Что если когда все случится, интерес, как я и предполагал, погаснет? Так это ведь и хорошо. Разве не этого я сейчас больше всего хочу? Чтобы эта долбанная зависимость прошла…
Мой организм недвусмысленно намекает, что это сейчас далеко не то, чего мне хочется больше всего. По венам словно кипяток струится.
Невеличка отрывается от моих губ и ровно как я до этого скользит губами по моей шее. Учится. Похвально. У меня кожа горит от ее неумелых прикосновений.
Чувствую, как ее пальчики возятся с моим ремнем. И фантазия начинает рисовать весьма красочные варианты дальнейшего развития событий. Пока она стояла передо мной на коленях, я не мог отделаться от стойкого желания испытать ее решимость на деле.
— Ты действительно готова на все? — хриплю я, представляя, какие возможности мне откроются, если я все же решусь на эту абсурдную сделку.
Она молчит, продолжая целовать мое тело. Прихватываю ее за шею и вынуждаю выпрямиться.
— Я ведь могу потребовать того, что тебе не захочется делать.
— Значит, вы согласны?
— Сначала ты. Согласна? Я ведь могу попросить об ужасных вещах.
— Самое ужасное, что вы можете со мной сделать, это выгнать из дома.
— Тогда уточним еще один момент. Мне не нужен секс из безвыходности. Отсюда вопрос. Что, если я и так принял решение оставить тебя в своем доме? Без всяких сделок?
Замешкалась.
— У тебя все еще есть время отказаться, — предостерегаю я, не находя в себе сил остановиться.
— А вы готовы, — она неторопливо тянет с плеча бретельку майки, — отказаться?
Уж я-то знаю, что в этом стеснительном котенке притаилась настоящая львица. Помню.
А она нет. Однако истинную натуру не потерять даже с амнезией.
— Боюсь, если попытаюсь отказаться, то с ума сойду, — скользя голодным взглядом по обнажившейся коже, выдавливаю я.
— Значит, договорились? — в очередной раз переспрашивает Аня.
— Собираешься просто поверить мне на слово? А если я сейчас возьму тебя, а потом откажусь от своих слов?
— Тогда мне, по крайней мере, перепадет секс, — похоже, пытается отшутиться. Но это чистой воды лукавство.
Я чувствую ее трепет. Уверен, она нисколько не готова к тому, что сейчас намечается. Дрожит вся. Однако пытается прятать свой страх за смелыми словами.
— А если серьезно? Вот так принимать на веру столь серьезный договор, это верх идиотизма, — все еще зачем-то пытаюсь вразумить глупую девчонку.
— Предлагаете бумаги подписать? — невесело усмехается она. — А кто их проверять будет? Нет ни одного человека, которому бы я доверяла больше чем вам.
Это откровение меня с толку сбивает:
— Ты меня помнишь всего пару дней. Как доверять можешь?
— За эти пару дней вы сделали больше, чем все другие люди вместе взятые за последние месяцы. Сегодня еще и жизнью рисковали.
— Глупости. Мне ничего не грозило от этого свина.
— Но вас бы могли посадить. А это тоже ломает жизнь.
— Тебе в пору о себе позаботиться, — глажу ее обнаженную спину, словно боюсь, что она действительно может передумать.
— Обо мне вы заботитесь, — смущенно выдает. — Значит и о вас кто-то должен.
— Решила, что это можешь быть ты? — спрашиваю строго и, сам того не замечая, подтягиваюсь ближе к девочке.
— Не считаю, что на заботу нужно дозволение.
— Ты совершенно чокнутая, — шепчу я в ее приоткрытые губки.
— С вами, похоже, тоже не все в порядке…
Закрываю ее рот поцелуем. Не могу больше сдерживаться. Если немедленно не возьму ее, так и буду метаться. Нужно решить этот вопрос раз и навсегда.
Может, и совершаю ошибку. Но как хорошо поддаться своей слабости. То, что нужно. Еще один раз с ней. И я снова стану самим собой. А мысли о ней перестанут занимать в моей голове так много места.
Кажется, я сейчас на все готов, лишь бы снова испробовать ее невинное тело. Даже если бы мне пришлось после этого отправиться на плаху. Плевать! Не откажусь…
Сжимаю ладони на ее тонкой талии. Вжимая девочку в себя. Она тихо стонет, вынуждая меня напрягаться еще сильнее. Как же приятно осознавать, что она тоже меня хочет.
