— Ну, — Марк замирает с ложкой гречки у рта, — о чем вы хотели нам сказать.
— Етить-колотить, — Глеб откидывается на спинку стула, — какие мы тут грозные. Не понял, Марк. Может, это вам, молодой человек, сначала объясниться?
Марк сердито откладывает ложку и через нос выдыхает:
— У нас только Аленка, да, успела разрулить ситуацию? — смотрит на сестру, которая с аппетитом отправляет в рот кусочек стейка.
— Я все поняла, — бубнит она. — Покрывать вас больше не буду, потому что тогда я тоже преступница.
— Она у вас в любимчиках, — Марк возмущенно смотрит на меня.
— И даже не пытайся, Маркуша, сейчас стрелки перевести, — прищуриваюсь на него. — Вы по чужим домам шаритесь, пятые точки в джакузи окунаете, а потом еще садовых гномов воруете.
— Да он мне даже не нужен! — Марк повышает голос.
— Зачем тогда его украл? — невесело отзывает Глеб. — И давай-ка ты будешь потише.
— Я взял его на время, — Марк переводит на него взгляд. — на время, чтобы потом вернуть. Я все потом возвращаю. Через время. Иногда с трудом.
— С трудом?
— Ну… — пожимает плечами. — Да… И это, кстати, сложнее, чем взять.
— И я все еще не понимаю логику, — Арс режет стейк ножом.
— Потому что ты тупой.
— Он твой брат, Марк! — охаю я.
— Но его тупости это не отменяет!
— Значит, мы тут все тупые, а ты только один умный, — четко проговариваю каждое слово, — потому что никто тут тебя не понимает.
— Надо взять, а потом вернуть! — разводит руками в стороны. — Просто взять неинтересно! Вот я снял с собаки ошейник, и скоро опять найду эту собаку и верну ей ошейник. Я ее вчера, кстати, выследил опять. Там же гуляют.
— То есть ты с живой собаки снял ошейник? — тихо спрашивает Глеб.
— Надо было с мертвой?
— Не дерзи, — медленно выдыхаю я.
— Что за собака? — Глеб не отводит взгляда.
— Не удивлюсь, если питбуль, — Арс жует и запивает мясо томатным соком, пряча улыбку за стаканом.
Марк подозрительно молчит, и я шепчу:
— Ты полез к питбулю?
— Он прикольный был, — Марк пожимает плечами. — И совсем без ошейника я его не оставил…
— Подожди… — Глеб медленно выдыхает.
— Я ему вместо ошейника свой шарф повязал.
Арс хрюкает от смеха, отставляет стакан и прижимает кулак ко рту.
— Ты с ним был? — смотрю на него.
— Нет, — Марк кривится. — Он зануда в таких вопросах.
— Ты можешь сказать, что тебе стыдно и что ты так больше не будешь? — Аленка не выдерживает. — И чужие собаки вообще-то кусаются.
— Хорошее замечание, доча, — ноздри Глеба вздрагивают в страхе за сына и гневе. — Кусаются. Очень сильной кусаются, так кусаются, что можно без руки остаться.
— Ну я же не дурак, — Марк хмурится. — Я полез к той собаке, которая бы меня не покусала. И да, я теперь не буду так больше делать, потому что, — скрещивает руки на груди, — уже неинтересно. Вы все знаете.
— То есть нам теперь ждать новых фокусов? — я в смятении приподнимаю бровь.
— Я теперь серьезный человек, — Марк вздыхает с усталостью серьезного дельца с многомиллионным оборотом. — И согласен, что бейджик был ребячеством.
— Но тебе все еще не стыдно? — смотрю на него в ожидании “прости, мне жаль”.
— Мама, — голос Марка становится еще серьезнее и официальнее. — Я принимаю к сведению, что тебя расстроил садовый гном и джакузи. И меня печалит лишь то, что ты злишься. Я постараюсь в следующий раз оценивать риски, последствия и то насколько ты будешь недовольна.
— Ты слышал? — смотрю в бессилии на Глеба.
— А ну, извинись нормально перед матерью! — Глеб бьёт по столу кулаком. — Она тебе мама, а не… деловой партнер по поставке бракованной партии садовых гномов!
— Мам, — Марк моментально меняется в лице и вздыхает, опустив взгляд. — Извини меня, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты и папа злились. Я вас люблю. Хочешь, — поднимает взгляд, — я найду хозяина дома и верну ему гнома в руки? и все остальные вещи верну хозяевам?
