и сейчас я видела, как лицо женщины-буфетчицы озарила улыбка, когда она разговаривала с Женей. Он притягивал к себе внимание, был в центре внимания. Я это заметила еще во время нашей первой встречи. Именно он смог объединить нас, таких разных, в одну компанию. Смог найти слова для каждого. Возможно, это было особенностью его работы. Но скорее всего — чертой характера. Ведь и Вячеслав, и Паша, тоже были следователями. Однако, старались в некоторых моментах уйти в тень.
— Не скучаешь? — Женя вернулся к столику и присел рядом.
— Нет.
— С кем ты детей оставила?
— Друг с другом, — я улыбнулась, вспомнив про сыновей. Каждый раз моё сердце отзывалось теплотой и наполнялось любовью, когда я думала о них и ничего с этим поделать я не могла. — Они уже взрослые, так что без мамы могут и пару дней прожить.
— Понятно, — Женя кивнул и поднял бокал. — Тогда давай выпьем за их очаровательную маму.
— Давай, — я протянула свой бокал, сделала глоток и опустила взгляд. Женя так смотрел на меня, что мои щеки непроизвольно начали покрываться румянцем.
На моё счастье в этот момент раздался первый звонок и холл ожил, а мой спутник на время отвлекся от меня, дав мне возможность унять волнение.
Мы не спеша допили шампанское и отправились в зал. Женя взял билеты на очень хорошие места, откуда открывался прекрасный вид на всю сцену. Из-за моего маленького роста, мне часто приходилось вытягивать шею или еще как-то подстраиваться, чтобы видеть происходящее на сцене. Но в этот раз мне не пришлось предпринимать каких-либо усилий, и я с первых минут смогла погрузиться в сюжет.
Спектакль оказался с глубоким смыслом. В нем затрагивались взаимоотношения поколений. Дети, внуки, родители, бабушки и дедушки — каждый зритель мог узнать себя в одном из персонажей. Конец спектакля был трагическим — главный герой умер в своей квартире в одиночестве. Мало кто из зрителей смог сдержать слезы. И я не была исключением. Я вспомнила своего папу, который ушел из жизни пять лет назад и Лешу. Простая мысль, которую пытался донести до зрителя режиссер и актеры, пронзила меня насквозь. Нужно жить настоящим, нужно беречь и ценить тех, кто рядом с тобой. Нельзя жить только мечтами. Мы нужны друг другу при жизни. Но, к сожалению, зачастую мы понимаем это только тогда, когда приходим на кладбище и проливаем слезы над могилой родных.
Мы вышли из театра, когда часы показывали 22:07. Несмотря позднее время, на улице было по-летнему тепло.
Мы оба еще находились под впечатлением от увиденного.
— Да, не думал, что так зацепит, если честно. Извини, надо было в другой театр пойти, наверное, — Женя прервал наше молчание.
— Не извиняйся, спектакль замечательный. Иногда нужно такие вещи смотреть и о таком читать, чтобы потом не жалеть о потерянном. Иначе осознание чего-то важного наступит слишком поздно, когда уже ничего не вернешь, — ответила я, хотя говорить мне было не легко.
Женя приобнял меня за плечо и осторожно притянул к себе. Я поняла, что в тот момент я нуждалась как раз вот в такой простой заботе. Мне стало легче, и я потихоньку стала возвращаться в реальность.
— Если ты не устала, мы можем прогуляться, — предложил Евгений. — Или зайти куда-нибудь посидеть?
— Я бы с удовольствием прогулялась, — ответила я, не раздумывая. Мне очень хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался. Я так давно нигде не была, что обычный поход в театр оказался для меня событием.
Я взяла Женю под руку, и мы медленно пошли вдоль набережной Фонтанки, обсуждая спектакль. Мы сошлись во мнении, что спектакль, очень сильный и, несмотря на серьезность затронутых в нем тем, его можно посмотреть ни один раз.
Оказалось, что Женя вообще любит театр, но из-за особенностей своей работы бывает там редко. Меня это приятно удивило, так как мужчины, которых я знала, старательно избегали походов в театр, музей или на выставки. Рыбалка, бар, бильярд или кино — вот развлечения для мужчин. А все остальное — ерунда.
Незаметно, за разговорами, мы дошли до Невы. На набережной было многолюдно — теплый субботний вечер и Белые Ночи располагали к прогулкам. Мимо проплывали прогулочные кораблики и яхты, освещённые праздничными огнями.
Теплый ветер, который дул с Невы, принес с собой запах воды и внезапно меня накрыло ощущение безмятежности — я представила, что нахожусь в отпуске на каком-нибудь курорте. И нет работы, нет домашних дел и бытовой суеты. И я не одинока. А впереди у меня целая жизнь, полная ярких мгновений. Я думала, как шестнадцатилетний подросток, который только открывает мир.
Я шла, прижавшись к Жене, чтобы не столкнуться с теми, кто так же, как и мы решил прогуляться в это время. Когда мы дошли почти до Троицкого моста, мой взгляд выловил из толпы пару — мужчину и женщину, стоявших у каменного ограждения. Я заметила их издалека и не могла отвести взгляд. Они выделялись среди остальных. На вид им было лет по сорок-сорок пять. Он обнимал Её за талию, Её голова лежала у Него на плече. В руках у Неё был букет из белых роз. Ничего необычного — просто влюбленная пара. Но я не сводила с них глаз — мой мозг словно выделил их массы людей, будто подсветил, чтобы было лучше видно. Когда мы поравнялись с ними, Он наклонился к Ней и нежно поцеловал в губы, а потом снова привлек к себе, и они продолжили стоять, глядя на Неву. Моё сердце защемило от осознания того, что счастье и любовь можно обрести в любом возрасте. И мне очень захотелось снова любить и быть любимой. Мне надоело жить воспоминаниями.
«Интересно, со стороны мы тоже можем выглядеть, как пара?» — подумала я и посмотрела на Женю. Он тоже взглянул на меня и спросил:
— Хочешь на кораблике покатаемся?
— Нет, давай просто погуляем.
Мне вдруг захотелось оказаться подальше от людей в каком-нибудь тихом месте, чтобы быть только вдвоем.
Мы шли вдоль набережной, все больше удаляясь от центра города. Людей становилось меньше, чему я была искренне рада. Нам больше не приходилось совершать непонятные маневры, чтобы обойти встречных пешеходов. Мы могли просто идти рядом и разговаривать.
Пару раз мы останавливались около рыбаков, которых в это время было достаточно на набережной. Женя интересовался уловом, мужчины в ответ хвастались трофеями.
— Ну ничего себе, куда мы с тобой забрели, — сказала я, когда осознала, сколько мы прошли.
— А куда
