ДА, В ПРОТЕСТУЕТ
«Я знаю, ты занят сейчас курсовой, и мы только вчера виделись, но не хочешь ли поужинать?» — практически орала в телефонную трубку Ванесса. «Что, типа, прямо сейчас?» — спросил Джорди.
«Да. Сейчас». Из гостиной доносилось тантрическое пение — родители Ванессы устроили встречу друзей-художников для «разжигания искры вдохно¬вения». Что бы там это ни значило. «Можем встретиться в твоем районе», — предложила она. — «Где угодно, все подходит».
«Ух ты», — произнесла, появившись, Ванесса. Несмотря на название «У Буббы», итальянское заведение возле Колумбийского было достаточно хорошим. Она ожидала увидеть столики, застеленные пластиковыми скатертями в красно-белую клетку, и горы картошки-фри, которую подают к каждому блюду. Но вместо этого скатерти были белыми, повсюду были свечи и играл джаз. Еще не было шести, и ресторан был пуст. Но даже это было романтично, классически романтично.
Джорди уже сидел за столиком. Он заказал бутылку красного вина. Официант принял черный шерстяной жакет у Ванессы и помог ей сесть. «Чувствую себя такой взрослой».
Джорди пожал плечами, будто в этом ничего такого не было. В конце концов, он уже был студентом. «Мне нравится твоя помада».
Ванесса не могла сказать, шутит он или нет. У Джорди всегда было выражение приятной надменности на лице, из-за чего понять его эмоции было практически невозможно. Хорошо бы, если бы его нос выступал в качестве барометра, становясь длиннее или короче в зависимости от настроения.
Не то чтобы она действительно хотела, чтобы его нос становился еще длиннее.
«Мои родители проводят что-то вроде фестиваля песнопений с кучкой так называемых художников у нас дома», — сказала, нахмурившись, Ванесса и положила салфетку себе на колени. — «Не могу дождаться, когда они уедут».
Джорди сделал глоток вина и сжал губы, будто на самом деле наслаждался вкусом. Дорогие очки лежали на столе, и Ванесса впервые заметила золотисто-коричневый цвет его глаз — как у льва.
Так, сперва целоваться, а потом уже смотреть на цвет глаз!
«Мне кажется, у тебя потрясающие родители», — сказал он. — «Сама подумай, сколько мужества и сил требуется, чтобы быть такими… в этом мире». Ванесса вскинула свои густые брови. — «Да уж». Она подвинула стул вперед и поставила локти на стол. — «Когда я была маленькой, я раздирала ранки. Любой маленький порез или укус насекомого я раздирала, чтобы он кровоточил и кровоточил. И знаешь, что мне сказала мама? Она сказала, я должна сохранять корочки, чтобы папа мог создать из них очередной шедевр. Ты слышал когда-нибудь что-либо более извращенное? Сам подумай, большинство мам волновались бы, что у ребенка останутся шрамы, или отвели бы ребенка к психотерапевту. Но моих родителей волнуют только они сами и их „творчество“».
Джорди пожал плечами. — «Может, она шутила».
Ванесса нахмурилась и открыла меню. Закуски, первое, второе, десерты. Шутила? Ее мать никогда не была большой шутницей. — «Не думаю».
Джорди наблюдал за ней, пока она листала меню. «Все же я действительно восхищаюсь ими. Скажем, они позволили вам с сестрой жить самостоятельно. Не многие на это способны».
«Да. Не многие», — сердито подтвердила Ванесса.
«И мне бы даже хотелось съездить в Вермонт и посмотреть, как они живут», — страстно добавил Джорди.
Ванесса встревожено перевела взгляд с меню на него. — «Почему?».
«Не знаю. Я не много встречал людей, которые… ну, типа… другие. Мне любопытно, наверное». — Он сделал глоток вина и повторил маневр с губами. — «Моя мама вроде бы упомянула, что ты с кем-то серьезно встречаешься. У вас уже все, типа, кончено или как?»
Ванесса захлопнула меню, так ничего и не выбрав. В любом случае, она не была особо голодна — просто хотела выбраться из дома. «Ага. Кончено. Мы теперь даже не друзья». Обычно она говорила об этом с оттенком а-не-пошел-6ы-ты, но сейчас ее голос дрожал от избытка эмоций. «Не очень-то и хотелось», — резко добавила она.
Подошел официант, и Ванесса заказала салат. Она почувствовала себя одной из тех тощих блондинок, ее одноклассниц в Констанс, которые питались лишь латуком и желе.
Джорди отломал кусочек хлеба из корзинки на столе. «Так это ты его бросила, или как?» Своими длинными тонкими пальцами он взял хлеб и окунул его в небольшую чашу с оливковым маслом.
Она никогда не задумывалась, кто с кем расстался. Честно говоря, официального разрыва у них не было. После того, как она застала Дэна и эту Мистери Крейз, зажигавших на сцене поэтического клуба, она прекратила отвечать на его звонки. Если кто-то кого-то и бросил, то это она. Но значит ли это, что он, в общем-то, расставаться не хотел?
Одна мысль об этом сбивала с толку. «Ка-кажется, я непреднамеренно бросила его», — заикнулась она. — «Хотя это он изменял мне». Было странно обсуждать с другим парнем ее отношения с Дэном. Было вообще странно говорить с кем-то, так как единственным человеком, с кем она по-настоящему разговаривала, был именно Дэн. Но поведение Джорди было таким искренним. И было довольно трудно держать маску перед лицом этой искренности. Ванесса почувствовала, как задрожала ее нижняя губа, а большие карие глаза наполнились слезами. Да что это с ней?
Вот, вот. Это случается даже с лучшими из нас.
Джорди надел очки. «Извини. Мы можем не говорить об этом, если ты не хочешь». Его бледные щеки покраснели. «Я спрашивал только из корыстных соображений, в любом случае». Он опять снял очки и аккуратно положил на стол рядом с оливковым мас¬лом. Затем уставился на нее своими золотистыми глазами. «Ты мне действительно нравишься, Ванесса».
Звучал Майлз Девис, и горели свечи. Внезапно Ванессе показалось, что она играет в одном из тех плохо снятых романтических фильмов, над которыми рыдает большинство девушек и которые сама она ненавидела. «Ты тоже мне нравишься», — униженно всхлипнула она. Если бы она была с Дэном, она бы внезапно расхохоталась и послала его на хер за то, что довел ее до слез. Но Джорди— не Дэн. Если она пошлет его на хер, он скорее всего так и поступит.
Ну, не буквально. Но мы понимаем значение.
Она вытерла мокрое, лицо льняной салфеткой, измазывая ее помадой Руби. «Извини. Кажется, родители выбивают меня из колеи». Она отложила салфетку и сделала глоток воды. «Ну так расскажи мне что-нибудь о Колумбийском. Например, какой у тебя любимый предмет?»
Будто ей было до этого хоть какое-то дело. Теперь стало совершенно очевидно, что Джорди она нравилась потому, что ее родители были такими нестандартными, а он ей нравился лишь потому, что сам был таким стандартным. Кроме того, ее голова была так занята озарившей ее мыслью, что она не слышала ни единого слова из ответа Джорди. А обдумывала она так тяжело тот факт, что все еще влюблена в Дэна.
