Выходит из меня и перекатывается на бок. Натягиваю на грудь простыню. Страшно, но все же поворачиваю к нему голову. Зорин взъерошивает рукой волосы с совершенно серьезным и нахмуренным лицом.
Глава 20
В двенадцать лет стычка с долбоебом Коленькой из соседнего подъезда закончилась для меня мощным ударом в солнечное сплетение. И хоть прошло уже до хрена лет, то чувство, когда понимаешь, что наступил какой-то лютый пиздец, из-за которого ты не можешь вдохнуть, в памяти отложилось четко. Вроде жив, а вроде и нет, ибо вздохнуть не получается. Вот и сейчас у меня чувство такого же пиздеца. Вроде все осознаешь, но точно так же ни слова произнести, ни вздохнуть не могу. Девственница, твою мать!
Последний раз такое же чувство ошеломления после секса мне прилетело с моей первой школьной любовью. Правда, тогда я был в ахере от противоположного. Вера в свои шестнадцать оказалась уже не девочкой. Не сказать, что я был опечален до петли, но все же неприятно, когда ты сходишь с ума по девке, встречаешься с ней и бережешь, а она уже с кем-то трахалась в таком возрасте. А ты вдобавок спустил последние бабки на проститутку, дабы та хоть чему-то научила тебя, чтобы не ударить в грязь лицом перед этой самой Верочкой. В дальнейшем сей факт уже не волновал, и то, что у моей жены тоже кто-то был до меня, большой роли не играло.
Осознавать, что Женю никто не трахал ни по ее воли, ни против, как минимум приятно, чего уж греха таить. Особенно в моем возрасте. Когда понимаешь цену всему. Это особенно ценно, тем более зная Женину жизнь. Как только умудрилась – непонятно, тем более с такой внешностью. Вот только вместе с «приятно» просыпаются остатки все еще, как оказалось, живой совести и злость на самого себя. Развесил ярлыки, теперь расхлебывай. Придурок, она ведь и целоваться-то не умела. Полная… сахасрара.
Наконец отмираю и кое-как заставляю себя начать диалог. Поворачиваюсь к Жене и, судя по выражению ее лица, понимаю, что за время переваривания всех фактов, в ее голове наверняка творится еще большая хрень. Она же девочка, черт возьми, уж не о таком она мечтала. Как минимум надо сказать ей что-то приятное, не говоря уже о действиях.
– Почему ты мне не сказала? – тяну ее за плечо на себя, на что Женя упирается и еще больше натягивает на себя простыню.
– С тобой это не имеет смысла. В лучшем случае, ты бы все свел в шутку, не поверив мне. В худшем… да, собственно, то, что сейчас и происходит. Ты лежишь и думаешь явно об одном. Наверняка другим местом работала, как любит говорить моя мама. Или, может быть, думаешь, что я что-нибудь там восстановила. Я для тебя с самого начала если не шлюха, то бывалая девка. Просто я засела тебе где-то поглубже, поэтому ты закрыл глаза на факт моей возможной биографии. А сейчас наверняка не знаешь, как получше все обставить, чтобы снова сделать меня хуже в твоих глазах. От того и хмуришь свою морду, – резко усаживается на кровать и пытается встать, на что я удерживаю ее за руку. – Пусти.
– Нет. Я дал тебе высказаться, теперь это хочу сделать я.
– А я этого не хочу! – вскрикнула Женя. – И да, это было отвратительно. Не трахалась и не надо было начинать. Фу!
– Фас.
В любой другой момент я бы не только закрыл ей рот, но и банально поставил на место, но не сейчас, когда я понимаю, что в ней говорит обида. И хоть Женя ее придумала сама, все же она имеет на нее полное право, учитывая мои косяки и поведение в целом. Встаю вслед за ней, но несмотря на маленькие габариты квартиры, остановить ее не успеваю. Она закрыла дверь ванной прямо перед моим носом. Учитывая, что там нет никакого замка или щеколды, войти я могу только так. Но почему-то сейчас здравый смысл мне подсказывает оставить ее в покое.
Вернулся в комнату, натянул трусы и как-то само собой взгляд упал на кровать. Это примитивно, даже глупо, но дебильная улыбка не сходит с лица, при рассматривании пятна крови. Самолюбие взлетает выше крыше. Быть первым, как ни крути, приятно. И тот факт, что Женя выбрала меня, вот такого, чего уж греха таить, неудобного мужика во всех смыслах этого слова, еще больше поднимает градус моего настроения. У нее было до хрена возможностей, да взять того же «пони», а выбрала в итоге меня. Сама выбрала. Совершенно точно влюбленная, но сейчас обиженная девчонка.
