Я забывала о своих проблемах, смотря на чужое горе. А шесть выходных, что у нас получились за полтора года, я в составе волонтерской группы помогала раздавать бедным еду и воду в пределах других городов.
И когда я впервые вблизи увидела затуманенные вершины Гималаев, невероятной красоты храмы, я невольно удивилась, как люди, обладающие такими достопримечательностями могут воевать. Тут ведь нечего делить.
А в Катманду на меня произвело впечатление место паломничества буддистов Ступа Боднахт.
За это время Порошин перестал быть Андреем Андреевичем, превратившись просто в Андрея или Энди, как его называли местные. Нашей первостепенной задачей было обучение персонала, поэтому через полтора года наша командировка закончилась.
А ещё… еще я нашла в нем родственную душу, интересного человека, обладающего невероятной выдержкой, интуицией, самоотдачей и милосердием. Конечно, я понимала, что он преследует какие-то свои эмоциональные цели, находясь здесь, но как человеком, я им безмерно восхищалась.
Между второй командировкой, которая должна была отправить нас в Африку, был небольшой перерыв, который вернул нас назад домой. Его на восемь дней, меня на три недели, которые мне показались бесконечными. Привыкшая жить совсем в другом режиме, я страдала от безделия. Большой интерес возник к нам в родной больнице, где коллеги перешептывание по поводу наших отношений. Но переубеждать кого-либо в обратном желания не было. Пусть себе кудахчут. Хотя на работе он ко мне не переставал придираться.
Радовали встречи с подругами, которые задавали кучу вопросов. А что я могла ответить? Устала. И отсыпалась все свободное время, когда поняла, что бессмысленно бродить по квартире.
Ещё Римка со своими журналистскими замашками сгрузила на меня целую папку бумаг.
— Это что?
— Это информация по делу твоего Джокера.
— Мне это не нужно, — отодвинула я документы.
— Ты в курсе, что он на свободе? — уточнила она, тыкая в папку.
— И меня должно это интересовать?
— И даже не хочешь знать почему это произошло?
Наверное, полтора года назад я бы неприметно заинтересовалась. Но не теперь. Теперь меня волновало совсем другое, когда я попаду к Андрею. Она так и осталась лежать на кухонном столе.
Почему Порошин не хотел, чтобы я ехала в Ливию, я поняла только по прибытию с небольшой группой из «Красного Полумесяца». Если в Непале, гражданская война сошла на нет, и слышны были только отголоски, то в Ливии мы попали почти под ее разгар, хотя отношения между сторонами были урегулированы давно. Но это не мешало экстремистам в составе ИГИЛ портить политическую обстановку в стране.
И пока в Риме и Схерати политики подписывали договоры, мирное население подвергалось расстрелам, бомбежкам и даже рабству. Поговаривали о невольничьем рынке, но пока эти данные не подтверждались.
И опять два с половиной года бок о бок с Порошиным. Я добиралась к нему по прибытию в Триполи ещё несколько дней с пересадками под обстрелами и в жуткой жаре.
Местные коллеги нас с удовольствием «сватали», но он любил свою умершую жену, а я… я по-ходу до сих пор любила Егора, несмотря на жуткую обиду и желание отомстить за все. Мне казалось, что я его ненавижу, но этот маленький отпуск домой показал обратное. Что-то там внутри все ещё желало его, хотя назвать это любовью было глупо.
Я даже не помню как это случилось. Он отругал меня за отрезанные волосы, которые я превратила в мальчишескую прическу. А потом вечером мы пили в компании привезеннуе кем-то водку, поминая мою метровую косу и… это случилось на больничной кушетке.
Может алкоголь, может нервное, а может потребность организма, но секс с ним был потрясающим. Не берусь сравнивать с Баслыком, поэтому оцениваю только Порошина.
Понимали мы оба, что ни о каких романтических отношениях говорить не стоит, хотя… Днём работа, ночью можно было удовлетворить потребности.
На эмоциональном уровне мы подходили друг другу, пусть не было страсти, которая является уделом молодых и глупых, зато было понимание и полная гармония. А в операционной он снова становился Порошиным, тем, которого я знала столько времени.
