Он окидывает меня долгим взглядом, а затем его брови обвиняюще приподнимаются.
— Ни насморка, ни липкой кожи, ни кашля, ни даже пачки салфеток, — говорит он. — Я должен сказать, Лил, ты хуже всех умеешь притворяться больной.
— Хорошо, что я не пытаюсь.
— Почему ты не сказала мне, что собираешься прогулять? — спрашивает он, все еще задерживаясь у дверной рамы. Странно, но я стараюсь не задаваться этим вопросом.
— Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным прогуливать со мной, — я выпрямляюсь и прислоняюсь к изголовью кровати.
Правда: притворство в отношениях с Ло состоит из КПЧ (публичное проявление чувств). Много. Поскольку сегодня День святого Валентина, я не хотела быть в классе и получить конфетку. Или быть в коридорах, пытаясь усилить кокетливые взгляды и поцелуи, чтобы показать нашу фальшивую романтику. Я изнемогаю от одной мысли об этом.
Его взгляд падает на мою тумбочку. Двадцать четыре красные розы цветут в хрустальной вазе. Маленькая открытка торчит из моря лепестков. Я уже читала ее вслух сегодня утром по просьбе Дэйзи.
С Днем Святого Валентина. Со всей моей любовью, Ло.
— Отличный ход, — говорю я ему после минуты молчания. — Дэйзи чуть не умерла, когда увидела их, и я думаю, моя мама была очень рада.
Мы определенно хорошо продаем наши фальшивые отношения. Прошло шесть месяцев, и до сих пор никто не усомнился в этом.
— Они тебе нравятся? — интересуется он, развязывая оставшуюся часть галстука.
Я отрываюсь от него, чтобы снова посмотреть на розы. Ни один парень никогда не присылал мне цветы. В мой день рождения дом переполняется лилиями, чтобы отметить это событие, но они обычно приходят от семьи или друзей моих родителей.
Сначала я думала, что эти розы — еще один притворный жест наших фальшивых отношений. Теперь, когда Ло спрашивает меня, нравятся ли они мне, я уже не так уверена.
— Они красивые и гораздо лучше, чем лилии, — признаю я.
— Тогда я лучший фальшивый парень на свете, — говорит он с легкой улыбкой. И мои подозрения рассеиваются. Фальшивый парень. Конечно. Он наконец-то сокращает расстояние между нами и садится рядом со мной. Он наклоняет мою коробку конфет пальцем и гримасничает. — Ты противная.
— Мне не нравятся начинки.
Все шоколадки откушены пополам, а некоторые выплюнуты обратно в коробку. Я еще не нашла ни одной, которая не вызывала бы отвращения.
— Ну, я не могу на это смотреть, — он закрывает коробку и ставит ее на тумбочку. Он придвигается ближе, наклоняется и осторожно кладет ладонь мне на лоб, успешно вторгаясь в мое пространство и заставляя мое дыхание вырываться из легких.
— Ты не горячая, — мягко говорит он, опускает руку к моей шее и слегка надавливает. — Лимфоузлы не опухли.
Я сужаю глаза.
— Откуда ты знаешь про лимфоузлы?
— У меня был грипп в прошлом году, — напоминает он мне. — Тссс, и дай мне закончить диагностику.
Мои щеки пылают.
— Ты раскраснелась, — кивает он и пытается подавить растущую улыбку. Он кладет руки мне на плечи и откидывает мою голову на подушку, опускаясь на колени и возвышаясь надо мной. — Я должен прислушаться к твоему сердцу.
— Нет, — слабо отвечаю я, не в настроении играть с ним. Не тогда, когда это всегда заканчивается тем, что я напряжена, возбуждена и нуждаюсь в разрядке. Он любит дразнить меня, и я беспокоюсь о том дне, когда у меня не будет сил сказать «нет».
Он не обращает на меня внимания и прикладывает ухо к обнаженной ключице — месту, выглядывающему из V-образного выреза футболки. Я резко вдыхаю, его лицо слишком близко. После долгого молчания он слегка приподнимается и говорит: — Я так и знал.
Мои глаза сужаются.
— Что знал?
Его горячий взгляд скользит по моим губам, а затем возвращается к моим глазам.
— Ты страдаешь от явного случая… — его рот касается моего уха. — …увлеченности.
Я шлепаю его по руке и пытаюсь сесть, но он уже наготове. Он быстро наклоняется и щекочет мою талию и бедра, я не успеваю заметить его приближения. А я смеюсь и извиваюсь под ним, пока не кричу, чтобы он остановился, счастливые слезы текут из моих глаз.
