что-то попроще. А может быть, и продлю аренду, если буду справляться с нагрузками.
Только одна беда: никто ничего не хочет слышать о собаке. С ней придется срочно что-то придумать. Выставлю объявление и попрошу Нила временно приютить кроху без меня, как только устрою малышку, заберу и вручу новым хозяевам.
От одной мысли о подобном к глазам подступают слезы. Да Снежка, ты решила свое сердце порвать на куски сразу по полной программе. И от парня, с которым начинаешь дышать, уходишь, и щенка бросаешь. Фотографии и видео Кнопки делала со слезами на глазах, потому что малышка стала частью меня. Словно предаю ее. Но так надо. Я не смогу ей дать то, что нужно.
— Все будет хорошо, веришь мне? Веришь, — заглядывая в черные бусинки, говорю с животным, позволяя слезам катиться по щекам. — С другими тебе будет лучше. Я не смогу тебя забрать, а прятать по коробкам не хочу. Прости меня, маленькая. Выберу тебе самых лучших хозяев. Прости меня, маленькая.
К шести вечера чемодан уже выкачен в гостиную, и послышался поворот ключа. Осталось самое сложное: сказать обо всем Нилу, который появился в комнате в не самом добром расположении духа, заставляя меня съежиться от холода его взгляда и сильнее прижать к себе Кнопку.
Нил
Пока ехал к Глебу, прокручивал в голове сегодняшнее утро и последние дни. Мне нравится нахождение Снежки рядом. Появился хоть какой-то смысл барахтаться в этом кошмаре. Днем объезды территорий, бизнес, ночью — желанная женщина. Душа успевала отдыхать. Только кошмары ей так и снятся. Думал, раз спокойно воспринимает связь со мной, значит успокоилась после нападения, оказывается, что нет. Но одно я заметил: это происходит, когда выбирается из моего захвата.
В то же время я понимаю, что у нее есть реальная жизнь. Институт, возможно, работа. Все время держать взаперти малышку у меня не получится, и сегодня она дала мне это понять, сев за ноутбук. Червячок правда грызет, мне кажется, что она готова упорхнуть от меня в любую минуту. Нельзя.
Даже на окраине уже слышны шепотки о том, что у Кречета появилась девка, за которую он шестеркам морды поправил. Отлично. За квартирой пока нет официальной слежки, но никто не мешает бригадирам дать пару купюр жителям подъезда и спросить интересующие данные. Отпустить сейчас — сложно.
С одной стороны, я сделаю плохо самому себе, потому что уже не могу без нее. А если и смогу, то все снова станет серым. Рядом с этой девчонкой мир приобрел краски и захотелось стать лучше. Возможно, даже вырваться из оков теневого мира.
С другой — мне необходимо отпустить ее, пока еще не поздно. Она действительно, как ангел, который может не принять оборотную сторону моей жизни. До сегодняшнего дня мне удавалось менять темы разговора и уклончиво отвечать, чем я занимаюсь. В следующий раз боюсь не получится. Она даже фамилию мою не знает. Плюс, на данный момент можно оставить новость о постоянном человеке рядом со мной в разряде слухов. Дать ей уехать самой, на такси. Устроить небольшую сумятицу, дабы исключить возможность выслеживания объекта. Так я дам ей вернуться в привычный для нее мир без последствий.
С тяжелым сердцем приехал к другу и поднялся на нужный этаж. Сегодня Глеб мрачный, как никогда. Неужели поиски провалились? Он обещал сегодня назвать мне имя и выдать основные данные. Да нет, о провале он бы сказал по телефону. Похоже, что-то случилось либо в личной жизни, либо среди опекаемых ребят.
— Здорово, — пожимаю руку и прохожу внутрь дома.
— И тебе не хворать, — вот когда он так говорит, значит дело — дрянь.
Впервые за долгие годы нашего общения встреча начинается с крепкого кофе. Значит, друг собирается с мыслями и духом. Это очень плохой знак. Что еще вопиющего могло произойти? Нам только смерти Зорвота не хватало для полного счастья.
— Нил, я не хочу на тебя давить, просить тоже не могу, но дружеский совет дам независимо от того, хочешь ты его или нет, — уже легче.
Простой разговор даже на самые острые темы лучше плохих вестей.
— Говори, ты знаешь, никогда не воспринимал твои слова в штыки, — и это чистая правда.
— Боюсь, эти рискуют вызвать именно такую реакцию, — ему неловко, трудно.
Вижу, как он весь покрывается испариной, дышит часто. Торпанов всегда умел скрывать свои эмоции, держать их под контролем, поэтому в данную минуту мне становится страшно от предположений. Новость или подкашивает настолько, что невозможно себя контролировать, либо он даже не пытается держать лицо, потому что говорит со мной. Очень надеюсь, что будет второй вариант. Не тороплю его, пусть сам начнет.
— Девушка, с которой ты сейчас живешь. Завязывай. Прошу тебя д ля вашего же общего блага. Ты вас обоих под удар ставишь. Если твоя, то будете вместе, но чуть позже. Разберись совсем в реальной жизни, потом уходи в личную. Вспомни, чем все может закончиться, в первую очередь, для девчонки. Она ведь даже не знает, с кем связалась. Я прав? — киваю. — Вот, отпусти ее. Для вашей безопасности. Даже охрану не смей приставлять. Ее засекут. Одна она будет в большей безопасности. Слухи пошли, буквально день, максимум два, и все начнут выяснять кто она.
Я смотрел на друга и понимал, что впервые мы можем крепко поругаться, потому что ни ему решать подобные вещи, ни ему просить меня о таком.
А потом понял, что должен это сделать. Все равно самому приходили в голову подобные мысли. Именно об этом и думал на пути к нему. Вижу, как Глеб боится моей реакции, уж слишком дорожит дружбой, но и остаться в стороне не может, по той же самой причине. Ставлю пустую кружку на стол, отчего он приходит в себя.
— Я сам об этом думал. И не поверишь, но не знаю, что мне делать, Глеб. Без нее вся жизнь серая, понимаешь? Только ради нее хочется прожить еще один день. Не знаю, что со мной, любовь, о которой все говорят, или же просто симпатия, не могу сказать. Но рядом с ней мне хорошо, от ее улыбки тепло, к ней хочется. Всего несколько дней, но мне их хватило, чтобы понять, каким образом я хочу проводить вечера. Но и безопасность обеспечить не могу, не могу предугадать ее реакцию на новость о том, кто я. Не примет, а если и сможет,
