Ознакомительная версия.
– Смешно, – хмыкнула я, – она всегда говорила, что Даниле сначала нужно получить степень. Лин, а про Данилу она ничего не говорила?
– Ничего. Даже имени его не упомянула.
– Ну и ладно, это я так спросила, между прочим.
– Эль, давай остановимся возле аптеки! Я хочу купить тест на беременность.
– Лин, но у вас же было совсем недавно…
– А вдруг? Я посчитала, вчера должны были пойти месячные, но не пошли.
– Лин, – прошептала я, пораженная внезапной догадкой, – Линка! Купи два теста.
– Ты что?! Тоже?!
– Что значит тоже, – нахмурилась я, – это так, на всякий случай.
Я припарковалась возле аптеки, куда Лина потопала одна, и занялась поисками какого-нибудь календаря. Все последнее время я была занята своим душевным состоянием и мало обращала внимание на физическое. А оно, тем не менее, дало сбой. А я этот сбой даже не заметила! Нонна сказала бы, потому что я плохая хозяйка. Прилежная хозяйка задумалась бы над тем, отчего почти два месяца подряд не покупает себе прокладок. От того, что в них нет надобности. Как лежала в ванной одна упаковка, так и лежит нетронутой. Мама дорогая, что все это могло значить?! Неужели я беременна?! Я беременна от Данилы? Если это будет не так, повешусь.
– Держи, – вернулась Лина и протянула мне упаковку. – Куда поедем: к тебе или ко мне?
– Ты же в кафешке хотела посидеть, – вяло напомнила я, стараясь оттянуть этот страшный момент.
– Передумала, – многозначительно посмотрела на меня подруга. – Такие сведения мы должны получить незамедлительно! Чувствую, что в вашей семейной жизни тоже наступил пиковый момент. А поцелуй с Сержем послужил толчком. Вам надо было завести собаку. Да что теперь говорить? Если ты в этом уверена…
– Ни в чем я, Лина, не уверена.
Мы поехали к Капитолине домой потому, что Анжелику нужно было забирать из школы уже через пару часов. Первый день первоклассника был коротким, хоть и очень насыщенным.
Обратно я возвращалась, подкинув подругу за дочкой в школу, в полной прострации. Тест показал, что я беременна. Лина – нет. Но она не расстроилась, разумно предположив, что им с Олегом придется встретиться еще раз, чтобы добиться положительного результата. Ее это радовало. Меня мое новое состояние тоже. Хотя чисто внешне во мне ничего не изменилось. Ничегошеньки. Я прислушалась к своему организму, он молчал и вел себя как обычно. Лина сказала, что, прежде чем принять окончательное решение, я должна хорошенько подумать. Процент того, что я останусь матерью-одиночкой, был все еще достаточно высок. А уж кто, как не Лина, знала, что такое одной воспитывать ребенка! Она сказала это таким проникновенным тоном, что я не стала возражать, напоминая подруге, что до шести лет Анжелику она воспитывала с Олегом. После шести – большей частью со мной. Ну да ладно. Ей лучше знать проблемы неполной семьи. Пока одна, я просто одна, а когда родится ребенок, то стану «неполной семьей».
Первым порывом было позвонить Даниле и сообщить ему эту новость. Но я не была уверена в том, что он на нее как-то положительно отреагирует. Еще подумает, что я его шантажирую, чтобы он вернулся. Нет, Даниле я не позвоню. Лина уже сказала мне все, что думает по этому поводу, и предложила купить еще один тест, дающий стопроцентную уверенность. Я остановилась у той же аптеки и сходила за тестом. Наверняка, аптекарша подумала, что в городе первого сентября внезапно пошла эпидемия желающих обзавестись собственными школьниками. Она была недалека от истины. Да, я тоже хотела бы, как подруга сегодня, вести свою девочку с огромными белыми бантами в школу.
Тест и на этот раз показал положительный результат. Я сидела в кресле возле телефона и раздумывала, с кем поделиться своей радостью. Мне хотелось это сделать с тем человеком, который разделит ее и посоветует что-то обнадеживающее. Это не Данила, ему боюсь говорить. Пусть не думает, что я стараюсь заманить его обратно в брачные силки. Разумеется, это не Нонна. Лина уже знает, она выразила свое двоякое мнение. Остается мама. Моя родная мама, с которой я не часто вижусь и редко общаюсь.
Все началось после того, как она второй раз вышла замуж. Новый избранник оказался свободным художником с творческой душой и пессимистичным настроем, это всякий раз отражалось в его картинах, которые никто не стремился покупать и вешать себе на стены. Но Костику повезло, пришла мода на готику, и его творчество произвело настоящий фурор. Немало этому поспособствовала мама, отдававшая ему всю себя. Ему и только ему. По ее мнению, я была уже большой девочкой и могла о себе позаботиться сама. А ее молодой тридцатилетний муж все еще оставался талантливым ребенком, нуждающимся в неусыпном уходе. Я не стала перечить и возмущаться, мы с мамой никогда не были особенно близки. Но я хорошо помню тот день, когда она меня провожала в школу. Были и не очень хорошие воспоминания, но у кого их нет?
Мы перезванивались регулярно, раз в месяц. Мама уже знала, что теперь я живу одна, и вот сегодня я решила обрадовать ее очередной новостью. Сообщать с бухты-барахты, что она через семь месяцев станет бабушкой, нужно было в домашней обстановке, чтобы под рукой была валерьянка и не было Костика. Я позвонила, мама благодушно сообщила, что Костика не будет с трех до пяти, и я могу приехать с ней повидаться.
Она все еще жила в большой трехкомнатной квартире массовой застройки времен развитого социализма: кухня – шесть квадратных метров, комнаты по двенадцать и четырнадцать. Я не понимала, почему Костик не старается улучшить их жилище, материально он, по маминым словам, был теперь вполне обеспечен. Мама говорила что-то про хороших соседей, про то, что в ее возрасте (48 лет, они с Нонной ровесницы) уже нельзя менять районную поликлинику, что Костик купил себе квартиру для студии, это очень хорошо потому, что теперь у них больше не пахнет скипидаром и красками. Она много чего говорила. Я решила, что мама счастлива, и пусть живет так, как им с молодым мужем хочется, не мое это дело.
Сегодня дело было мое, и я хотела посоветоваться с мамой.
Она встретила меня в роскошном шелковом халате с сигаретой в зубах. Ее проницательный взгляд сразу уловил подъем в моем настроении. До этого мы встречались в моей любимой «Лакомке», я рассказывала, почему от меня ушел Данила. Надо признаться, мама всецело приняла мою сторону.
– Какой-то невинный поцелуй, – возмущалась она тогда, – а столько шума!
Меня тогда позабавила мысль о том, что же тогда собой представляет виноватый поцелуй.
– Привет, дочь, – пробасила мама грудным голосом, – целоваться не будем, у тебя губы накрашены.
С утра наведя лоск и немыслимую красоту, она не любила, когда я пачкала ее губной помадой.
Ознакомительная версия.
