косметики мне покупают еще стеклянный флакончик духов. Цветочных, очень нежных, которые я сама выбираю. Впервые в жизни. Она на руку мне их наносит, и я постоянно их вдыхаю уже по пути домой.
Очень мне нравится этот запах, однако он все равно не такой как у Всеволода Генриховича. У него еще лучше. От его лишь аромата у меня кружится голова.
Когда дома оказываемся, я сразу же обедать бегу, так как чувствую, что и слона бы сейчас съела, однако даже крошки не получаю, пока Стелла не проводит мне целый инструктаж о правилах питания за столом. Я уже слюнки пускаю на кусок колбасы, лежащей на хлебе, когда она, наконец, заканчивает меня инструктировать.
– Нет! Не руками. Вилкой и ножом. И спину ровно держите.
Чувствую себя солдатом, но готова хоть и им быть, лишь бы уже, наконец, поесть нормально. Стелла, мать ее, запросто могла бы диктатором быть, с ее то характером.
– Спину ровнее!
– Да куда уж ровнее-то? Я и так сижу нормально.
У меня аж плечи хрустят, когда она кладет цепкие пальцы мне на спину, и медленно прогибает ее, растягивая позвонки.
– Вот так ровно. Так сидят леди.
– Господи…
Уже лишнее движение боюсь сделать, чтобы не получить очередной укол от этой мадам полоумной. Ужас какой. Как раз в этот момент на кухню Лиза заходит и чуть ли ядом не плюется, заметив меня в новой одежде. Она ничего не говорит, однако по ее змеиным глазкам я прекрасно вижу, как сильно она злится. Ну и пусть. Мне наплевать на нее с большой горы.
Следующая неделя проходит в таком же жестком режиме, поэтому я заваливаюсь спать часто не позже девяти вечера, просто падая на кровать после всех этих уроков. Кажется, я еще никогда в жизни столько не училась и буквально чувствую, как закипают мои мозги от всех этих нравоучений.
Арбатова все это время я почти не вижу. Только издалека из окна по утрам, когда он уезжает на работу, ну или в кухне пересекаемся, когда кофе ему готовлю. И каждый раз, каждый я хочу высказать ему в лицо все, что чувствую все, что он заставляет меня проходить, но молчу.
Я не буду слабой перед ним. Не дождется. Я все вынесу, ему на зло.
Сегодня Стелла учит меня ходить, хотя раньше я думала, что вроде как умею. Я аж рот открываю, когда она достает из коробки те самые туфли на высоченном каблуке, протягивая их мне.
– Попробуйте пройтись. Это не так сложно как кажется.
– Да вы издеваетесь. Нет! Я эти ходули вовек не надену!
– Мария, смелее. Каблук обязателен.
Стелла помогает мне надеть эти чертовые туфли и за руку меня поддерживает, помогая подняться.
– Ну же, девочка, сделайте шаг. Один, второй…
Мои бедные ноги. Я едва ли шаг делаю в этих туфлях, которые выворачивают мою стопу чрезвычайным образом. И как девчата ходят в таком, ужас просто! Делаю шаг, еще один…
– Аа!
Моя щиколотка больно подворачивается, и я лечу кулем вниз, прямо на пол, пока вдруг не оказываюсь перехваченной крепкими руками. Мужскими.
– Рано ноги ломать, зверек.
Открываю глаза и вижу зеленые омуты напротив. Арбатов. Он держит меня в двадцати сантиметрах от пола, после чего, придерживая за руку, помогает подняться, но я лишь отшатываюсь от него.
– Я сама! Сама могла. И не упала бы. И хватит меня так называть, у меня имя есть!
На этом тигр лишь криво усмехается и бросает какую-то красную папку на мою постель.
– У нас осталось мало времени. Это твоя новая биография, вплоть до детского сада. Выучишь наизусть. А теперь покажи мне, что ты уже научилась, девочка. Ведь ты способная ученица, не так ли?
Сжимаю кулаки. Расцарапать его самодовольное лицо готова, и в этот раз почему-то не могу сдержаться. Сил моих уже просто нет выносить все это.
– А не пойти бы вам на все четыре стороны!
Что-то во взгляде Арбатова резко меняется. Глаза его темнеют так резко, что я тут же жалею о своих словах. Его интонация не дает и шанса усомниться в том, что за сказанное я буду наказана, и от этого кровь стынет в жилах.
– Стелла, выйди. И дверь закрой. На сегодня ты свободна.
Моя мучительница сваливает, и я остаюсь один на один со зверем, которого до ужаса ненавижу в этот момент.
– Чего вы хотите, зачем… выгнали Стеллу?
Мужчина подходит ко мне так быстро, что я даже пикнуть не успеваю.
– Мне не нравится твой результат, которого, как я вижу, нет вообще. Видать, на улице ты свои мозги оставила, раз до сих пор так и не научилась держать язык за зубами. Я уже сомневаюсь в том, что ты вообще обучаема, Маша.
– Ха! Да вы…Да вы что хотите мне доказать-то! Вы, как собаку, меня натаскиваете, готовя неизвестно к чему, а хоть раз сами спросили, хочу ли я этого, надо ли это мне?!
– Ты будешь слушаться меня беспрекословно, пока я не скажу, что твой долг возмещен, ясно?
– Нет! Мне вообще ничего не ясно! Я не знаю, какой ад вы мне приготовили, и что еще мне придется выучить до встречи с этим вашим…Захаровым! Что еще я должна знать, что?! Как целоваться, как спать с ним? Чему еще вы меня научите?!
Громко сглатываю, понимая, что только что сказала, и уже жалею об этом. Арбатов весь напрягается, и я вижу, как сильно блестят его глаза. Опасно и как-то по-дикому. Как у хищника, который собирается напасть на свою добычу.
Замираю, когда в один миг мужчина проводит костяшкой руки по моему лицу, опускаясь к шее и груди, а после руку сжимает в кулак. До хруста.
– Тебе повезло, что Захаров предпочитает девственниц, и он ее получит, однако не думай, что теперь тебе можно меня провоцировать. Я не мальчик тебе, малышка, и не надо красным флагом махать передо мной. У тебя три недели до встречи с Камилем. Готовься, и не дай Бог ты накосячишь. Не расплатишься до конца своих дней.
Я стою перед ним и голову опускаю. Слова тигра заставляют насторожиться, я прекрасно знаю, он не шутит.
– Кстати, Лиза жаловалась, что ты как дикарка набросилась на нее, и выдрала клок волос. Это правда?
– Да.
– Причина?
– Она оскорбила меня.
– Как?
– Не важно.
Замираю, когда горячая рука Арбатова под подбородок поднимает, заставляя посмотреть прямо ему в глаза звериные.
– Еще раз набросишься на кого-то в моем доме, запру в клетку, где тебе самое
