— Котеночек.
Мамин голос запускает процесс самоуничтожения. Я начинаю рыдать еще сильнее, захлебываюсь слезами. И толком сказать ничего не могу. Только слышу ее успокаивающие, ласковые слова.
— Все будет хорошо, котеночек. Слышишь? Папа вас найдет.
— Да, — часто киваю, делая очередную затяжку, которая оказывается нужна мне больше воздуха, а потом связь резко обрывается. Я больше не слышу успокаивающий мамин голос.
Тишина…
Смотрю на темный экран. Жму на боковые кнопки, но ничего не происходит. Кажется, села батарейка.
Сигарета сотлела, выбрасываю окурок, в ужасе понимая только сейчас, что все это время я и представить не могла, насколько больно моим родителям.
Растираю слезы по щекам и поднимаюсь на ноги. Когда поворачиваюсь, громко взвизгиваю. Кайсаров стоит у двери молчаливой тенью. Неужели он все это время был тут?
— Ты сказал, что позвонишь родителям, — налетаю первой, — они там с ума сходят, — упираюсь ладонью ему в грудь.
— Завтра, я собирался позвонить завтра, потому что телефон почти на нуле, а утром мне необходимо сделать звонок.
В ужасе пялюсь на севший смартфон и вот теперь смотрю на Дана виновато. Отступаю.
— Зарядки нет? — спрашиваю очевидную вещь, на которую и так знаю ответ.
Кайсаров сжимает пальцами переносицу и забирает у меня телефон.
— Иди спать, Катя, — говорит отрывисто, но это лишь обманка. Он так делает, чтобы не закричать на меня.
— Дан, я… я же…
— Катя, пожалуйста.
— Прости.
Уходить я не хочу. Вместо этого бросаюсь к нему навстречу, обвивая руками крепкий голый торс. Касаюсь губами кожи и дышу. Часто-часто.
— Я не думала… Я никогда не думаю, — всхлипываю, — ты же знаешь. Я полная, просто беспросветная дура.
Данис молчит. Мы стоим так минут пять, прежде чем его ладонь ложится на мой затылок. Он зарывается пальцами в растрепанные волосы и с шумом выдыхает.
— Мы что-нибудь придумаем, — говорит уже совершенно спокойно. — Не плачь.
— Прости, — снова извиняюсь, когда мы возвращаемся в дом.
Данис бросает телефон на стол, а сам опускается на кровать, упираясь локтями в колени. Думает.
Я прямо вижу, как в его черепной коробке скачут мысли.
— Папа сказал, что может отследить нас по телефону… Но просил не отключаться для этого.
Данис качает головой, что это значит, я не понимаю. Поэтому аккуратненько присаживаюсь рядом и, набравшись смелости, переплетаю наши пальцы.
— Мы выберемся, — скорее для того, чтоб саму себя успокоить, это говорю. — У нас все будет хорошо.
Дополнение: «Возможно, по-отдельности», — так и рвется наружу, но тут я помалкиваю. Кажется, в моей голове начинает формироваться план, но озвучивать его даже себе я пока не готова. Слишком рискованно, вдруг Дан… Ох, лучше пока вообще не думать.
— Да, — наконец подает голос. — Часа через два рассветет, — смотрит на наручные часы, — и будем выдвигаться.
— Куда?
— Ты правда думаешь, что в этом месте возможно посадить вертолет?
— Не знаю, — жму плечами, заглядывая Дану в глаза.
— Невозможно. Поэтому придется ехать на заброшенный аэропорт. Это в сорока километрах от этого места.
— Это не опасно?
— Сейчас опасно все. Как и звонить отцу. Его могут слушать, Катя.
— Я же сказала, что не специально, — вот теперь злюсь. Ну сколько можно меня упрекать? Будто я и сама не знаю, что повела себя как дура.
— Ладно. Все должно пройти хорошо. Поспи немного.
— А ты?
Подаюсь чуть вперед, когда он поднимается с кровати.
— Пройдусь.
— Я с тобой.
Дан бросает на меня насмешливый взгляд.
— Одна я больше не останусь, — стягиваю с веревки над печкой сухую одежду и быстро одеваюсь.
Минутами позже мы идем вдоль берега реки. Течение в ней сильное, а судя по звукам, где-то неподалеку что-то вроде водопада.
— Кто она? — решаюсь на этот вопрос. — Твоя жена?
— Лия? — Кайсаров так мило произносит ее имя, что меня тут же начинает тошнить.
