Ознакомительная версия.
– Вот именно, и пришлось ему «засветиться»…
Мы пришли и стоим недалеко от камня. Я не хочу пока подходить ближе, чтобы дать возможность мужу самому почувствовать камень. Муж подходит к валуну, протягивает к нему руку и тут же оборачивается ко мне.
– Мне казалось, ты говорила, что камень теплый, – с удивлением произносит он.
Не успев ничего подумать, даже не успев ничего почувствовать, подчиняясь лишь какому-то импульсу, я оказываюсь около камня и осторожно протягиваю к нему ладонь. Почему-то я боюсь прикоснуться к поверхности, я почти заставляю себя приблизить руку. Но еще даже не коснувшись камня, я чувствую ледяной холод, идущий от него. Усилием воли я заставляю себя прижать ладонь к поверхности. Камень холодный. Холодный как лед.
Мне кажется, что я теряю сознание. В голове отдельными яркими вспышками проносятся слова и образы. Сторож, планирующий несчастный случай, Мишель, произносящий зловещие слова «тот либо заболеет, либо вообще умрет», грузовик, разворачивающийся и задевающий невесть какое ведро, слова Мишеля: «А камень после этого становится ледяным», мужчина с черными глазами, усмехающийся демонической улыбкой, и снова сторож, и его слова «а камень тогда тут при чем?». Все перемешалось – реальные события и вымышленные образы, то, что я слышала и видела сама, невероятным образом перемежается картинками, которых я не видела, а только слышала от других… Голова кружится, что-то пульсирует в виске, и я с трудом удерживаюсь на ногах.
– Ксюша, так я что-то не понял: он всегда такой холодный? – Муж смотрит на камень, но стоит, засунув руки в карманы. Ему, видимо, совсем не хочется прикасаться к нему. Это и понятно, мне и самой не хочется. Потому что камень не просто холоден. Он мертв.
– Нет, родной, он всегда был теплым… – Как странно, что я могу говорить, в голове все еще сильно пульсирует какая-то жилка, мешающая и причиняющая невероятную боль. – Вчера только не знаю, каким он был. Вчера я не подходила к нему, напуганная разговорами под окном камералки.
Я говорю это почти спокойно и только отстраненно удивляюсь про себя – неужели это было только вчера? Сколько всего произошло…
– Ты думаешь, что вчера он был раскаленным? – Муж по-прежнему не смотрит на меня, я его понимаю: взгляд от камня отвести трудно – так ведь должно быть, согласно легенде?
Наконец он поворачивает голову ко мне:
– Он должен был быть раскаленным вчера?
Потом резко хмурится и хватает меня за плечи:
– Что с тобой? Тебе плохо? Бледная вся.
В ответ я лишь судорожно вздыхаю.
– Ксения! – повышает голос мой муж. – Опомнись! Ты что, веришь во всю эту ерунду?
– Но он всегда был теплым. – Я чуть не плачу, да что там «чуть», я плачу, всхлипывая и вздрагивая, к тому же сильно мешает бьющаяся около виска жилка.
– Да мало ли что могло произойти?! Осень на дворе – заморозки по ночам.
Меня вдруг разбирает смех, смех сквозь еще не высохшие слезы:
– Какие заморозки? Тепло еще.
– А может, здесь природная аномалия проходит. Низина и все такое…
Мой нервный смех обрывается так же внезапно, как и начался, но и плакать я тоже перестала. И вдруг ясно поняла, что бьющаяся в голове боль – это не жилка. А мысль. Мысль, причиняющая боль: «Неужели камень умер?» Я не замечаю, что говорю вслух, и осознаю это, только услышав ответ мужа:
– Я думаю, что за прошедшие века камню не раз приходилось защищаться, если уж на то пошло. А значит, он не умер, а просто устал.
Верно. Я хватаю телефон и набираю номер Мишеля.
– Да, Ксения Андреевна, – слышу я радостный голос в трубке, – добрый вечер!
– Мишель, скажи, а после того как камень выбрасывает энергию и становится холодным, что с ним происходит?
– Он начинает накапливать ее заново. На это нужно время. – Мишель нисколько не удивляется ни моему звонку, ни моему вопросу.
– Сколько нужно времени?
– По-разному. Легенды говорят, от дня до века.
– Века?
– Знаете, Ксения Андреевна, – Мишель явно в замешательстве, – я мог бы сказать… но боюсь, вы опять издеваться надо мной начнете…
– Не начну, Мишель, – говорю я предельно серьезно, – не начну. Камень на дрозденковском раскопе ледяной.
Я слышу, как сначала замер, а потом судорожно вздохнул Мишель.
– Камню можно помочь, – когда он заговорил снова, его голос был тоже серьезен, – но для этого нужно устранить источник зла. – Мишель помолчал и снова вздохнул: – Если верить легендам, Ксения Андреевна, то камень охраняет нас от злых духов, но, пока он холоден, он слаб. Нужно быть осторожным, в это время всякое может произойти.
– Понятно. Мишель, зайди завтра, ладно? Поговорим.
Я отключаю телефон и смотрю на мужа.
– У тебя сильный динамик, – говорит он мне, – я практически все слышал. – И, помолчав немного, добавил: – Вы все тут сумасшедшие. И я скоро стану таким же.
Я улыбаюсь. Потом подхожу к камню и, поглаживая его холодные бока, говорю тихонько:
– Потерпи, мы поможем тебе, потерпи. И сам старайся.
По дороге домой муж неожиданно говорит:
– Я думаю, Дрозденко должен рассказать о звонке в милиции. Длинные волосы, рост, конкретный возраст – это не так мало, особенно когда у милиции есть какие-то зацепки.
– Я тоже так думаю.
Я устала. Я жутко устала за сегодняшний день. Сумасшедший день. Мне кажется, что так не бывает, чтобы в один день столько всего произошло. Мне кажется, что в этих сутках было больше положенных двадцати четырех часов. Спать. Только спать. Больше никаких разговоров, только спать. С трудом объясняя детям, что я устала и что у меня болит голова, я разбираю постель. Я знаю, что еще нет даже девяти, но поделать с собой ничего не могу. Спать. Спать. Дети ласково и немного встревоженно целуют меня, желая спокойной ночи, я с благодарностью глажу их по головам и щекам. Спасибо, родные, я завтра поговорю с вами о ваших делах, безусловно, важных и срочных, но простите меня, хорошие мои, только завтра. Вы ведь потерпите до завтра? Да? Спасибо. Спать. Спать. Спать.
Сквозь наваливающуюся тяжесть сна я все-таки различаю едва слышный телефонный звонок. Слышу, как муж берет трубку и говорит слегка приглушенным голосом: «Она спит», а потом, помолчав немного, видимо выслушав собеседника, немного повышает голос: «По работе и звоните на работу!» Вот и славно. Спасибо, родной. Все правильно. Потому что я уже сплю.
Первое, что я вижу, открывая глаза под треньканье будильника, – это вчерашняя газета. Наша, областная. В ней синей шариковой ручкой обведено что-то. Я приподнимаюсь, отключая будильник, и протягиваю руку за газетой. Так, посмотрим, что тут подчеркнуто. Ага, «сегодня по области… ожидается… ветер… м/сек… давление будет падать… температура по области днем +15°… +16°, ночью +4°… +6°, в отдельных районах на почве возможны заморозки». Понятно. Мой муж уже нашел разумное объяснение происходящему. Ну что ж, тем лучше. А мы поищем другое. Источник зла.
Ознакомительная версия.