— Возможно, придется так и поступить, — вздыхаю, меняя гнев на строгую милость, и смотрю на Арса, который застывает с ложкой во рту под моим взором. — Теперь ты.
Дожидаюсь, когда он дожует, проглотит и деловито пройдет по губам салфеткой.
— В чужие дома обещаю больше не забираться, — откладывает салфетку. — С учителями постараюсь словить дзен и возьму на контроль Марка. Вместе с ним пройдусь с его барахлом. Извини, мам. Мне просто было любопытно, что там за дом.
— Мальчики, вы же должны, что некоторые забавы могут привести к нехорошим последствиям? И еще сестру свою подкупили.
— Понимаем.
А я вот понимаю, что дальнейшие лекции, что такое хорошо и плохо, мои птенчики пропустят мимо ушей. Занудствовать тоже нельзя, поэтому я делаю медленный вдох и выдох:
— А теперь перейдем к новости, которую я должна вам сказать… — выдерживаю несколько минут и четкой продолжаю. — я беременна. И у нас будет двойня.
Молчание, и Арс приподнимает бровь.
— Двойня? Так будет не один, а два?
— А ты, что, знал? — Марк разворачивается к нему. — Тебе, что, раньше всех сказали?
— Братики или сестрички? — шепчет Аленка, вглядываясь круглыми от надежды глазами в мое лицо. — Пусть будут девочки. Мальчики надоели. Мальчики у нас уже есть.
— Почему Арс всегда все первый узнает? — Марк в негодовании смотрит на нас с Глебом. — Мы с Аленкой типа лысые?
— Девочек хочу, мам, — шепчет на грани слез Аленка. — Девочек, мам. Ну ладно, хотя бы одну девочку.
— Да, блин! Вечно у вас какие-то секреты! — Марк вскакивает на ноги. — Я вообще ни туда, ни сюда! Всем на меня пофиг!
— Началось, — Арс закатывает в глаза.
— А чо? —Марк быкует на него.
— Девочек, мам, — Аленка дергает меня за рукав.
— А ничо! — Арс поднимает на Марка взгляд и понижает голос до шепота. — Аленка теперь зато не младшая.
Марк опять скрещивает руки на груди, щурится на а брат и садится. Расплывается в улыбке, когда смотрит на Аленку:
— Я дождался этого. Я верил и ждал. Двойной облом для младшенькой.
— Добро пожаловать в клуб “вы же старшие”, — хмыкает Арс.
Мы с Глебом переглядываемся, и в его кармане вибрирует телефон. Мельком смотрит на него, хмурится и прячет обратно.
Нехорошее предчувствие, и опять возвращается тошнота.
— Тебе надо ответить? — спрашиваю я, когда опять из его кармана раздается требовательная вибрация.
Глава 39. Звони
— Да иди ты уже ответь, — закрываю посудомойку, касаюсь сенсорной панели и смахиваю со лба локон.
Глебу звонит Ярик.
И я прекрасно понимаю, что причина его звонка не желание обсудить погоду за окном или узнать, как у босса дела.
Видимо, с Наденькой проблемы, раз не унимается.
Я не должна злиться, но я просто не в силах отмести гнев и ревность, пусть снаружи я держу невозмутимое лицо.
Я приняла тот факт, что Глеб ошибся и что разбегаться нам нет никакого смысла.
У нас дети и еще двое на подходе.
И я его люблю.
И попытка разойтись ничего не исправит. Только усугубит.
Пострадают дети и тогда они точно все трое пойдут в разнос. И не будет у них больше секретных вечеров за чтением “страшной” книги после ужина.
— Все в порядке, — разворачиваюсь к Глебу.
Он хмурится, вглядываясь в мои глаза, и шагает прочь.
Прижимаю ладонь ко лбу.
Брак — это обалдеть какое испытание для женской души и ее любви с доверием.
Я дала детям уверенность, что мама и папа останутся вместе даже при апокалипсисе, поэтому заметаю я свой эгоизм под коврик и сажусь злой задницей сверху.
Ловлю себя на очень нехорошей мысли.
Я была бы рада, если бы сейчас Ярик сказал, что решил вопрос с пузом Наденьки. Не знаю… пнул и кулаком устроил выкидыш.
Да без разницы.
Пусть хоть вскроет ее ржавыми ножницами.
Прикусываю до боли язык, наливаю стакан воды и отворачиваюсь к окну, когда Глеб выходит из кухни.