Мы успокаиваемся с тяжелым дыханием. Оба лежим на боку, ноги спутаны, мы смотрим друг на друга в легкой тишине.
— И какое лекарство мне нужно? — спрашиваю я, на этот раз подыгрывая, хотя знаю, что не должна.
У него на лице ухмылка, которая могла бы растопить сердца тысячи девушек.
Очень тихо он говорит: — Я.
Мои глаза прикованы к его мягким губам, умоляющим меня прижаться к ним своими. Он немного наклоняется, но не сокращает разрыв, неуверенность все еще сохраняется. Такое чувство, что его тело притягивает меня к себе, магнетическая сила слишком сильна, чтобы бороться. Я придвигаюсь ближе, и моя нога касается его голой лодыжки. Его дыхание становится глубже.
Я не могу перестать пялиться на его губы, представляя, какими они будут на ощупь против моих. Мягкие, сильные, голодные. Моя стойкость иссякает, и я преодолеваю дистанцию, быстро целуя его в губы, прежде чем отстраниться. Я надеялась, что этот целомудренный поцелуй с рейтингом PG удовлетворит мои желания. Но нет. На самом деле, все, чего я хочу, это стереть эту глупую улыбку с его лица и сделать поцелуй еще глубже.
— Что это было? — спрашивает он, забавляясь. Его губы касаются моих и дразняще опускаются обратно.
— Мое лекарство, — говорю я, подыгрывая ему. Это делает все менее реальным. Верно? Все еще лежа на боку, наши тела двигаются все ближе и ближе, отделяясь от мозга. Его рука пробегает вверх и вниз по моей спине, останавливаясь на впадине над талией.
— Это была неправильная доза, — шепчет он.
— Ох.
Проходит всего мгновение, прежде чем он наклоняется ко мне, и наши губы смыкаются, имитируя состояние наших тел. Его рука обхватывает мой затылок, и он посасывает нижнюю часть моих губ, заставляя их снова и снова болеть. Моя нижняя половина инстинктивно начинает двигаться, сильнее прижимаясь к нему, когда поцелуй углубляется. Его язык проникает в мой рот, и с моих губ срывается стон.
Мне нужно отстраниться.
— Ло, — шепчу я, пытаясь очистить свой разум и оценить, что, черт возьми, делает мое тело. Буквально, я хватаюсь за его рубашку, а моя нога каким-то образом оказалась у него на бедре.
— Сегодня День святого Валентина, — напоминает он мне, отрываясь от игры. — Я хочу подарить тебе кое-что.
Кое-что. Это очень расплывчато — и в моем извращенном сознании я думаю о всяких гнусных вещах.
— Ты уже подарил мне цветы.
Но я не сдвигаю себя с этой позиции — прижимаюсь к нему так тесно, что я чувствую медленный ритм его сердцебиения на своей груди.
— Кое-что получше.
Я хочу этого. Даже если я не знаю, что это такое. Но есть некоторые границы, которые я не могу переступить с Ло, что бы он мне ни предложил, поэтому я спрашиваю: — Что?
Он притягивает мою голову к своей груди и убирает мои волосы назад. Я чувствую его теплое дыхание, когда он наклоняется к моему уху и шепчет: — Я хочу заставить тебя кончить.
Внутри меня все ликует от этой идеи, но моя голова начинает трястись от другой автоматической настройки. Я откидываю голову назад, в то время как мое тело остается приклеенным к нему.
— Не хочешь? — его глаза поднимаются, и он слегка приподнимается на локте. — Я подумал, что это идеальный подарок на День Святого Валентина, тем более что я планировал оставить всю твою одежду на тебе.
Мое сердце начинает биться еще быстрее от такой перспективы. С тех пор, как мы начали встречаться «понарошку», мы уже делали всякое. Когда мы практикуем поцелуи, это иногда приводит к прикосновениям и прочему, но мне удавалось остановиться до того, как дело доходило до кульминации. Секс — это не то же самое, что дурачиться. Последнее было основным в наших притворных отношениях. Прошло несколько недель после моего последнего секса, и я уже запланировала на эту субботу, чтобы получить свою следующую дозу. Я хватаюсь за любую возможностью посетить вечеринку, устроенную учеником государственной школы, и я не знаю, будет ли правильным сделать что-то с Ло сегодня.