Я не мастак в женской психологии, тем более в таких случаях, но тут уж надо быть полным дебилом, чтобы не понимать, что Женя хочет от меня обещаний в виде любви до гроба и романтической хрени. Не могу сейчас дать ни того, ни другого, но сгладить сложившуюся ситуацию и пойти на уступки – пойду. Это как минимум, что могу на данном этапе. А там, как сложится жизнь одному Богу известно.
Убираю простыню, как ни странно, быстро нахожу в шкафу новую и застилаю кровать. Заодно скидываю на стул разбросанную одежду. Не придумав чем себя занять, направился к ванной. То, что Женя мне не обрадуется, это факт, в прочем пофиг. Голая – значит уязвимая. Так проще наладить контакт. Захожу внутрь и, не раздумывая, скидываю с себя трусы.
– Ну вот какая тут романтика с такими габаритами, а, Жень? И потолок в плесени, она точно не благородная, как в сырах, – попытался пошутить, но стоило только раскрывать полупрозрачную шторку и взглянуть на Женю, как совесть моментально начала жрать изнутри. К гадалке не ходи, снова плакала. Ну твою мать!
– Ты совсем, что ли? Выйди, – нервно произносит Женя. Суетится, не зная, что схватить. И как только хватает мочалку, я с легкостью возвращаю ее на место. Притягиваю Женю к себе.
– Я не хотел тебя обидеть, правда. Прости. Я не придумывал никаких хитроумных планов, как тебя унизить и что-то в этом духе. Я злился и злюсь на себя. На себя, Женя, – обхватываю ее лицо двумя руками. – И у меня не было ни одной из мыслей, которые озвучила ты. Я так не думаю о тебе. Мы плохо начали, пусть и с моей подачи, но давай не продолжать в таком духе.
– А как мы будем продолжать?
Кажется, мне проще отдать все свои бабки и остаться с голой жопой, чем произносить то, что крутится в голове. Просто потому что знаю, что это закончится очередной задницей для меня. А, впрочем, на другое я просто не имею права.
– Постараемся как нормальные люди.
– Это как?
– Время покажет, – подмигиваю и тут же тянусь к ее губам. Бегло целую и беру первый попавшийся флакон с гелем для душа. – Ну вот нормальные люди моют друг друга.
Я был уверен, что Женя взбрыкнет и выставит меня из ванной, что, по сути, сейчас самый верный вариант, ибо голые тела ну никак не располагают к разговорам. Но, нет, она сама выдавила на ладонь гель для душа и с неподдельным интересом стала намыливать мне плечи. Я же в очередной раз пожалел о том, что приперся в ванную. Никакого продолжения и захода номер два сегодня ясное дело не будет. Игры школьников в «я только потрогаю» тоже не катят. Остается только глазеть, как самый что ни на есть подросток. Ну а уж поглазеть тут есть на что. Если существует эстетический оргазм, то я его сейчас и испытываю. Фигура у Жени самый сок для женщины, как по классике: тонкая талия, крутые бедра и идеальная грудь. Ай, да и по хрен, грех не потрогать, остановлюсь. Разворачиваю Женю к себе спиной и, выдавив гель на руку, принимаюсь гладить ее грудь.
– Я соврала. Это не было отвратительно, – неожиданно произносит она.
– Ну и хорошо тоже не было, – хмыкаю в ответ, прижимая ее к себе.
– Я не в монастыре выросла и понимаю, что хорошо бы не было. Но в любом случае, я не хочу делать это сейчас снова.
– За кого ты меня принимаешь?
– За мужчину. В общем, завтра, точнее послезавтра. Или лучше после послезавтра.
– Да чего уж там, через год на том же месте. Ладно. А что ты хочешь? Только честно. Здесь и сейчас.
– Попу, – разворачивается ко мне лицом. – Потрогать. Сжать. Не знаю откуда такое желание, – пожимает плечами, при этом улыбается. – Никогда не обращала на них внимания и вот увидела тебя сегодня в брюках и захотелось сжать твои ягодицы. Я даже когда ела мясо в ресторане, вдруг представила, что кусаю твою задницу, – Господи, ну кто? Кто еще так может сказать? И смех, и грех.