И эти два года после в экстремальном режиме «вкл-выкл», не могли лишить меня простых плотских утех. Пережили мы даже вооруженное нападение, когда люди с оружием и масках ворвались в здание больницы и под прицелом вывели несколько раненых египтян. Это позже мы узнали, что террористы ИГИЛ произвели массовый растрел египетских арабов. Каждый день как по лезвию. А потом…
Потом в моей жизни появилась ещё одна маленькая радость — Асая. Маленькая девочка, оставшаяся сиротой и живущая несколько месяцев на улицах Тиджи. Ее привезли к нам в госпиталь волонтеры. В свои четыре она отставала не только по физическому развитию, но и по умственному. Запущенный больной ребенок с полным букетом болезней бродяг.
Почему в политической игре взрослых дядек всегда страдают дети? Их за это время я видела не мало. До них не было дела государству, поэтому кормить и лечить приходилось подобным организациям. Но эта девочка с огромными глазищами запала в душу и поселилась в моем сердце. Это был тот случай, когда я плача улыбалась. С ней рядом мне хотелось жить, и я молила всех святых, чтобы никто у меня не смог ее забрать.
— Ты уверена? — Андрей понимал все по моим взглядам и поведению.
— Да, абсолютно!
— Тебе не разрешат самой растить ребенка.
— Но ты ведь поможешь?
Его вздох и лёгкая полуулыбка за густой бородой говорили сами за себя.
— Зная тебя ни один год, я понимаю, что спорить бесполезно. Хорошо, я помогу.
— Ты поможешь собрать бумаги?
— Не только. Я стану ей отцом.
— Создадим ячейку общества?
— Совершенно верно. Ты за?
16. ДО ВСТРЕЧИ, ПРИНЦЕССА
Как белый камень в глубине колодца
Живёт во мне одно воспоминание
Я не могу и не хочу бороться
Оно мученье и оно страданье
Мне кажется, что тот кто близко взглянет
В мои глаза, его увидит сразу…
А. Ахматова
БЮРОКРАТИЯ — 1) совокупность лиц, профессионально занимающихся управлением (чиновничество), ответственных перед государственным руководством и живущих за счет полученной заработной платы (жалованье); 2) система управления государством через аппарат чиновников.
Почему я сразу же начала с определения? Потому, что волокита с бумагами, которые понадобились для удочерения Ассаи, затянулась на месяцы. Через посольство мы оформили брак и теперь ждали, пока пришлют необходимые бумаги. «Тут возьмите, там подождите, здесь распишитесь» — в общем словно на Родине побывала. Мозг начинали клевать еще и местные власти, которые вдруг заинтересовались девочкой, до которой им полгода не было никакого дела. Я нервничала, Андрей меня успокаивал всё время, заверяя что всё будет хорошо. А я уже сомневалась.
В нашу поддержку включились чиновники из посольства, и организация, которую мы представляли. Ну, и выдумали ливийцы какой-то документ, за которым мне необходимо было лететь домой. Они начали договариваться, а я купила билет, и вперёд в родные пенаты. Пройти такой путь, чтобы сдаться? Я вам и с Марса справочки привезу, если надо.
Родина встретила меня крупицами снега в лицо и ледяным декабрьским ветром. Это после Ливии-то?
Возвращаться в холодную русскую зиму было волнительно только за то, что повсюду мерцали огнями гирлянды, народ в суете готовился к новогодним праздникам. А его я уже вот так по-настоящему, со снегом и ёлкой не встречала четыре года. Четыре!
Долетела до Питера, денёк переждала у Алиски, так как билеты были только на следующий вечер. А в доме у них полный бедлам из-за двух юрких сорванцов. От этого щемило сердце и при этом я восхитительно следила за счастливыми родителями. Ещё совсем немного и я стану тоже мамой.
Подруги ни о замужестве, ни об Асе пока не знали. Не хотелось мне торопить события. Я прекрасно знала, что они бы меня поддержали, но… Я боялась.
