
– Не двигайся, – приказал он.
Она вряд ли могла пошевелиться, даже если бы хотела. Кроме того, он тут же вернулся. Схватил новый презерватив, натянул и снова лег рядом.
– Больше никаких разговоров, – прошептал он, садясь на корточки, и потянул ее на себя, пока она не оседлала его колени, держа в себе его восставшую плоть.
Дайна откинула волосы, заглянула ему в глаза и забыла о всяких попытках вести неловкие разговоры. Для этого будет много времени позже.
Она извивалась на нем, дергая бедрами, создавая восхитительное трение, которое воспламенило огонь, все еще их лижущий.
– Скачи на мне, Дайна. Приведи на край и спрыгнем вместе!
Она кивнула, почти не в силах дышать, когда взрыв эмоций сотряс ее. И сразу установила бешеный ритм, с помощью его сильных рук на бедрах. Единственными звуками в комнате были их тихие стоны и шлепки кожи о кожу.
Она унесла его выше, чем считала возможным, вобрала так глубоко, что ей казалось: он касается ее сердца. Сжала ладонями его лицо и поцеловала, раскрыв его губы языком, требуя входа. Требуя, чтобы он дал ей все, что имел, а потом и немного больше.
Он запутался пальцами в ее длинных густых волосах и удерживал ее голову на месте, пока давал то, в чем она нуждалась. И на этот раз, когда на них обрушилась совместная разрядка, их губы словно сплавились вместе, и каждый впитывал стоны другого. Стоны неописуемого наслаждения.
Когда все закончилось, они долго смотрели друг на друга, и Дайна жалела, что не может прочитать того, что сейчас в его голове. В его сердце. Испытывает ли он к ней что-то, за гранью желания? Есть ли в нем хоть что-то, похожее на симпатию и нежность? И может ли все это превратиться в любовь, если дать Коннору достаточно времени?
Но будет ли у них это время? Переезд в его дом был временным, и она это знала. Теперь тем более она не могла продолжать жить с человеком, которого любила, зная, что ее любовь безответна. Сможет ли она?
Он прижался к ее лбу своим, пытаясь отдышаться.
Их глаза встретились. Он улыбнулся.
– Дай мне полчаса, и мы сможем продолжить.
Поскольку ее тело все еще звенело тем наслаждением, которого она никогда не знала раньше, эта идея ей понравилась.
– Заметано? – вздохнула она, по-прежнему готовая пока что отмести все недавние озарения, пока не останется наедине с безумием, которое внедрилось в ее мозг.
– Ты определенно женщина моего типа, – ухмыльнулся Коннор, растирая ее соски большими пальцами.
Она вздохнула, когда электрический заряд прошил ее.
– Продолжай в том же духе – и полчаса сократятся до нескольких минут, – предупредила она.
– Я готов рискнуть, – возразил он, прижавшись губами к точке у основания горла, где бился пульс.
Дайна откинула голову, чтобы дать ему лучший доступ, и почувствовала восхитительно медленно нараставшее возбуждение.
– Ты играешь нечестно.
Он улыбнулся и прошептал:
– Я Кинг, милая. Мы всегда получаем, что хотим.
У нее перевернулось сердце. Он хотел ее. Но как долго это будет продолжаться?
И тут громко запищал монитор. Детский вопль развеял страсть так уверенно, как свет прогоняет тьму.
Коннор со вздохом отстранился, взглянул на нее и сказал:
– Долг зовет.
ДОЛГ… почему он выбрал это слово? Неужели тройняшки для него просто долг, несмотря на то, как прекрасно он с ними обращается? Неужели она тоже долг? Или просто подвернулась под руку?
Ознакомительная версия.
