— Ладно.
— Что, ладно?
— Ладно, я отдам кому-нибудь эту рубашку в починку, раз это тебя так волнует.
— Ничего подобного. Я зашью ее сама. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я была…
— Неотразима?
— Почти без одежды и целовала тебя на глазах у твоей сестры. И не приди она, мы бы и дальше зашли, ты прекрасно понимаешь, о чем я. Так что до шуток ли?
Гийом на мгновение привлек молодую женщину к себе, поцеловал в макушку.
— Мы с Бланш очень близки. Я поговорю с ней и все объясню.
— И что ты ей скажешь?
— Правду. Что мы очень привлекаем друг друга, но боремся с искушением… почти все время. Что, кроме этого, между нами ничего нет и не было. Что мы оба устали за протекшие несколько дней, и я поднялся к тебе, желая поболтать и расслабиться. Это правда. Я не знал, что начну к тебе приставать. Просто собирался отдохнуть в приятной компании.
— Странный ты человек. Мало кто умеет отдыхать в моей компании.
— Значит, люди самые настоящие идиоты, но дело не в том. Оставляю тебя с твоей книгой.
Гийом собрался уйти, но любопытство все же взяло верх, и он посмотрел на название книги. «История рыцарских родов» было написано на обложке.
— Здесь не хватает только изображения субъекта в доспехах, на боевом коне и с копьем наперевес, — заметил он не без ехидства.
— Это не романчик какой-нибудь! — возмутилась Беатрис. — И читаю я тоже не из праздного любопытства. Решила выяснить побольше про род д'Эссиньи, твоя сестра проявила немалый интерес. Подумать только, она с трудом представляла, как выглядит ваш герб!
— Да и я тоже. Хотя нет, что это я. Теперь знаю. В общем, наслаждайся чтением. Ты же историк.
В этот момент Марго села в кроватке. Гийом подмигнул ей, та ответила радостным писком. Молодой человек почувствовал, как его окатило волной — нежности, что ли? Чувству сопутствовало острое сожаление: вот они, Беатрис и Марго, открытые и доверчивые. Он может причинить им боль, если не будет следить за собой. Гийом мысленно поблагодарил малышку за то, что она невольно напомнила ему столь простую истину.
— Беатрис, — сказал он уже с порога, — вам с Марго нет ни малейшей необходимости прятаться здесь. Незачем запираться на семь замков, чтобы побыть собой. Бланш — моя сестра, а не страж.
— В наши задачи входило, помнится, убедить ее, что жизнь твоя идет совершенно нормально, а не заронить подозрение, что все работающие на тебя женщины вынашивают коварные замыслы, как бы тебя соблазнить.
— Об этом не беспокойся. Я все объясню, скажу, что тебе нужен совсем другой мужчина.
Беатрис посмотрела на него в недоумении, моргнула, а потом закивала.
— Да-да, скажи. Мне бы хотелось, чтобы она это знала.
Гийома охватило странное чувство, схожее с болью. Вина, должно быть.
— И узнает непременно. Но это ни на что не повлияет. Договорились?
— Да, — медленно произнесла Беатрис.
— Главное — будь собой. Делись улыбкой и смехом с другими. Мир становится лучше. Уверен, что моя сестра и ее подруги оценят, если ты перестанешь зажиматься и принимать вид строгой школьной учительницы. Кроме того, в таком случае у меня будет меньше соблазна зайти в твою комнату, чтобы убедиться, что ты в порядке.
— Тогда мне и в самом деле следует вести себя менее сдержанно.
— Спасибо, — просто ответил Гийом и закрыл за собой дверь.
Но у него не было чувства, что он достиг, чего хотел. Напротив, ему казалось, что он отнял у Беатрис последнее пристанище, где она могла побыть собой, и превратил его в место, связанное с неприятными воспоминаниями.
Воспоминаниями, как ее застали с человеком, который не делает секрета из того, что целует женщин только ради удовольствия, воспринимает их как развлечение. Единственное, что можно попытаться сделать, — не причинять ей еще больших страданий.
Да, дело плохо, признала Беатрис, когда за Гийомом захлопнулась дверь. Она растаяла в объятиях этого мужчины, а он, что бы ни говорил, наверняка возьмет всю вину на себя. И сейчас наверняка кается своей сестре, что невольно пошел по стопам отца, когда она сама едва ли не напросилась. Гийом будет защищать ее, потому что он уверен в беспомощности детей и женщин. Разве он не попытался замять историю с Серроной, не выставлять ее на посмешище?
Значит, она должна сказать Бланш, что они виноваты в одинаковой степени, оба потеряли голову. И признать, что очень тяжело не привязаться к Гийому.
Подхватив Марго под мышку, Беатрис отправилась к Этьену попросить его последить за девочкой. Затем пошла разыскивать сестру Гийома.
Через двадцать минут, когда Беатрис нашла Бланш, возник новый вопрос: как можно тактично, не ставя никого в неловкое положение, объяснить сложившуюся ситуацию?
— Вы хотели со мной поговорить? — спросила Бланш, когда Беатрис подошла ближе. — Очень подозреваю, что о Гийоме.
— Он… просто замечательный работодатель. И я собиралась…
— Не беспокойтесь, — голос Бланш был мягкий, словно она пыталась успокоить ребенка, — он уже поговорил со мной.
— И взял вину на себя?
— Конечно, это же Гийом!
— Но это не правда. Я имею в виду, что…
— Для таких объятий нужна ответная страсть, да?
— Да, пожалуй, именно это я и собиралась сказать. Но еще мне бы хотелось, чтобы вы знали…
— Что это ничего не значило?
— Да. То есть нет. Это конечно же значило что-то, но лишь то, что ваш брат меня очень привлекает. Мне было бы жаль, если бы вы решили, что я имею на него виды. Это не так, честное слово!
— И если бы мой брат сделал вам предложение, вы бы отказались?
— Он бы его не сделал.
— А если?
— Не сделал бы. Да и я не согласилась бы. Мы договорились, что это не нужно ни мне, ни ему. А потому, даже если я и нахожу вашего брата…
— Сексуальным?
Беатрис начинала нервировать привычка этой женщины заканчивать за нее, фразы.
— Даже если я нахожу Гийома очень привлекательным, дальше этого дело не пойдет.
— Потому что вы его не хотите?
— Потому что это не правильно.
— А со мной вы пришли поговорить, потому что считаете, что я буду думать о вас плохо, увидев в объятиях брата?
Беатрис задумалась.
— Да, — сказала она наконец, — но отчасти. Я не люблю, когда люди обо мне плохо думают. Но главным образом я пришла, поскольку знала, что Гийом возьмет вину на себя, а мне хотелось бы сказать вам, что он очень хорошо со мной обращается, с уважением и заботой. И никогда не предлагал мне ничего недостойного.
— Исключая поцелуй.
— Который мне никто не навязывал. Гийом никогда не воспользовался бы силой.
— Спасибо вам.
Беатрис непонимающе посмотрела в серые глаза сестры Гийома.