Однако Аня вдруг отстраняется:
— Вы кого-то ждете? — шепчет взволнованно мне в губы.
— Нет, — непонимающе отзываюсь.
Я сладкой патокой расплываюсь по дивану и ничего вокруг не вижу, кроме нее. Однако она явно выглядит встревоженной. Глазки мечутся. А мне хочется, чтобы она снова заговорила. Чтобы перебила это щелканье в голове. Погодите-ка…
Резко собираю растекшиеся мозги в кучку, отлепляюсь от спинки дивана и поворачиваюсь к входной двери.
В паре шагов от нас стоит платиновая блондинка и задумчиво позвякивает ключами в своей руке.
Глава 13
ГЛЕБ
— Вижу, вы все же нашли общий язык. А говорил, беспомощная, — скептически вскидывает бровь Лара, переводя взгляд на полураздетую Аню. — Как по мне, для беспомощной неплохо справляется.
— Рот свой закрой, — рычу я.
Аня стыдливо сползает с моих колен, и спешит прикрыть обнаженную грудь. Вижу, что сбежать хочет, да только не знает куда. Ловлю ее руку, чтобы снова по глупости не травмировалась. Однако чувствую себя пойманным с поличным. И мне стыдно. Не припомню, чтобы меня можно было смутить. Но с Аней все иначе. Я ведь действительно едва не воспользовался…
— Анна, здесь посиди. Лариса, за мной! — поднимаясь с дивана, подхватываю свою рубашку и выхожу в кухню. — Ну и какого черта ты тут забыла?
— С гор приехала, хотела кое-какие вещи из квартиры забрать, — бесстрастно отвечает сестра.
— Помнится, ты должна была торопиться к «подруге», — язвительно выдавливаю, застегивая рубашку.
— Да я и тороплюсь. Просто с Гариком договорились в городе встретиться и вместе домой.
— Опять ты со своим прихвастнем.
— Он мой друг! Не тебе судить! Ты вон вообще чуть больную девчонку только что не оприходовал! Благо, я пришла!
— С кем я сплю не твоя забота!
— Тогда и нечего на мою подругу зариться! Ей и без тебя хреново!
Зло щурюсь не в силах найтись, что ответить. Должно быть, я действительно неправ.
— Геш, ну это в натуре слишком, — сестра примирительно похлопывает меня по плечу. — Она же типа… братья наши меньшие, все дела. Это все равно, что ты решил бы присунуть кошке. Если у тебя такой голяк, давай я другую какую подругу подсуечу. В моем окружении по тебе много здоровых кошечек течет. Зачем тебе больная?
Она говорит это так равнодушно, словно речь и правда идет о примитивном перепихоне. Открывает холодильник, и начинает выставлять продукты с абсолютно безучастным видом.
Я вроде понимаю, что в ее словах есть доля смысла. Походу, я действительно с катушек поехал. Столько баб кругом полноценных, а я… Да только, этот смысл почему то начал вызывать во мне бурю протеста!
Однако молчу. Стиснул челюсть, не желая выдавать сестре свою слабость.
— Я вроде нашла для нее нормальное место, — продолжает Лара бесстрастно, откусывая яблоко. — Семья одна берет на передержку инвалидов. Они согласились ее приютить. Так что выдыхай, бобер, избавила я тебя от обузы. Надежда мне уже все уши прожужжала, что ты с трудом держишься, чтобы ее не выставить.
Место? Для Ани? Какая-то неизвестная семья? Чужой дом?
И это сейчас. Когда мы уже почти пришли к взаимовыгодному соглашению?!
А что, если ей там будет комфортней? А может и люди неплохие? Позаботятся о ней, получше моего…
— Я могу позвонить, — не унимается Лариса, еще не догадываясь, что творит со мной своими хладнокровными решениями. — Да может, прямо сегодня бы сгоняли.
Это ведь я. Я такой. Хладнокровный. Бессердечный. Что же изменилось? Ведь еще сегодня утром я был полон решимости избавиться от обузы?
Кровь в голове пульсирует, едва не разрывая черепную коробку. Ярость мешает дышать:
— Отвалила… от моей больной кошки, — голосом, не терпящим возражений, проговариваю я, и выхожу из кухни.