— Лия, — поддакиваю, стискивая руки в кулаки от раздражения.
— Просто девушка.
— Ты в нее влюблен?
Выпаливаю чересчур резко. Эмоции переполняют. Я даже не замечаю, что Дан остановился, и на всем ходу влетаю ему в спину. Тру нос, которым впечаталась ему между лопаток, и делаю шаг назад.
Здесь темно. Очертания дороги видно, но вот лица друг друга рассмотреть куда сложнее.
— С чего ты вязла?
— Ты на ней женился.
— Потому что этого требовали обстоятельства, — парирует безжалостно, и я снова чувствую себя идиоткой.
— Ответь мне честно. Один раз. Здесь. Ты меня любишь?
Договариваю почти шепотом, а потом погружаюсь в тишину. Она такая колючая, почти убивающая. Дан молчит, а моя жизнь в этот миг на секунды идет. Если он и сейчас скажет нет, я умру. Просто умру.
— Или… Хотя бы когда-нибудь любил?
Его рваный вдох звучит почти как выстрел, мне хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться и стать морской пеной.
Пячусь. Правда, успеваю сделать всего лишь шаг, прежде чем его губы с напором впиваются в мои. Я чувствую его язык у себя во рту и умираю уже от блаженства.
Дан целует как оголодавший зверь. Обнимает. Крепко-крепко. Нас обоих трясет. Мы целуемся, а я плачу. Белугой реву, потому что эмоции переполняют настолько, что контролировать себя становится абсолютно невозможно.
Трогаю его лицо, шею, плечи. Вздрагиваю, когда задеваю ладонью забинтованную поверхность.
— Это значит любил? — шепчу, отрываясь от него с тоской. Не хочу этого делать, но так нужно.
— Люблю.
— Потому что адреналин? — шмыгаю носом.
— Потому что ты единственная, кого я когда-либо любил и люблю.
Его признание парализует. Я замираю и не могу поверить в услышанное. Только обнимаю. Цепляюсь за его шею, потому что боюсь, что он испарится.
Внутри все огнем горит. Я себе больше не принадлежу. Нет-нет.
— И что мы будем делать? — вопрошаю тем же шепотом.
— Ты вернешься домой и будешь делать вид, что ничего не произошло. Здесь. Между нами. Ты должна делать вид, что мы никогда не будем вместе.
— Делать вид? То есть…
Боже, крохотная, едва зародившаяся надежда взрывает мой мир, вновь озаряя его светом и перекрашивая черно-белые картинки в сочные, такие насыщенные цвета. Кажется, что вокруг даже теплее становится.
— А твоя жена?
— Лия — мой друг.
— Друг?
— Я все тебе расскажу, но не здесь и не сегодня. Хорошо?
— Да.
Данис стискивает мои плечи. Заглядывает в глаза, и я только сейчас понимаю, что наступил рассвет. Я отчетливо вижу его зеленые радужки.
— Ты должна жить, Катя. Ты должна жить дальше. Я не уверен, что моя задумка закончится хорошо.
— О чем ты?
— Это не важно. Просто знай, что я пытаюсь. Пытаюсь сделать все, чтобы изменить происходящее.
Он касается губами моей щеки, и все, что я могу, — это кивнуть. Я ему верю. Просто верю.
— Время, — снова смотрит на часы. — Нам пора ехать.
Данис сжимает мою ладонь. Мы вместе идем в дом, где он пробует включить телефон. Батареи хватает ровно на минутный звонок. К счастью, этого оказывается достаточно.
Впервые за последние дни меня попускает.
Я уверена, что все получится, даже не зная, что он задумал.
До заброшенного аэропорта мы едем, держась за руки. Я улыбаюсь, а когда вижу в небе вертушку, плачу от счастья.
Когда мы поднимаемся в небо, все вокруг озаряет солнце. Мои губы трогает улыбка, а голова покоится на здоровом плече Дана. Он молчит, но неотрывно листает что-то в телефоне.
Мы делаем две дозаправки, прежде чем садимся в Москве.
На площадке нас уже ждут несколько автомобилей. Как только касаюсь ступнями земли и поворачиваю голову, вижу папу. Внутри все переворачивается, бегу к нему со всех ног.
Чувствую родной запах, прижимаюсь к твердой груди и снова плачу.
Папа обхватывает ладонями мои щеки, целует в лоб и снова крепко притискивает к себе.
